Posted 2 февраля 2015,, 16:25

Published 2 февраля 2015,, 16:25

Modified 31 января, 02:30

Updated 31 января, 02:30

На что способна партия «Мы можем»

2 февраля 2015, 16:25
Александр Желенин
Победа коалиции СИРИЗА в Греции и резкий рост популярности их коллег из Podemos в Испании привели к прогнозам, что левые партии «нового типа» станут чуть ли не доминирующей силой в Южной Европе. Так ли это на самом деле?

В минувшие выходные в Мадриде прошла многотысячная манифестация испанской левой организации Podemos («Мы можем»). На марш этой молодой политической силы со всей страны собралось действительно много активистов. И это не случайно. Сторонников Podemos окрылил успех их греческих коллег из коалиции «СИРИЗА», победивших на прошлой неделе на парламентских выборах в своей стране.

Между двумя организациями действительно много общего. Во-первых, обе молоды. Греческая «Коалиция радикальных левых» (СИРИЗА) возникла 11 лет назад, в январе 2004 года. Испанская Podemos появилась вообще недавно, в начале 2014 года.

Во-вторых, они схожи и по организационной структуре — обе представляют собой коалицию разных левых и окололевых движений и активистов.

Российскую общественность патриотического толка приятно возбуждает если и не антиевропейская, то уж точно антинатовская направленность обеих организаций. И в СИРИЗА, и в Podemos популярны идеи роспуска НАТО или выхода из этого военного альянса. За это в России многие, похоже, даже готовы простить европейским левакам их яростный антиклерикализм, антисексизм и отстаивание права женщин на аборты. В свою очередь, эти «сверхновые левые» усматривают в современной России альтернативу (видимо, очень прогрессивную) американскому империализму, не замечая при этом российского империализма.

Вообще, такие европейские «левые новейшего поколения» как греческая СИРИЗА, испанская Podemos, немецкая Die Linke, французский «Левый фронт», по словам политолога Павла Кудюкина, «довольно странные ребята, потому что они ухитрились соединить несоединимое: каких-то бывших коммунистических диссидентов, осколки социал-демократов, маоистов, троцкистов, проалбанских коммунистов, которые раньше друг друга на дух не выносили».

Причем, заметим, эти «странные ребята» сейчас на подъеме не в одной, а в целом ряде европейских стран. СИРИЗА уже «выстрелила», став правящей партией в Греции и сформировав там правительство (правда, в коалиции с правой партией «Независимые греки»). Едва выскочившая из пеленок Podemos демонстрирует и вовсе феноменальный темп - буквально через четыре месяца после создания она умудрилась завоевать 8% голосов на выборах в Европарламент, получив там несколько мандатов. При этом численность партии за короткий срок достигла 300 тысяч человек.

Эти успехи вызваны реакцией, с одной стороны, на демонтаж европейского «социального государства», а с другой, на деградацию старых европейских левых сил: социалистов и социал-демократов. Дело в том, что они в последние годы участвовали в этом самом демонтаже «государства всеобщего благосостояния» не хуже консерваторов, чем сильно подорвали свои позиции в среде левого электората.

Однако рискнем предположить, что все эти успехи не будут иметь длительный характер. Нынешние удачи «новых левых» вызваны тем, что они выстраивают свои организации на руинах «старых левых». Причем в тот момент, когда идеи социальной справедливости вновь актуализируются на фоне проблем в европейской экономике.

Главной проблемой «новых левых» выглядит отсутствие позитивной программы. Пока основу их идеологии составляет отрицание. С одной стороны, они отвергают (или критически оценивают) советский тип социализма (сталинизм), а с другой, отрицают капитализм. Ничего специфически нового ни в том, ни в другом для европейских левых нет. Точно так же, как не нова и их борьба с ксенофобией, гомофобией и сексизмом. В этом они абсолютно идентичны старым европейским социалистам, которые, в отличие от советских коммунистов и их российских наследников, никогда не забывали, что социализма без гражданских и личных свобод быть не может, а интернационализм не сводится к дежурным фразам о дружбе народов, но должен подкрепляться борьбой против любых проявлений ксенофобии и расизма. Причем, не только в мире, но прежде всего, в собственной стране.

Только вот эти ценности как старых, так и новых левых уже давно перестали быть их неповторимой особенностью, слившись с общеевропейской и, шире, общезападной системой гражданских ценностей.

Проблемой «новых левых» остается и отсутствие у них позитивной социальной программы. Если убрать демагогию и апелляцию к общедемократическим ценностям, то обнаружится, что на сегодняшний день вся их «левизна» и «новизна» сводятся к требованиям реструктуризации долгов своих государств перед международными финансовыми институтами, вроде МВФ и ЕС, а также к реструктуризации долгов населения перед банками.

Все это, конечно, здорово и весьма актуально для ряда стран Южной Европы и их народов. Однако никаких глобальных задач по изменению социально-экономической системы это не ставит. То есть, никакой тебе программы национализации (хотя бы частичной, как это было во Франции начала 1980-х годов), никаких попыток вытеснения товарно-денежных отношений хотя бы на секторальном уровне, например, в образовании и здравоохранении.

С одной стороны, понятно, почему. Обжегшись на молоке, дуют на воду. Перед глазами нового поколения европейских левых естественно стоит не только неудачный опыт Советского Союза, но и неудачи их собственных предшественников в Европе. Достаточно вспомнить, что вся программа «старых» левых сводилась к тому, чтобы на программу массированной приватизации, выдвинутую правыми правительствами, ответить «грозной»... частичной национализацией. Но национализация, как это случилось во Франции в 1981 году после победы там социалистов и образования ими «левого» правительства вместе с коммунистами, почему-то оборачивалась конфузом — усилением бюрократизации в управлении национализированными предприятиями и, как следствие, их меньшей эффективностью по сравнению с частными производствами. После чего следовал тихий стыдливый откат «левых» на прежние либеральные позиции.

Понятно, почему «совсем новые левые» таких задач уже вообще не ставят, ограничиваясь заявлениями общего характера. В этих условиях ответы на вопрос о том, на что способна партия, название которой переводится, как «Мы можем», вероятно, должны звучать нижеследующим образом.

Podemos может выиграть парламентские выборы. Podemos может вести долгие переговоры (с непредсказуемым результатом) с международными финансовыми институтами о реструктуризации долгов Испании, а также со своими внутренними банкирами о реструктуризации долгов испанцев. Podemos может начать свой «суверенный флирт» с Россией, шантажируя Евросоюз возможностью некоего более тесного сближения с Москвой, естественно, не выходя при этом из ЕС.

К сожалению, с еще больше долей вероятности можно попытаться предсказать чего не смогут эти «суперновые левые»: пересмотреть свою идейную основу и разработать действительно прогрессивную левую программу.

Александр Желенин