Почему провалилась идея энергетической империи

Что ждет человечество в будущем? Грозят ли ему войны и кризисы? А может, напротив, планета станет более благоустроенной? Сможет ли Россия вписаться в новую обстановку или пойдет своим путем? "Росбалт" продолжает публикацию цикла статей "Мы не узнаем наш мир".

Незадолго до кризиса 2008 года в российских официальных кругах царила нефтегазовая эйфория. Казалось, что рост мировых цен на углеводородное сырье не закончится никогда; предположения иного рода отметались как полная ерунда. В особенности безудержным был оптимизм в отношении природного газа: затевались грандиозные проекты с видами на поставки в США, назывались невероятные цифры роста капитализации «Газпрома», начиналась работа по организации «газовой ОПЕК». Россия же провозглашалась «энергетической империей».

Газпром: облом!

Что мы наблюдаем сегодня? Цены на нефть стремительно снижаются. Об «энергетической империи» приходится забыть. Капитализация «Газпрома» в разы ниже, чем накануне кризиса. Все чаще компания вынуждена пересматривать условия долгосрочных контрактов не в свою пользу: рынок газа становится конкурентным, и схема «бери или плати» вместе с привязкой цен на газ к ценам на нефть превращается в анахронизм. Заморожен рассчитанный на экспорт газа в США проект освоения Штокмановского месторождения в Баренцовом море, а Штаты в перспективе ближайших пяти лет сами начнут поставлять газ. О «газовой ОПЕК» тоже что-то давно не вспоминают.

Никого сегодня не удивляет заголовок «Крах амбиций «Газпрома» в газете Financial Times. В ней, кстати, британские аналитики припоминают Алексею Миллеру выданное им на Петербургском экономическом форуме в июне 2008-го пророчество о том, что «Газпром» в 2015 году будет стоить $1 трлн и станет крупнейшей компанией в мире. Реальность же такова: в 2009-м его бумаги потеряли ¾ стоимости, в 2013-м «Газпром» оценивался в $90 млрд (в мае 2008-го - $365 млрд), и сейчас в связи с падением рубля капитализация в очередной раз снижается.

В той же статье описываются европейские проблемы «Газпрома» на примере его отношений с Литвой. Как известно, российский концерн стремился контролировать не только поставки газа в страны Европы по магистральным трубопроводам, но и локальные газораспределительные сети. В Литве ему принадлежат 37% акций местного газового оператора. Однако, согласно новым правилам ЕС, с ними придется расстаться. В обмен на отказ от реформы «Газпром» предложил Литве скидку на газ в 20%, но очевидно, что литовскому руководству важнее следовать в русле требований ЕС. И, кроме того, в перспективе есть чисто коммерческая заинтересованность в отказе от участия российского монополиста.

С "Северным потоком" тоже как-то не складывается. Заместитель председателя правления «Газпрома» Александр Медведев объясняет неполную загрузку газопровода (на 70% пропускной мощности) тем, что законы ЕС не дают приобрести трубопровод OPAL, соединяющий конечный пункт «Северного потока» в Германии (Грайфсвальд) с пунктом на германо-чешской границе (Вайдхауз). Однако вряд ли «Газпром» прокачивал бы этот газ дешевле, даже если бы увеличил пропускную способность. При этом, по данным East European Gas Analysis, доставка газа в Чехию традиционным путем через Украину и Словакию обходится в три раза дешевле.

Главное, что сейчас мешает «Газпрому» в Европе – это спотовые цены или, иначе говоря, цены свободного рынка. Они стабильно ниже тех, что оговорены в долгосрочных газпромовских контрактах. Время от времени компания идет на уступки. А когда она настаивает на заложенных в контрактах ценах, то нарывается на судебные иски в связи с нарушениями европейского антимонопольного законодательства, а также (что гораздо хуже) постепенно теряет рынок. Норвежская компания «Статойл», например, практически сравняла свои цены со спотовыми. Но для «Газпрома» копирование такого поведения остро ставит вопрос о прибыльности. Снизить издержки до уровня норвежской компании невозможно в силу российских политико-экономических особенностей: нужно обеспечить как привычный уровень «сословной ренты» за счет компании, так и финансирования престижных для власти проектов.

Основной же конкурент российского газа на европейском рынке – сжиженный газ с Ближнего Востока. И чем дальше – тем больше. Европа жаждет независимости от «Газпрома». В частности, в 2012 году вслед за Литвой и Эстонией о строительстве СПГ-терминала заявила и Финляндия: он может быть запущен в 2018-м. По подсчетам финской стороны, это позволит сократить поставки российского газа наполовину.

В настоящее время «Газпром» обеспечивает 8% российского ВВП и пятую часть федерального бюджета. Понятно, что его проблемы – это проблемы России. Сейчас будущее всей экономической системы страны, относительное благополучие которой строится на экспорте нефти и газа, оказывается под угрозой.

Свободный рынок на фоне «государственников»

Провозглашение лозунга «энергетической империи» сопровождалось поглощением энергетических активов государством. И этот процесс продолжается. Принадлежащая государству «Роснефть» не удовлетворилась ЮКОСом: недавно под ее напором пала ТНК-ВР, а теперь муссируется вопрос о присоединении к ней «Башнефти».

В США же государственных компаний нет. Да и вход новых игроков в добывающую отрасль сравнительно прост: влияние «зеленых» не столь сильно, как в Европе. В результате предпринимательская энергия и творчество, полностью задавленные в российском ТЭК, сделали в США свое дело. Согласно докладу Citigroup, Штаты впервые с 1949 года стали чистым экспортером нефтепродуктов. До 2020 года они могут стать крупнейшей в мире нефтедобывающей страной (сейчас первые места делят Россия и Саудовская Аравия; США занимают третью ступеньку). Сланцевый бум привел к тому, что по добыче газа США обошли Россию еще в 2009 году, став мировым лидером в этой области. К 2020-2022 годам добыча нефти и газа в США и на Североамериканском континенте в целом может вырасти на 70-80%. Чуть больше трети этого прироста придется на нетрадиционную нефть, добыча которой в 2011-2020 годах вырастет как минимум вчетверо.

Citigroup предвидит рост американской промышленности из-за уникальной дешевизны энергии и ее сочетания с наличием высоких технологий и квалифицированных работников. Сильно сократятся и транспортные издержки. Китайский промышленный бум останется таким же эпизодом экономической истории, как и японский. «Репатриация» отдельных производств из Китая уже началась.

Среднегодовые темпы роста американского ВВП могут увеличиться с 2% до 3,3%. Это приведет к укреплению доллара по отношению к мировым валютам.

Прошлое лишает будущего

По оценке компании "Финбизнесконсалтинг", с 2001 по 2010 год Россия получила от продажи нефтегазовых ресурсов $1,6 трлн - в 5 раз больше, чем за предыдущее десятилетие. Расходовались эти средства на силовиков, на культовые проекты, а главным образом - на затратно-растратные инвестиции. Применительно к России известный лозунг Прудона звучал бы так: «Инвестиции – это кража». В то же время, 11% домов в российских городах не обеспечено водопроводом, горячей воды нет почти в 20% квартир, канализации – в 12%, центрального отопления – в 8%, а не газифицировано более 30% городского жилищного фонда. За 10 лет эти показатели практически не изменились, а общий износ коммунальных сетей достиг 70%.

Безусловно, главная проблема – не в отсталости ЖКХ на фоне блестящего фасада нефтегазового богатства. А в несостоятельности социальной организации, которая сложилась в России в XXI веке.

Американские экономисты Дарон Асемоглу и Джеймс Робинсон в книге «Почему нации терпят неудачи?» выделили два типа экономики: инклюзивный, основанный на соблюдении прав собственности и способствующий инновациям, и экстрактный (извлекающий), эксплуатирующий какой-либо ресурс и неспособный к инновациям в силу незащищенности прав собственности. США относятся к первому типу, Россия – ко второму. Экономики экстрактного типа могут обеспечить высокие темпы экономического роста при благоприятных обстоятельствах, но такой рост неустойчив. Инклюзивные же экономики растут пусть медленно, но верно.

В России много говорят о диверсификации, но она возможна лишь при смене типа экономики. А это – не так просто. Нужно редкое сочетание целого ряда обстоятельств, которые, в сущности, есть исторические случайности. В экономиках же экстрактного типа власть прямо заинтересована в сохранении статус-кво в форме неэффективной системы, ибо на таковой базируется ее политическая монополия. Например, в России она вряд ли сознательно будет реформировать нефтегазовый сектор в направлении создания в нем частных, независимых компаний. Что тогда останется ей в плане извлечения ренты? Да и вообще, кем она тогда станет? Превращение из полновластного хозяина в некую сменяемую на выборах команду ее совсем не устраивает.

Вследствие нереформируемости российской экономики без радикального изменения политической системы России предстоят трудные времена. Страна, где доля топливно-энергетических товаров в экспорте составляет примерно 70%, и где эта доля за какие-то 6-7 лет выросла на 5 процентных пунктов, не может ждать ничего хорошего от описанного выше американского прорыва в области энергетики. Согласно прогнозу Citygroup, к 2020 году цена нефти в реальном выражении снизится на 14% за счет прироста добычи и еще на 2,5% — за счет снижения спроса на энергию. Для России это звучит как приговор ее нынешнему материальному благополучию.

Российская экономика может более-менее устойчиво расти только при условии постоянного повышения цен на углеводородное сырье. Даже при удержании цен на нынешнем относительно высоком уровне ей требуется залезать в резервы: Фонд национального благосостояния уже предполагается не накапливать, а тратить. Причем тратить на грандиозные дорожные проекты, которые не имеют должного экономического обоснования, а воплощают лишь чьи-то корыстные интересы и политические амбиции.

В результате не столь уж далекое будущее видится таким: погребенная под грузом непосильных расходов и имеющая все меньше возможностей черпать средства внешних источников, экономика страны сдуется и окажется в ситуации, когда обострится борьба за ренту, сокращающуюся подобно шагреневой коже. Это приведет к социальным конфликтам между претендующими на нее группировками элиты и более широкими слоями общества. Естественно, что о стабильности в таких обстоятельствах придется только мечтать. Страна войдет в период социальной турбулентности. Выход может быть только один: начать уважать права собственности, верховенство права и свободный выбор сограждан. Однако Россия настолько срослась с институтами экстрактной экономики и хищнического государства, что в обозримой перспективе, скорее всего, не сможет выйти за рамки порочного круга неспособных к поощрению инновационного развития социальных порядков.

Андрей Заостровцев, профессор Высшей школы экономики