Восстановление справедливости

Сериал «Хорошие руки» Юрия Кузьменко привлек, надо полагать, многочисленную аудиторию захватывающим сюжетом и неожиданными его поворотами. Финал душераздирающий – то ли «Преступление и наказание», то ли «Место встречи изменить нельзя». Я посмотрела фильм с огромным интересом, ничего не пропустила. Хотя, конечно, можно было примерно догадаться, к чему клонили авторы.

В центре повествования – главврач роддома Ольга Савельева, которая помогает богатым людям усыновлять нежеланных детей, рожденных бедными матерями. Причем для искоренения социального сиротства все средства хороши – от бэби-бокса, куда любая женщина может тайком положить младенца, до обмана роженицы, когда ей говорят, что ребенок родился мертвым. Савельева оказывается на месте Бога, распоряжаясь жизнями и смертями, назначая новорожденным детям родителей и фактически будущие судьбы. В самом деле, куда лучше отправиться младенцу – к топ-менеджеру «Газпрома» или в Дом малютки? В семью железнодорожника-алкоголика или прокурора? У прокурора, правда, дочь-наркоманка, но в любом случае есть иллюзия, что внук его получит лучшее воспитание и образование, чем получил бы на железнодорожном переезде. И понятно, что в доме олигарха лучше, чем в квартире безработной, едва совершеннолетней сироты.

При этом, каким бы хорошим ни был сериал, идущий в прайм-тайм на Первом канале, о нем следует судить по законам подбора материалов для демонстрации именно в это время и на этом канале. Телевидение – мощный инструмент идеологического воздействия, и все это знают. Всё, чем наполнен сегодня голубой экран, так или иначе формирует у зрителя определенную картину реальности. Сначала люди смотрят программу «Время», проникаясь ужасами украинского бытия и преисполняясь ура-патриотизма, а потом им предлагают художественное произведение, предназначенное для примирения с российской повседневностью. Каковы бы ни были безусловные достоинства этого произведения, оно снято с идеологической целью и именно для этой публики – все ж понимают, что зрители программы «Время» не сменяются новыми и более продвинутыми, а остаются у телевизоров удовлетворять свои эстетические потребности.

Так вот, эта искусственно созданная художественная реальность предназначена для того, чтобы с реальной жизнью зритель тоже как-то примирился. Он же знает, что есть олигархи, которые могут все, но при этом его приучили испытывать к олигархам классовую ненависть. Он знает, нередко по собственному опыту, что есть у нас и нищие, которым из нищеты ни за что не выбраться. Но надо же как-то достичь социального примирения, чтобы обиженные бедные не потребовали «переформатирования реальности» и улучшения своего положения. Поэтому мы и получаем вот такой (на самом деле весьма неплохой) сериал со специфически расставленными ценностными акцентами.

А еще у нас много сирот, в том числе тяжелобольных. И убийства нежелательных младенцев матерями — тоже не редкость, вообще говорить об этом не принято. Вот и в фильме главная героиня пересказывает бывшему мужу несколько случаев таких убийств скороговоркой и вскользь. Можно предположить, что именно эта печальная статистика навела ее на мысль, так сказать, социального перераспределения новорожденных. С одной стороны, это одна из вечных детско-материнских страшилок – а не перепутали ли меня (моего ребенка) в роддоме. С другой стороны, авторы фильма, вольно или невольно, поддерживают традиционные народные представления о бόльшей ценности мальчиков, чем девочек. С третьей стороны, я никак не могла отделаться от мысли, что история с усыновлением бедных детей богатыми родителями – своего рода запоздалая метафора практически прекратившихся усыновлений российских сирот иностранцами. Зрителям сначала кажется, что бедные своего ребенка воспитать все равно не смогут, да и не очень-то он им нужен, а богатые без детей страдают и готовы что угодно сделать для ненаглядного приемыша. Но потом приемные дети либо погибают, как сын Кати Лавреневой, из-за которого и закрутился весь сюжет; либо могут погибнуть, как подмененный прокурорский внук, которому мать-наркоманка предлагала «полетать», открыв окно высотки; либо богатые просто притворяются, что им нужны дети, как олигарх Денисов, потому что ребенок становится поводом для развода.

Проблема бедных решена несколько иначе: девица Алевтина, жертва одной из махинаций главврача Савельевой, – несомненная удача этого сериала. Характер нервный, непоследовательный – одним словом, такой, какой бывает только у русской женщины. Она способна одновременно и на проявление самых искренних чувств, в том числе семейных, и на манипуляцию, и на воровство, и на самоотверженность. Ее попеременно хочется то пожалеть, то убить. Но мне все равно не хотелось, чтобы ей вернули ребенка. Для зрительского сочувствия была она создана, но не было у меня к ней сочувствия. Лучше бы оставили этого ребенка не менее несчастной жене олигарха Денисова. Потому что, сколько бы авторы ни намекали, не похоже, что он нужен этой несчастной женщине только для того, чтобы получать с бывшего мужа алименты.

Или, скажем, беременной двойней жене алкоголика Кузьмина, который бьет супругу за то, что она рожает исключительно девок, оказывается, можно наврать, что долгожданный сыночек умер, а нежеланная дочка выжила. Правда, это приводит к тому, что Кузьмин надевает кепочку и превращается сначала в народного правдоискателя, а потом изготавливает обрез и становится уже народным мстителем. И тут, конечно, я в очередной раз впадаю в недоумение, видя, как трактуют восстановление справедливости режиссеры Первого канала. Главное, не пойму, зачем распространять среди населения такие идеи через телевизор – окно в мир. Потому что никто этого Кузьмина не слушает и знать не хочет, пока тот не нападает с обрезом на прокурора. Обрез – это аргумент. Прокурор сразу берет дело под контроль, проводит расследование, генетическую экспертизу, выпускает горе-папашу без уголовного преследования на свободу и возвращает ребенка. Вот так-то, а то все - «закон, закон».

Особенно такой подход контрастирует с образом настойчивой практикантки Любочки, которая поражает упорством и нежеланием сдаваться, несмотря на все угрозы и уговоры. (Показательны ее разговоры с руководителем практики, а потом любовником. Она ему: «Я узнала то-то и то-то, думаю так-то и так-то», а он ей: «А иди-ка ты лучше в салон красоты или на шопинг!». Потому что вершиной следовательской карьеры каждой студентки является, само собой, проникновение в постель руководителя). Так вот, Любочка распутывает всю схему и попутно раскрывает еще одно убийство. Но никому не нужна Любочкина правда, пока не оказались затронуты семейные интересы прокурора. Когда стало ясно, что прокурор обманут – тогда понадобились результаты ее расследования. А без этого преступная схема продажи младенцев в родильном доме не подлежала искоренению.

Ну и, конечно, самая важная заключительная деталь, лучше всего объясняющая суть нынешнего устройства нашей национальной действительности. И это вовсе не то, что в ответ на просьбу заключенной Савельевой перевести ее в медсанчасть, потому что в женской колонии нет врачей-гинекологов, начальник колонии отвечает: «Санитаркой! Говно убирать!». Главный штрих - то, что организатора всей этой торговли детьми чиновника Ружникова, которого Савельева, по бабскому благородству, обиженному прокурору не сдает, переводят с повышением на новую работу – в космическую промышленность, где не хватает молодых талантливых менеджеров.

Так что если раньше мы все удивлялись, что у нас систематически спутники падают, то теперь будем точно знать - почему.

Татьяна Шоломова

Перейти на страницу автора