Posted 25 января 2013,, 12:53

Published 25 января 2013,, 12:53

Modified 30 января, 13:37

Updated 30 января, 13:37

Словарный боезапас

25 января 2013, 12:53
Современное общество попалось в ловушку экстремального способа подачи информации. В США трагически погибли русские усыновленные дети – значит, их пытали. Русский язык на Украине не делают вторым государственным – значит, геноцид.

В целом, мы живем в нормальное время. Оно не хуже других – в чем-то лучше, в чем-то хуже. Просто мы этого не понимаем, а потому – не ценим. И тому есть вполне конкретное объяснение.

Давайте условимся, что есть такое понятие, как экстремальная лексика. Это не брань, не матерщина и не детальное описание физиологических процессов. Речь идет о тех словах, которые обозначают все самые худшие изобретения человеческого ума: пытки, геноцид, диктатуру (список можно продолжать долго).

Я, может, слишком эгоцентричен и сужу по себе, но мне почему-то кажется, что с каждым днем этих слов в выступлениях, статьях и интервью становится все больше. Причем информационные поводы, в связи с которыми они употребляются, ну никак не коррелируют с тяжестью обвинений.

В США трагически погибли русские усыновленные дети – значит, их пытали. Русский язык на Украине не делают вторым государственным – значит, геноцид.

Если вчитаться в контент любых неравнодушных медиаплощадок (будь-то СМИ или ЖЖ), то окажется, что все они болеют этой самой «болезнью лилипута». Любое действие другой стороны подается через увеличительное стекло спекулятивного микроскопа. Когда любой случайный оппозиционный синяк мгновенно превращается в «выбивание показаний», а сомнение в непогрешимости власти – в заговор «мировой закулисы».

Никто не спорит, что, попав в руки милиции, можно умереть с засунутой в пятую точку дубинкой – новости об этом становятся пугающе постоянными. Никто не отрицает факт, что от радикальных исламистов лучше держаться подальше. Но снивелированное до повседневности слово «пытки» уже не заставляет вздрагивать.

Требовать какой-то терминологической сдержанности – как минимум, наивно. Все равно, что луддитам бить станки – новая информационная реальность слишком реальна, чтобы ее можно было менять. Дело в другом.

В том, что человечество никогда не жило в условиях столь открытого мира. Ни одному предыдущему поколению не приходилось существовать в столь плотном информационном потоке, превращающем земной шарик в большую деревню. Люди по другую сторону реки, границы, моря перестали быть чужими и непонятными. Оказывается, что у них столько же ног и рук, глаз и ушей, они не ходят на головах и не служат темным силам. И привычное ощущение «своих» и «чужих» - оказалось сломано.

И в страхе перед тем, что отсутствие «чужого» размывает понятие «своего», человечество ринулось воссоздавать привычные баррикады из подручного материала. Потому что еще можно сохранить ощущение своего «Я» в сравнительно небольшом «Мы». И чрезвычайно трудно разглядеть самого себя в семимиллиардном «Нас».

В мире не стало больше жестокости – просто стало больше прямого эфира. И это совпало с внутренней потребностью снова «разлинеить» вселенную на простые и понятные группы. Но чтобы контуры были пожирней – нужно их обводить особенными фломастерами. Освоившими написание слов «пытки», «диктатура» и «геноцид».

Ведь если головоногие люди не мечтают вынуть из тебя душу, то, значит, ты сам ответственен за свою судьбу. А признать это куда сложнее, чем кажется.

И вот представьте ситуацию, когда едет русский парень в метро и читает в смартфоне о беспределе кавказцев. Поднимает глаза - а напротив такой же молодой кавказец с бородой читает с такого же «айфона» новости сайта «Кавказ-Центр» - о том, что творят в Дагестане русские. И их глаза встречаются...

Националисты и антифа, болельщики «Зенита» и «Спартака», любители разбивать сваренные яйца с острой и тупой стороны. Вполне может быть, что все случайные отчаянные драки и происходят оттого, что люди внутренне к этому готовы.

Да, наши страхи не закончатся от того, что мы просто введем мораторий на какую-то лексику. Они не закончатся и в тот момент, когда мы вызубрим правила хорошего тона. Дело лишь во времени – нам всем только лишь предстоит переболеть «ощущением общего». Чтобы смирившись с суммой общего не дергаться от разности непохожести. И тогда мы снова начнем вздрагивать, наталкиваясь в тексте на слова, реальность которых нам не хотелось бы испытать на себе.

Павел Казарин