Posted 7 апреля 2014,, 14:39

Published 7 апреля 2014,, 14:39

Modified 30 января, 21:24

Updated 30 января, 21:24

Дикие рецепты

7 апреля 2014, 14:39
Сергей Шелин
С легкой руки одного из казенных политологов лозунг «собирания земель» в гитлеровском его исполнении, по сути, предложено включить в российскую государственную идеологию. И этот совет не встретил отпора свыше - скорее даже наоборот.

Попытка казенного политолога изыскать «хорошее» в нацизме интересна лишь двумя вещами. Тем, что лозунг «собирания земель» в гитлеровском его исполнении предложено включить в госидеологию. И тем, что этот совет не встретил отпора свыше.

Статья Андраника Миграняна о том, что уволенный из МГИМО профессор Андрей Зубов плох, а Гитлер («до 1939 года») хорош, хоть и стала хитом, но сама по себе не стоила бы никакого разбора. Однако примечателен давно устоявшийся общественный статус этого политолога. Уже четверть века, при всех сменяющихся властях, он выступает как околоначальственный мыслитель, зычно провозглашающий то, что руководящие товарищи, возможно, хотели бы услышать, но не желают сказать сами.

Если бы сверху поступили хоть какие-то сигналы, что на этот раз Миграняну изменило чутье и он дал промашку, то говорить было бы не о чем. Но таких сигналов на сегодня нет. И даже наоборот - можно услышать некие расплывчатые рассуждения, что пора, мол, прекратить этот «Мигранян-гейт», что хороший человек просто увлекся разоблачением Зубова, сравнившего Крым с Судетами, и что-то нескладное добавил о Гитлере.

Разумеется, с самого начала было ясно, что Мигранян - не «Дождь», и от кабельных сетей его не отключат. Но какую-то легкую порку он вроде бы заслужил. А если ее нет, то, значит, надо отнестись к его тезисам как к принимаемым всерьез идеологическим рекомендациям и разбирать их по существу, какими бы дикими они ни выглядели. Поэтому приходится, вслед за многими, процитировать главную его мысль: «…Пока Гитлер занимался собиранием земель, и если бы он… был славен только тем, что без единой капли крови объединил Германию с Австрией, Судеты с Германией, фактически завершив то, что не удалось Бисмарку, и если Гитлер бы остановился на этом, то остался бы в истории своей страны политиком высочайшего класса…».

Косноязычно, но внятно. Нацистский опыт «собирания земель» - отличная и заслуживающая подражания вещь («собиратели земель в истории каждого народа занимают почетное, важное место в национальном пантеоне героев»), а Гитлер, если рассматривать его многогранную натуру только в этой ипостаси – законный преемник Отто Бисмарка и предшественник Хельмута Коля, тоже с похвалой упомянутого в статье. То есть действия тоталитарного режима – это в каком-то высшем смысле то же самое, что и политические проекты любых других режимов. Проводить между ними границу ненаучно.

Согласитесь, в сегодняшних ситуациях это и в самом деле чрезвычайно удобный тезис. Правда, совершенно ложный.

Бисмарк не являлся предшественником Гитлера - в том числе и потому, что «собирание земель» не было для него всепоглощающим стремлением. Он объединил вокруг Пруссии немецкие государства, но наотрез отказался включить в свою империю Австрию или какую-то ее часть. Хотя в 1866-м, после победы в прусско-австрийской войне, аншлюс был вполне осуществимой задачей, и многие в Пруссии именно этого добивались.

Как показали последующие полтора века, отказ Бисмарка от расчленения или полного аншлюса Австрии, вопреки тому, что в ту пору ее безоговорочно считали неотъемлемой частью «немецкого мира», оказался весьма дальновидным решением. Чего не скажешь об осуществленных им аннексиях немецкоязычных районов других государств. Присоединение Германией в 1871-м Эльзаса–Лотарингии стало потом одной из пружин Первой мировой войны, и в итоге было аннулировано. А отсоединение Шлезвиг-Гольштейна от Дании (1864 г.) пришлось потом легитимизировать заново, и в 1920-м северная часть Шлезвига после плебисцита вернулась к датчанам. Бисмарковская политика была стратегически успешной именно потому, что в большинстве ситуаций сохраняла чувство реальности, и «собирание земель» не превращала в массированное «отобрание земель».

Присочинив для Гитлера мнимого предшественника, Мигранян изобразил его преемником канцлера Коля, воссоединителя ФРГ и ГДР. Но в действительности, если не преемником, то вынужденным расхлебывателем гитлеровского наследия был вовсе не Хельмут Коль, а Конрад Аденауэр, создатель и руководитель ФРГ (1949–1963 гг.). Несмотря на его совершенно очевидное «почетное, важное место в национальном пантеоне героев», об Аденауэре нашему казенному политологу пришлось умолчать, потому что его успех как лидера немцев основывался как раз на принципиальном отказе от «собирания земель». Хотя поиски способов сближения Западной и Восточной Германий были ключевой темой в послевоенной немецкой политике, Аденауэр фактически махнул на это рукой, а на первое место поставил ускоренное развитие ФРГ и полноправное вхождение ее в западный мир.

Хельмут Коль потому и сумел потом без насилия объединить Германию, что ФРГ за сорок лет существования доказала немцам свою эффективность, а другим державам – свое миролюбие. Можно ли рассказывать о сходстве присоединения ГДР в 1990-м с австрийским аншлюсом в 1938-м? Можно, но только обращаясь к тем, кто понятия не имеет, как все происходило.

После поражения в Первой мировой войне австрийский народ и политический класс, от левых до правых, были охвачены стремлением присоединиться к Германии. Надо добавить, что в 1920-е годы в обеих странах были довольно свободные режимы. Их сближению препятствовали державы-победительницы. В начале 1930-х они помешали Германии и Австрии создать таможенный союз, задуманный как первый шаг к слиянию. Но если бы не приход к власти Гитлера в Германии и не авторитарный поворот в Австрии, мирное встречное движение двух стран через несколько лет, видимо, привело бы к успеху.

Однако в 1933–1934 гг. враждующие между собой отряды австрийского правящего класса, включая большинство консерваторов и правых, дружно пришли в содрогание, видя политическую (а отчасти и физическую) расправу нацистов над их немецкими политическими собратьями. А летом 1934-го при попытке нацистского путча был убит австрийский канцлер Энгельберт Дольфус. Гитлеровский Берлин объявил Вене что-то вроде экономической войны. Но Австрия на несколько лет смогла продержаться благодаря покровительству фашистской Италии. Поэтому неотъемлемой частью нацистской подготовки к «собиранию земель» (т.е. к аншлюсу Австрии и захвату Судет) стала моральная и материальная поддержка всех имперских мероприятий Муссолини – от захвата Абиссинии до вмешательства в испанскую гражданскую войну. Действия Гитлера в те годы можно и в самом деле назвать «политикой высочайшего класса», но только с уточнением, что этот «высочайший класс» проявлялся в диких преступлениях.

Тоталитарный аншлюс 1938-го был вовсе не продолжением мирного сближения двух стран, а варварской его подменой. Получив после войны обратно свою независимость, Австрия стала процветающей страной, восстановила тесные связи с Германией, но от мыслей о воссоединении отказалась навсегда. Этот политический проект, провозглашенный немецкими и австрийскими либералами еще в 1840-х годах, полностью утратил свою притягательность.

Что же до нацистского собирания земель на «судетском» участке, то еще осенью 1937-го Гитлер, совещаясь с высшими военными и дипломатическими чинами, объявил, что его цель – захват вовсе не одних только немецкоязычных Судет, а всей Чехословакии, которая нужна ему как промышленная и аграрная база для будущей большой войны. Часть слушателей пыталась возражать. Это были традиционные немецкие консерваторы ненацистского типа, сторонники германской великодержавности, а отчасти и «собирания земель», но не ценой безумных авантюр. До этого они старательно служили Гитлеру, воображая, что он реализует их цели, и только теперь поняли, что попали в ловушку. Но «политик высочайшего класса» их оттуда не выпустил. Спорщики лишились должностей, а часть из них потом и жизни.

Осенью 1938-го Германия, с «мюнхенского» согласия англичан и французов, заняла Судеты, а пять месяцев спустя, уже без спросу, захватила и остальную Чехию. В промежутке между этими двумя событиями, по словам Миграняна, как раз и произошел переход от хорошей нацистской политики к плохой и от «славного» Гитлера к Гитлеру, который «не сумел остановиться».

В действительности, накануне Мюнхена нацистский правитель вовсе не стремился ни к каким «остановкам» и планировал нанести уничтожающий удар по всем, кто заступился бы за чехов. Гитлер до конца дней потом сокрушался, что Чемберлен своей трусостью и непомерной уступчивостью буквально навязал ему мюнхенский компромисс и этим оттянул на год начало мировой войны, якобы помешав нацистам выиграть ее одним ударом.

Вот вам и «собиратель земель», по досадной случайности не попавший в «пантеон героев» рука об руку с Колем и Бисмарком. И вот та политика и тот набор установок, которые теперь преподносятся в России как образцы для изучения, подражания и приспособления к сегодняшним нуждам.

Дело не в Миграняне и не в выявлении пропорций между невежеством и умыслом в его «политологии». Дело в атмосфере, в которой любой проходимец может с надеждой на успех предлагать «хорошее» в гитлеризме в качестве источника политического вдохновения и практических рецептов.

Сергей Шелин