Шанс для новой демократии

Одиннадцать с лишним лет назад, в 2003 году, задолго до убийства Бориса Немцова, после поражения на выборах в Госдуму «Союза правых сил», одним из лидеров которого был покойный оппозиционер, наша думская Кассандра — лидер ЛДПР Владимир Жириновский провозгласил, что либерализм в России умер и больше никогда не возродится. Обе последние избирательные кампании — 2007 и 2011 годов, на которых не одной либеральной партии не удалось пробиться в парламент, казалось бы, лишь подтвердили правоту этого пророчества.

Но после траурного шествия 1 марта, посвященного памяти Бориса Немцова, в котором приняли участие десятки тысяч москвичей, возникает законный вопрос: если либерализм умер, то кто же тогда вышел на самую массовую с января 1991 года акцию протеста в Москве?

Да, в ней приняли участие не только те, кто считают себя либералами. В общей колонне прошли и собственно либералы, и демократические левые, которые накануне собирались проводить антикризисные марши. Причем одна часть левых намеревалась идти на тот, что готовили либералы, и тот же Борис Немцов, а другая на тот, что организовывало общественное объединение «Моссовет». В итоге 1 марта все оказались в одной траурной колонне в центре столицы.

О том, что сейчас представляет собой либеральное движение в России скажу ниже, а пока остановлюсь на том, о чем перед шествием 1 марта и похоронами Бориса Ефимовича приличным людям, которые в чем-то с ним не соглашались, говорить было неправильно, поскольку единый антифашистский фронт сейчас важнее некоторых идейных разногласий.

Но шествие благополучно завершилось, тело покойного предано земле и о некоторых вещах сказать все-таки необходимо. Да, Борис Немцов был ярким, красивым, смелым человеком. Да, он был сторонником либеральных ценностей и прав человека. Но мне вспоминаются два эпизода из его биографии, о которых тоже нельзя забывать, дабы ошибки и, прямо скажем, позорные страницы старого либерального движения России не перешли в новое.

При всех достоинствах Немцова, вспоминая его жесткую и нелицеприятную критику существующего сегодня в России режима, давайте не забывать, что он, как и ряд других деятелей эпохи 1990-х годов, непосредственно приложил руку к его формированию.

И в качестве губернатора Нижегородской области, и в качестве вице-премьера российского правительства во времена президентства Бориса Ельцина, он лично участвовал в строительстве системы, при которой единицы приближенных к власти получили возможность сосредоточить в своих руках громадные куски некогда общенародной собственности, оставив нищими миллионы своих соотечественников.

И в этой системе невозможно было оставаться абсолютно честным. Помню, как во время одного телевизионного ток-шоу в конце 1990-х он заявил, что, будучи вице-премьером, смог отдать россиянам накопившиеся долги по зарплате. Это было лишь частью правды, потому что деньги отдали лишь специально для этого выделенной категории «бюджетников» (врачей и учителей), а остальных работников «сбросили» на усмотрение их директоров. Я напомнил ему этот финт. Немцов нахмурился и ничего не ответил...

Еще один момент. Сегодня либерально настроенных россиян справедливо ужасает атмосфера шовинистической истерии, господствующая на большинстве основных российских телеканалов и в обществе в целом. Но ведь правда состоит в том, что эта атмосфера, хоть и не в таких масштабах, появилась не вчера. К ее созданию приложили руку и кое-кто из наших либералов, от которых мы имели права ожидать несколько иной позиции. Да, в 1996 году Борис Немцов собрал миллион подписей против первой войны в Чечне, но начало второй чеченской кампании он уже приветствовал, точно так же, как и его соратники по СПС Ирина Хакамада и Анатолий Чубайс.

Формально они оправдывали свой патриотический энтузиазм, ссылкой на вторжение в Дагестан отряда Шамиля Басаева. Однако проблема в том, что, будучи неглупыми и весьма информированными людьми, они прекрасно знали, кто стоит за этим вторжением. В СМИ публиковались свидетельства очевидцев, которые видели, как накануне этого вторжения Басаева видели выходящим из виллы Бориса Березовского на Лазурном берегу во Франции.

В связи с этим вопрос о том, способствует ли развитию демократии (или, наоборот дискредитирует ее) соучастие в грабеже сограждан, подыгрывание власти в ее стремлении разыграть патриотическую карту, дабы отвлечь соотечественников от их реальных социально-экономических проблем, кажется мне риторическим.

Между тем, со смертью Немцова подведена некая условная черта под старым либеральным движением. Однако, как это часто бывает, смерть старого является или началом нового, или продолжением прежнего уже на новом этапе развития и на новой базе.

Надо отдать должное Немцову — и он сам, и либеральное движение России в целом постепенно менялись. На одном из «болотных» митингов 2012-2013 годов он радостно рассказывал собравшимся о том, как удалось найти компромисс с левыми по формированию общей программы протеста, в частности, по социальным вопросам.

Таким образом, начался медленный процесс формирования нового, по факту, леволиберального движения, которое уже не абсолютизирует примат частной собственности, но осознает, что без реализации социально-экономических прав большинства граждан невозможна и реализация их демократических прав.

Шествие 1 марта по факту именно таким и стало - леволиберальным в самом общем, а не узкопартийном смысле этого слова. Вышли не только те, для кого лично Немцов был другом, кумиром и политическим идеалом. Подозреваю, что таких там как раз было меньшинство. Вышли те, для кого убийство этого политика стало символом фашизации страны, с чем они не могут смириться и против чего готовы бороться, те, для кого демократические права и свободы личности являются важнейшей ценностью, для кого неприемлема тотальная ложь, льющаяся сегодня с телеэкранов, те, кто не приемлет имперскость государства и необъявленную войну, идущую на Украине.

Все перечисленное и есть ценности современного либерального движения России, вне зависимости от того, как называется партия или организация, которая объявляет их своими. В какой-то мере это движение сегодня возвращается к концу 1980-х годов, когда оно объединяло всех противников действующей власти. Правда, лишь в какой-то мере. Потому что сегодня оно, несмотря на разнообразие сил, входящих в него, гораздо более однородно, чем то, что называлось «демократическим движением» в Советском Союзе.

Преимущество современного либерального движения в России и в том, что оно стало более зрелым, по сравнению с демократическим движением конца 1980-х — начала 1990-х годов. Зрелым не по возрасту, ведь 1 марта было видно, что абсолютное большинство демонстрантов составляли люди либо молодого, либо среднего возраста, а по составу. Зрелость нынешнего демдвижения в том, что в нем меньше наивности и иллюзий, которые были свойственны «демократам первой волны», но, с другой стороны, больше консолидации на ценностном уровне.

Консерваторы всех видов и мастей — от «левых» имперцев под красными знаменами, до имперцев правых — черносотенцев, монархистов, клерикалов, сегодня сплотились вокруг власти. Не прошло и четверти века, как реакционеры и либералы, наконец, размежевались. То есть, сегодня все стало гораздо более ясно: сторонники демократии и прав человека — налево, имперцы — направо.

После 1 марта стало ясно, что либерализм в России не только не умер, но обрел новое дыхание. Сегодня можно смело утверждать, что, во всяком случае, в Москве, это более мощное движение, чем его официально назначенный противник — «Антимайдан». Это легко можно увидеть по численности участников обеих акций, разнесенных по времени всего на восемь дней. Что дает надежду на то, что у широкой социальной демократии в России есть шанс.

Александр Желенин

Перейти на страницу автора