Как разные страны придут к новому процветанию

Цикл "Мы не узнаем наш мир" завершают две публикации, описывающие возможные сценарии развития общества в XXI веке. Это ни в коем случае не прогноз: жизнь намного сложнее наших предположений, и она обязательно внесет существенные коррективы. Но все элементы, из которых скомпонованы сценарии, вполне реалистичны, как показали предыдущие статьи цикла. О катастрофическом варианте развития событий читайте здесь. Ниже рассмотрим оптимистический.

Предположим, что в один прекрасный день современная наука (например, нанотехнологии) позволит добиться значительного удешевления энергии. Это повлечет за собой всеобщее снижение издержек производства и транспортировки.

Каждому по труду

Качественное удешевление энергоносителей – не на время, а навсегда – приведет к качественным переменам в мировой экономике. Изготовление большого числа недорогих товаров существенно поднимет уровень жизни на планете. Правда, не для всех и не одинаковым способом. Можно выделить четыре группы стран с принципиально разной реакцией на новый этап процветания.

Первую группу составляют развитые государства Европы и Северной Америки. Удешевление товаров позволит им больше потреблять. То, что раньше было доступно лишь среднему классу, теперь окажется по карману более широким слоям населения. Соответственно, бедных станет значительно меньше. При этом большинство людей, по всей видимости, переедут из тесных, скученных мегаполисов в мегарегионы, объединяющие ряд крупных и мелких городов, связанных высокоскоростными магистралями, — благо, дешевизна энергии позволит сделать такую систему коммуникаций доступной для миллионов граждан.

Человек сможет жить в собственном домике на природе, однако получит возможность ежедневно без особых затрат времени, денег и сил преодолевать десятки километров, чтобы попасть в офисы и развлекательные центры. Впрочем, число офисных работников наверняка сократится, поскольку многие смогут работать дома, используя Интернет. Обратной стороной этого процветания станет усиливающееся чувство одиночества, при котором традиционные прочные связи с коллегами и родственниками уступят место фрагментарным отношениям, поддерживаемым через социальные сети и долгие телефонные разговоры.

Вторую группу составят страны-производители товаров широкого потребления, такие как Китай, Индия, Корея, Таиланд и т.д. Поскольку спрос на их быстро дешевеющую продукцию увеличится, из деревни в город будут перетянуты очередные сотни миллионов крестьян, которые получат работу на заводах и уйдут от традиционной нищеты (естественно, в восточном, а не в западном понимании этого слова).

Такой прогресс позволит на десятилетия отдалить серьезный экономический кризис в странах-производителях и, тем самым, смягчить социальную напряженность. В мегаполисах перестанет нарастать массовый протест. Работники будут иметь не только гарантированную миску риса, но и приличное жилье, доступ к современным развлечениям, включая поездки в Европу. А самое главное – в странах-производителях уменьшится разрыв между городами и дикой аграрной глубинкой, которая постепенно станет маргинальной частью развивающегося мира, не влияющей принципиально на общее состояние дел.

Впрочем, потенциально гигантские восточные мегаполисы, перенасыщенные заводами, останутся миной замедленного действия. Чем крупнее город, тем больше угроза социального взрыва при наступлении кризиса, оставляющего миллионы людей без работы. А кризис такой рано или поздно придет.

Третьей группой стран станут производители традиционных энергоносителей, которые явно окажутся в числе проигравших. Доходы от нефти резко упадут, что обернется массовым обнищанием на огромном пространстве от Персидского залива до Ямала. У людей, лишившихся средств к существованию, будет небольшой выбор: либо эмигрировать в развитые страны, где повышение уровня жизни обернется расширением спроса в трудоемкой сфере услуг (горничные, официанты, сиделки, кондукторы, продавцы и т. д.); либо добиваться кардинальных политических перемен и создания нормальных условий для развития экономики в собственных странах.

В сильно идеологизированных исламских государствах будет сравнительно меньше шансов на построение прагматичного светского режима, поскольку население там очень серьезно относится как к религии в целом, так и к образу жизни, который она предписывает. В циничной и прагматичной России, наоборот, быстрое обнищание заставит большинство граждан стряхнуть с ушей идеологическую лапшу. Возникнет ситуация массового протестного движения, в некотором смысле напоминающая перестройку конца 1980-х гг. Люди будут требовать от властей масла вместо пушек, то есть роста благосостояния вместо политической демагогии и территориальных приращений.

Наконец, четвертую группу будут представлять самые бедные и отсталые государства Африки и некоторых частей Азии, которые пока еще мало вовлечены в процесс глобализации. Они – не потребители и не производители. Даже не поставщики энергоносителей. Главными проблемами для них являются элементарное просвещение и предотвращение массового распространения эпидемий, способных убить миллионы необразованных обывателей, плохо понимающих современные угрозы и не знающих, как себя можно от них защитить.

В какой-то степени эти страны, наверное, выиграют от качественных изменений в мировой хозяйственной системе, поскольку рост благосостояния в других частях планеты, скорее всего, позволит увеличить масштабы гуманитарной помощи. Но возможность основных перемен будет зависеть не от поддержки извне, а от трансформации политических режимов. На сегодняшний день авторитарные режимы хорошо освоили только возможности коррупции, которые предоставляет диктаторам современная экономика. До тех пор, пока в странах этой четвертой группы не появятся образованные элиты, предпочитающие реформировать режимы, а не встраиваться в них с целью урвать свой кусок, радикального прогресса там ожидать не стоит.

«Мир во всем мире»

Экономический провал в нефтяных странах на какое-то время сделает более спокойной геополитическую обстановку. Не секрет, что финансирование международного терроризма в значительной степени осуществляется лицами и структурами, наживающимися на нефти. Сокращение их доходов оставит боевиков без денег. Само по себе это, конечно, не остановит процесс «столкновения цивилизаций», однако значительно уменьшит технические и организационные возможности террористов.

Кроме того, надо принять во внимание, что обычно в любой сфере, где крутятся большие деньги, появляются своеобразные предприниматели, стремящиеся "освоить бюджеты". Под предлогом идейной борьбы они на самом деле занимаются коммерцией. Но при отсутствии нефтедолларов такого рода коммерция станет неприбыльной, и «кровавый бизнес» переключится на другие направления. Возможно, на поставку гуманитарной помощи в Африку или на поддержку исследований и разработок в области нанотехнологий.

Милитаризация Китая, об опасности которой говорилось в предыдущей статье, в данном сценарии, скорее всего, окажется не столь значимой. Развитие экономики поддержит нынешний авторитарный режим и задержит становление в Китае жесткого национализма. Мир все равно станет, в конечном счете, биполярным, поскольку сдержать нарастающую мощь Китая уже невозможно, однако причин для возникновения Третьей мировой войны не возникнет до вхождения мира в очередной крупный экономический кризис.

«Мир во всем мире», или хотя бы видимость примирения, лишит американскую администрацию возможности осуществлять значительные траты на поддержку армии и ВПК. США ведь демократическая страна, и если обитателям Белого дома не удастся убедить народ в разумности бюджетных расходов, им придется сей очень престижный дом покинуть. А этого ни один президент не захочет. Таким образом, велика вероятность, что американской элите придется сворачивать антитеррористическую истерию, навязанную в свое время администрацией Джорджа Буша-младшего. А это, в свою очередь, вынудит оптимизировать структуру госбюджета. В частности, экономия на военных расходах позволит Штатам сократить размеры госдолга. «Здоровые» финансы укрепят доллар и снизят вероятность дефолта по американским государственным бумагам даже при самом неблагоприятном развитии ситуации в будущем. Дорогой доллар и связанная с этим высокая платежеспособность американского населения будут стимулировать рост мировой экономики.

Правда, у этого роста есть и обратная сторона - угроза экологического кризиса. Чем больше производится товаров, тем больше загрязняется окружающая среда. Новые технологии могут снизить ущерб, однако глобализация, переносящая грязные производства в страны с низким уровнем экологического мышления (в частности, в Китай), осложняет проблему массового внедрения этих технологий. Авторитарные режимы не имеют особых стимулов заботиться о среде обитания населения. Поэтому уже в XXI веке мы можем при общем хозяйственном процветании столкнуться с принципиально новыми вызовами, подрывающими наше благосостояние. Впрочем, вероятность развертывания по-настоящему масштабного экологического кризиса оценить пока довольно трудно.

Сможет ли спастись Россия?

«Перестроечная» Россия, лишившаяся своего нефтяного богатства, на долгое время погрузится в нищету. Утечка мозгов за рубеж в этой ситуации усилится. Но одновременно появятся возможности для развития.

Старый политический режим рухнет под бременем экономических проблем, но при формировании новой системы власти возможны будут различные варианты.

Если дело возьмут в свои руки элиты, то, скорее всего, начнется медленное сближение с Западом. Ведь конфронтация выгодна правящим кругам, только когда внутри страны есть что "распилить". При отсутствии ресурсов потребуется производить богатства, а это невозможно без нормального инвестиционного климата, притока капитала и импорта западных передовых технологий. В общем, экономическое восстановление России окажется напрямую связано с преодолением имперского психоза.

Если же дело дойдет до разрушения режима волной массового протеста обнищавших людей, то с большой степенью вероятности можно предположить, что эта волна вознесет наверх очередного диктатора, способного обещать толпе все подряд. Вскоре этот диктатор тоже рухнет под грузом невыполненных обещаний, и толпа снова займется истеричным поиском спасителя, которого найти будет трудновато. В итоге нестабильность экономическая будет какое-то время сопровождаться нестабильностью политической, причем отдельные регионы станут искать возможности для самостоятельного выживания, поскольку обнищавший центр потеряет возможность осуществлять трансферты.

Территории, способные сами зарабатывать, обретут высокую степень хозяйственной самостоятельности. Властям (даже самым безумным) не удастся перекачивать из них деньги в дотационные субъекты, как ныне перекачиваются нефтедоллары. Нефтью можно управлять административно до поры до времени, но в экономике, не зависящей от добычи ресурсов, должны быть стимулы. Если обложить производителя сверхналогами, он просто сбежит за рубеж.

В итоге Россия, скорее всего, будет развиваться по принципу «разных скоростей». Западные регионы, располагающие квалифицированными кадрами и хорошей инфраструктурой, смогут выжить, тогда как у глубинки возникнут серьезные проблемы. Весьма вероятно, что, в конечном счете, образуется большой интернациональный мегарегион, включающий Москву, Санкт-Петербург, Хельсинки и Таллинн. Он сможет привлечь зарубежные инвестиции, создать сеть высокоскоростных магистралей и сменить бесперспективную стратегию импортозамещения на экспортную ориентацию. Конкурировать с дешевыми китайскими товарами будет сложно, однако мегарегион сумеет найти свою нишу, как смогло ее найти большинство стран Центральной и Восточной Европы при осуществлении разумной экономической политики.

Если в России рано или поздно сформируется адекватная демократическая система власти, западный мегарегион создаст стимулы для постепенного вовлечения в нормальное развитие некоторых других российских регионов. Если же надолго сохранится популистский хищнический режим, разрыв в уровне экономического развития будет нарастать, как нарастал он во времена Мао Цзэдуна между Гонконгом и Тайванем - с одной стороны, и Китаем - с другой.

Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге

Перейти на страницу автора