Ветер над океаном

14 апреля 2015, 19:50

Парадоксально, но Тихоокеанская война, ставшая началом новой атомной эры, одновременно породила и массированные атаки летчиков–самоубийц.

Подобно вишневому цвету
По весне,
Пусть опадём и мы,
Чистые и сверкающие...

Парадоксально, но Тихоокеанская война, ставшая началом новой атомной эры, одновременно породила и массированные атаки лётчиков–самоубийц. На первый взгляд, сама идея самоубийственных таранов, поставленных на поток в середине XX века, кажется фанатичной нелепостью. Вполне понятно, почему многие люди посчитали такие атаки проявлением варварства, если не безумия, и постарались поскорее забыть о них.

Поражение в битве у атолла Мидуэй в 1942-м стало началом конца господства Японии в Тихом океане. В течение 1943–44 годов союзные войска, подкреплённые промышленной и финансовой мощью США, шаг за шагом двигались по направлению к японским островам. После сражения в Филиппинском море в июне 1944-го, показавшего всем слабость японской морской авиации, капитан 1 ранга Эитиро Дзё, командовавший в то время лёгким авианосцем «Тиёда» в составе 3–й дивизии авианосцев, напишет: "Мы больше не можем топить вражеские авианосцы, превосходящие нас числом, обычными способами. Я настаиваю на немедленной организации специального подразделения таранных атак и прошу назначить меня его командиром".

Дзё служил морским атташе в Вашингтоне, был морским адъютантом императора, но тем не менее, он так и остался навечно командиром авианосца "Тиёда", уйдя вместе с ним под воду 25 октября 1944 года. Но его идеи не остались без внимания.

17 октября 1944 года суровый потомок самурайского рода, адмирал Такидзиро Ониси прибыл в Манилу, чтобы вступить в новую должность командующего 1–м Воздушным флотом. Он незамедлительно вызвал к себе начальника штаба и заместителя командира 201-й авиагруппы. После непродолжительного молчания адмирал произнёс: "По моему мнению, существует только единственный способ использовать наши скудные силы с максимальной эффективностью. Мы должны создать подразделения самоубийственных атак из истребителей " Зеро", вооруженных 250–килограммовыми бомбами. Каждый самолет спикирует и врежется во вражеский авианосец".

В ночь на 20 октября 1944 года был немедленно отпечатан и вывешен на доске объявлений приказ, в котором говорилось, что в 201-й авиагруппе будет сформирован корпус специальных атак " Симпу", состоящий из 26 самолётов " Митцубиши А6М Зеро", для проведения таранных атак. На следующий день, пристально вглядываясь в побледневшие лица первых 23-х добровольцев, совсем ещё мальчишек, но уже опаленных и битых в бесконечных вылетах, адмирал вдохновенно вещал: "Япония в величайшей опасности. Её спасение теперь не под силу министрам, генеральному штабу и командирам вроде меня. Только вы, молодые, сильные духом люди, можете спасти свою Родину. От имени 100 млн наших соотечественников, прошу вас пойти на эти жертвы и молюсь за ваш успех. Вы уже боги, без земных желаний...".

Надо отметить, что недостатка в добровольцах не наблюдалось. Японские пилоты, взращённые на идеалах самурайского кодекса" Бусидо", любви к Родине и императору, без вопросов записывались в камикадзе целыми подразделениями.

В большинстве материалов, попавшихся мне на глаза, приводится пример лейтенанта Хаджиме Фуджи, который буквально на следующий день после призыва Ониси пришел в пункт набора пилотов. Ему было отказано: в корпус смертников не брали семейных. Спустя неделю жена офицера сначала убила своих детей, а после покончила с собой. В предсмертной записке женщина объяснила, что не хочет мешать мужу в выполнении его святой миссии. Японское правительство якобы не предавало этот случай огласке вплоть до самого конца войны. История настолько ужасная, что вполне может оказаться правдивой. 21 октября 1944 года неизвестный японский пилот врезался в палубу авианосца " Австралия" — пришло время камикадзе.

Утром 25 октября 1944 года группа " Симпу" из 26-ти "Зеро" совершила первое нападение на американский флот. Увидев небольшую группу низко летящих истребителей, американцы поначалу не сильно встревожились.

Первый "Зеро" зашел с кормы авианосца "Санти" и обрушился вниз прямо перед кормовым самолетоподъемником. При взрыве погибло 16 и было ранено 27 членов экипажа. "Санти" загорелся. Через несколько минут второй истребитель протаранил авианосец "Суони". Моряки наконец-то проснулись и, пытаясь спасти свои жизни, открыли ураганный огонь. На авианосце "Уайт Плейнз" даже сумели отбить несколько атак. Третий "Зеро" с подвешенной 250-килограммовой бомбой, ведомый командиром " Симпу" лейтенантом Юкио Сэки, проревел над эскортным авианосцем " Сент –Ло", вошел в крутое пике и врезался во взлётную палубу. Загорелись топливные резервуары, расположенные под палубами. Двумя минутами позже прогремел сильнейший взрыв — сдетонировали торпеды и бомбы и огромная часть взлетной палубы откололась от корабля. По словам выживших, впечатление было такое, будто бы корабль разорвало пополам, как лист папиросной бумаги. Пламя взметнулось вверх на 30 метров, превратив "Сент–Ло" в гигантский факел. Через 21 минуту авианосец затонул, унеся с собой в пучину 114 членов команды. В этот день японцы потопили один и существенно повредили шесть авианосцев противника, потеряв при этом 17 самолетов. Первый боевой вылет корпуса камикадзе оказался настолько удачным, что адмирал Ониси немедленно приступил к формированию новых групп.

По мере становления, у камикадзе сформировались собственные ритуалы и обычаи. Помимо трёх лепестков сакуры, выбитых на пуговицах лётной формы, пилотов–смертников отличали белые головные повязки–хатимаки, на которых был изображен красный солнечный диск, нередко испещренные патриотическими лозунгами. Такие повязки носили самураи. Обязательная чашечка сакэ перед вылетом — практически наши фронтовые 100 г. Каждому пилоту вручали короткий именной самурайский меч в парчовых ножнах. От многих улетающих в вечность мальчишек остались грустно–философские, полные скрытой гордости за свой грядущий подвиг, четверостишия — танку. Одно из них предваряет пост.

Их учили: "Представьте себе, что вы у цели. До нее осталось лишь два–три метра. Вы видите каждую заклепку на палубе вражеского корабля. Последние секунды... Вам кажется, что вы парите в воздухе. Перед вами возникает лицо матери. Она не плачет, нет — она спокойна... А потом вы слышите тихий звук, такой, будто бы разбили хрустальную вазу. Вас больше нет".

В бою камикадзе были спокойны и хладнокровны: сверху их прикрывали истребители сопровождения, а на земле их семьи ожидало всеобщее почитание и уважение.

Но и союзники учились тоже на редкость быстро. Над их кораблями теперь в обязательном порядке барражировали истребители, а всё свободное место на бронированных палубах занимали зенитки. При атаках камикадзе плотность зенитного огня была такова, что сброшенные бомбы взрывались в воздухе. Задача была проста: не допустить пилотов—смертников к кораблям. Иногда это сделать удавалось, а иногда нет.

Психологический шок от камикадзе у союзников был настолько серьезен, что командующий Тихоокеанским флотом США адмирал Честер Нимиц предложил сохранять в тайне сведения об этих атаках. Американская и английская военная цензура наложила на распространение этой информации строжайшие ограничения.

Уже после окончания войны Соединенные Штаты огласили свои потери: эскадрильи самоубийц потопили 34 американских корабля, еще 288 получили серьезные повреждения. По японским источникам, на счету камикадзе 80 процентов потерь американцев на последнем этапе войны в Тихом океане. Всего за период 1944–1945 гг. в свой последний полет отправились и не вернулись 3913 летчиков–смертников. Но даже ценой своих жизней они не смогли изменить исход войны.

Но если в действиях лётчиков—смертников была хоть какая то доля жертвенной романтики и страшной красоты, то подводные камикадзе на управляемых торпедах — кайтенах, "изменяющих судьбу", были лишены даже этого. В целях секретности кайтены во всех донесениях проходили как «мару року канамоно» — «металлический фитинг диаметра шесть».

Надо сказать, что японский военно–морской флот в тот период имел на вооружении самую большую, самую скоростную и самую мощную в мире торпеду. Ни одна страна не создала ничего подобного этому «чистильщику» морей — модели 93 с двигателем на чистом кислороде, ставшей грозой для американского ВМФ в период сражения за Соломоновы острова. По сути, кайтен представлял собой симбиоз этой торпеды и малой подводной лодки, способный развивать скорость до 40 узлов и поразить практически любое судно того времени.

По узкой трубе смертники проникали в кабину кайтена, задраивали люки и получали распоряжения по рации от капитана субмарины. Пилоты–камикадзе были абсолютно слепы, зажаты в катастрофически тесном пространстве, они не видели, куда направляются, ведь пользоваться перископом можно было не более трех секунд, чтобы снизить риски обнаружения торпеды противником.

Первые кайтены наводили ужас на американский флот, но затем участились технические сбои. Множество смертников не доплывали до цели и задыхались из за отсутствия кислорода, после чего торпеда просто тонула. Чуть позже японцы усовершенствовали торпеду, снабдив ее таймером, не оставляя никаких шансов ни камикадзе, ни его врагу. В результате несовершенства конструкции и управления, кайтены оказались в целом неэффективной отчаянной попыткой японского командования хоть как—то оттянуть неумолимый финал.

Были ещё и пехотные смертники с шестовыми минами, шедшие в наступление впереди атакующих частей и жертвовавшие собой, проделывая взрывами проходы во вражеских полевых укреплениях, когда армия воевала в Китае, были пулемётчики, прикованные стальными цепями в железобетонных дзотах, рядом со своим оружием. Тема японских камикадзе чрезвычайно обширна для одного поста.

В 1975 году в посёлке Тиран ( теперь это город Минамикюсю), на месте бывшей авиабазы ВВС Японии, был открыт музей камикадзе. Все эспонаты, включая поднятый со дна моря и любовно отреставрированный " Зеро", напоминают об этих самоотверженных самураях 20 го века.

Ранним утром 16 августа 1945 года военный грузовик медленно ехал по пустынным улицам Токио. В кузове, в грубо сколоченном сосновом ящике, лежало тело адмирало Такидзаро Ониси. Узнав о решении императора капитулировать, адмирал сделал себе харакири, чтобы избежать позора. Смерть не сразу пришла к нему: более 12 часов Ониси пролежал в луже собственной крови, находясь в сознании.