Posted 11 декабря 2012,, 14:41

Published 11 декабря 2012,, 14:41

Modified 30 января, 13:00

Updated 30 января, 13:00

Правый марш КПРФ

11 декабря 2012, 14:41
Александр Желенин
«Партии развиваются, названия остаются», - писал теоретик марксизма Фридрих Энгельс. КПРФ, считающаяся чуть ли не единственной идеологической партией в России, похоже, решила отречься от своего коммунистического содержания, не меняя удобной формы.

Компартия Российской Федерации, как давно и обещала, учредила движение «Русский лад». Владимир Никитин, один из главных сторонников националистического курса в КПРФ, которого по его собственным словам, партия поставила курировать этот национальный проект, на пресс-конференции в перерыве учредительного съезда движения сказал, что идея его создания родилась после событий на Манежной площади Москвы в конце 2010 года.

Парадоксальности этого заявления, похоже, никто не заметил. Получается, что партия, которая иногда что-то еще говорит об интернационализме, в ответ на нацистский шабаш учреждает не интернациональное, а... националистическое движение. Которое, что, - составит конкуренцию уличным нацистам? Видимо, так.

«Врагам нужен хаос в стране и повод, чтобы для борьбы с мнимым русским фашизмом ввести «миротворцев НАТО», - поясняет свою мысль Никитин.

Таким образом, с одной стороны, задача «Русского лада» - привести бушующий в стране националистический хаос в систему (желательно, государственную), а с другой, по мнению одного из главных идеологов КПРФ, бесновавшиеся на Манежке, - вообще «мнимые фашисты».

Впрочем, все это кажется парадоксальным только тем, кто слабо разбирается в текущей политике. Для тех, кто в течение многих лет отслеживает ее регулярно, подобные заявления откровениями не стали.

По большому счету КПРФ практически со дня своего основания была лишь левым флангом правого, националистического буржуазного движения под красными знаменами и с ритуальными заявлениями о дружбе народов.

Никитин еще раз напомнил об этом в своем выступлении на съезде «Русского лада», заявив, что КПРФ является «единственной парламентской партией, защищающей устои русской цивилизации».

Насчет единственной, он, конечно, погорячился - и «Справедливая Россия», и ЛДПР, и «Единая Россия» с не меньшим усердием топчут ту же «поляну». Однако коммунисты скоро и впрямь выбьются в лидеры националистического движения. Во всяком случае, среди коллег по Охотному ряду.

Достаточно вспомнить, что только КПРФ, в лице однопартийца Владимира Никитина и Геннадия Зюганова — Валерия Рашкина, направила заявление в прокуратуру и Верховный Суд с требованием пересмотреть приговор Расулу Мирзаеву, после удара которого во время бытовой драки погиб студент Иван Агафонов.

Рашкин, напомним, углядел в этой драке национальную подоплеку.

В своей практической деятельности, в регулярных заявлениях своих лидеров КПРФ уже давно стоит на базе национальной (она же «цивилизационная») идеи.

Однако сегодня речь идет уже и о пересмотре теории. Классовый подход, о верности которому руководители КПРФ хотя бы для проформы иногда вспоминали, сейчас практически отвергается.

Тот же Никитин называет это «творческим развитием марксизма-ленинизма». В своем докладе на XIV Пленуме ЦК и ЦКРК КПРФ он заявил: «мы до сих пор не научились видеть и развивать проявления национально-освободительной борьбы». А затем привел «яркий» на его взгляд, пример такой борьбы.

«В газете «Правда» 23 октября на первой странице размещена статья «Театр имени Н.В. Гоголя как жертва коммерциализации». Хорошо, что она появилась. Но выход актеров к зданию правительства Москвы в знак протеста против превращения театра в «Гоголь – центр», как коммерческое развлекательное заведение, показан исключительно с социально-классовых позиций. А ведь это к тому же и яркое проявление начавшейся народно-освободительной борьбы творческой интеллигенции против духовного порабощения народа», - сказал Никитин.

Четыре года назад несколько тысяч сценаристов Голливуда объявили забастовку и вышли на демонстрацию в Лос-Анжелесе, затем их поддержали забастовкой британские сценаристы.

В связи с этим можно было бы задать Никитину, например, такой вопрос: «Это что, тоже был пример национально-освободительной борьбы творческих работников США и Англии?».

Или другой: занялись бы «народно-освободительной борьбой» актеры театра имени Гоголя в Москве, если бы им банально не грозило увольнение? И в чем разница между недовольными зарплатой американскими сценаристами и увольняемыми российскими актерами?

И там, и там чистый классовый интерес — в одном случае, повысить зарплату, а в другом, - не потерять работу.

Но понимаю - доводы логики, разума, факты — вещи совершенно бессмысленные, когда человеком овладевает национальная идея. Тут мистика, дух, эмоции помноженные на обычную ксенофобию и узость взглядов однозначно перевешивают. Какая, к черту, логика, когда страна «оккупирована бездуховным Западом»?

Если серьезно, то вытеснение интернационализма национализмом в КПРФ началось, конечно, не сегодня.

Чтобы понять, почему изначально интернациональная и по составу, и по идейной направленности партия превратилась в националистическую, без небольшого экскурса в историю не обойтись.

Уже к концу 1930-х годов из предшественницы КПРФ - ВКПб было «вычищено», в том числе, и чисто физически — расстреляно и отправлено в лагеря, множество тех, кого тогда называли «ленинской гвардией», и кто, собственно и был носителем интернациональной идеи в Компартии. К концу 1930-х она уже примерно на 90 процентов состояла из людей другого типа — безыдейных карьеристов, готовых принять на веру любую идеологию, которую спустит «сверху» начальство.

Винить в этом одного только Иосифа Сталина и его ближайших соратников было бы неверно.

Очевидно, что и Сталин, и его единомышленники выражали настроения огромного большинства страны — крестьянства, а также недавних крестьян, ставших во времена индустриализации рабочими, но вполне сохранивших свою, крестьянскую, систему взглядов на мир. Это мелкобуржуазное по своей сути мировоззрение обычно ограничено представлением о том, что правильно только то, что хорошо знакомо и привычно с детства. Оно выражается категориями: моя семья, моя деревня, моя национальность и, наконец, моя страна.

Все что за рамками этого традиционного сознания, как минимум, подозрительно, внушает опасения и ненависть.

Причем две последние, достаточно абстрактные в деревне категории — национальность и страна — обычно осваиваются бывшими крестьянами уже в городе с подачи национально ориентированной интеллигенции и властей.

В этом смысле показателен случай, описанный как-то украинским сценаристом и кинорежиссером Александром Довженко, который родился в крестьянской семье в глухом хуторе на Черниговщине.

Каждый год весной по реке в этот хутор приплывали русские купцы. Селяне бежали встречать их с криками: «русские приехали!», на что маленький Сашко как-то спросил отца: «А мы — кто?». «Та мы простые крестьяне», - отвечал отец. Приехав в Киев, Довженко превратился в украинского националиста...

В условиях, когда вплоть до конца 1950-х годов СССР (и в его составе РСФСР) был страной по преимуществу сельского населения, а огромная часть горожан была таковыми в первом поколении, в условиях почти полной самоизоляции СССР, Китая и большинства других стран «Восточного блока», мог возникнуть только социализм с «национальной спецификой». То есть, национал-социализм.

Вопреки поверхностным суждениям, этот социализм достаточно сильно отличался от германского национал-социализма 30-40 годов 20 века, который социализмом вообще был только на словах (просто этот термин в те годы был, как бы сейчас сказали, «популярным трендом»). Отличался, в первую очередь, практически полностью национализированными землей и промышленностью, чего не было в нацистской Германии.

Однако, несмотря на различия, советский национал-социализм неизбежно вел к тому, что националистические тенденции в идеологической сфере постепенно вытесняли интернациональную риторику, а рыночные буржуазные отношения все более доминировали в экономике.

Шаг за шагом эта система шла к собственному самоуничтожению.

С одной стороны, путем концентрации всех экономических ресурсов в руках государства она создавала гигантскую материальную базу индустриального общества, а с другой, пестовала собственного могильщика в лице становящегося все более образованным и окультуренным народа.

На определенном этапе этот народ неизбежно стал предъявлять соответствующие политические претензии к власти. Эти требования, по мнению партийной элиты и творческой интеллигенции (и те, и другие имели прямое отношение к формированию массового сознания) Советского Союза, могли реализоваться только в рамках «нормальных» буржуазных экономических отношений и национального государства.

Если рассматривать историю СССР с этой точки зрения, то события Перестройки и конец национально-ориентированного сталинского социализма в 1991-1993 годах были вполне закономерным итогом развития советского общества.

Как известно, в КПСС времен Перестройки были разные течения — от анархистов до либералов и националистов. Но КПРФ, с ее изначальным уклоном в национализм, была наиболее последовательным выразителем наиболее сильного на тот момент течения в рядах бывшей КПСС.

Когда страхи нового правящего класса перед «возвращением коммунистов» испарились, КПРФ стала устраивать всех. И либералов из окружения президента Бориса Ельцина, для которых зюгановские «коммунисты» с их пещерным национализмом были наиболее удобными спаринг-партнерами на выборах, и большую часть оппозиционного электората, впитавшего патриотизм и национализм с молоком советской Родины-матери.

В этом смысле 20 лет благополучного существования КПРФ в новой России в статусе главной оппозиции его президентского величества, были тоже вполне закономерны.

Однако сегодня эта диспозиция стала быстро меняться.

КПРФ, давно наладившая «конструктивный диалог» с властью, начинает рассыпаться изнутри. Вычистив в 2008-2010 годах из своих рядов остатки наиболее идейных партийцев-интернационалистов (речь, конечно, о погромах Петербургского и Московского отделений Компартии), сторонники националистической линии Геннадия Зюганова и Владимира Никитина вдруг ощутили давление со стороны других своих однопартийцев.

Эти последние уже предъявляют претензии не столько идеологического, сколько организационного характера. Например, старейший член партии Егор Лигачев, упрекает Зюганова в авторитарных методах руководства, в забвении партийного устава, несменяемости и так далее.

Недавнее упрощение регистрации политических партий в России нанесло еще один неприятный удар по КПРФ — как грибы после дождя стали возникать все новые организации левого толка. Причем, далеко не все из них спойлеры - на прошедших этой осенью местных выборах они уже начали отнимать у КПРФ голоса избирателей.

В таких условиях создание верхушкой КПРФ «запасного аэродрома» в виде националистического движения, на который можно «приземлиться» в случае непредвиденных обстоятельств (например, ухода Зюганова со своего поста на предстоящем в феврале 2013 года съезде компартии, или ее серьезного раскола, который уже начался на региональном уровне), представляется вполне вероятным сценарием.

В конце концов, реальное идейное содержание этой партии когда-то должно соединиться с ее новым статусом и обрести новое адекватное название.

Диалектика, понимаешь...

Александр Желенин