Ветреные стратеги и паника 2.0

Если нефть не пойдет резко вверх, то нового раунда хозяйственного спада не избежать. Что значит снижение цены барреля с недавних $60–65 до нынешних $50? Для страны, две трети экспортной выручки которой дают энергоносители, это потеря десятков миллиардов долларов уже в этом году.

И, как назло, подступает еще очередной пик платежей по внешним долгам (только в сентябре - $14 млрд).

Надо что-то делать. Казалось бы, даже понятно, что именно. Ведь у правительства, Центробанка, главных хозяйственных ведомств и всех наших корпораций-гигантов есть планы действий – этакие долгосрочные стратегии, сочиненные более или менее недавно, опирающиеся на научно обоснованные прогнозы и рассчитанные на несколько лет вперед. Как говаривал Никита Сергеевич, «цели намечены, задачи определены - за работу, товарищи!»

Вот только у нынешних товарищей головы устроены особым образом. В стратегических наклонностях им, конечно, не откажешь. Изготовление многолетних планов – обязательная и даже любимая часть их работы. Но другая ее обязательная часть – каждые несколько месяцев забывать старый свой план и обзаводиться новым, совершенно не похожим на прежний. И тоже, разумеется, многолетним. Они ведь все — стратеги, и пытаются придавать своим шараханьям из стороны в сторону вид осмысленного поступательного движения.

На фоне подступающей волны трудностей эти стратегические метания сейчас как-то по-новому нелепы.

Вот только два примера.

Главный наш нефтяник Игорь Сечин обратился недавно к Владимиру Путину с письмом о губительности так называемого налогового маневра (поэтапной корректировки обложения производителей нефти и нефтепродуктов, которая увеличивает их выгоды от внешней торговли и уменьшает – от внутренней). Если уж «маневр» никак нельзя отменить, сообщает Сечин Путину, то желательно даровать «Роснефти» всяческие льготы, субсидии и скидки по кредитам. А иначе через два года на внутреннем рынке будет дефицит бензина.

Юмор ситуации тут в том, что до кризиса, в эпоху дорогой нефти, именно Сечин был лоббистом этого самого «маневра». А сейчас его «стратегия» сменилась на противоположную. Ведь выгоды от нефтеэкспорта упали, а «маневр» (и сопутствующие ему ограничения на раздувание внутренних бензиновых цен) мешает взыскать потерянную прибыль с собственных граждан.

Последствия драматического письма в Кремль еще неизвестны, но процесс пошел и так. В первые шесть месяцев нынешнего года российские рублевые цены на бензин топтались на месте. Зато в июле они выросли на 2,5% (втрое больше, чем массив прочих потребительских цен), и в августе продолжают подниматься опережающим темпом. Новое снижение долларовых доходов «Роснефти» и других наших нефтегигантов заставляет их наращивать рублевые поступления, чтобы наши граждане возместили магнатам убытки.

Еще более расторопно смену своих «стратегий» по мере течения кризиса производил Центробанк. Прошлой осенью он объявил, что уходит с валютного рынка и займется лишь «таргетированием инфляции», то есть борьбой за ее снижение. О последующих метаниях ЦБ во время осеннее-зимней паники вежливо умолчим. Тем более, что за спину Центробанка тогда попрятались все прочие капитаны нашей экономики, заставив его расхлебывать кашу, которую они заварили. Но так или иначе, к концу нынешней весны ЦБ вообразил, что пыль осела, и сформулировал для себя новую стратегию, которая вызвала довольно много вопросов.

В середине мая ЦБ принялся закупать валюту на открытом рынке и в последующие два с половиной месяца приобрел около $10 млрд. А в начале июня его глава Эльвира Набиуллина подвела под это теоретическую базу, обнародовав трехлетний план закупки $150 млрд и доведения иностранных резервов до $500 млрд. Целью этой процедуры, насколько можно было понять, являлось ослабление рубля, не так уж сильно якобы мешающее борьбе с инфляцией, но зато поддерживающее конкурентоспособность российской экономики на высоком уровне, а реальные доходы граждан - на низком.

Критики этого плана говорили, что публичным обещанием ослаблять национальную валюту Центробанк безответственно подрывает доверие к ней. По сути, они были правы, но упускали из виду фирменную ветреность всех наших стратегов: торжественно провозглашенные многолетние планы у них еще ни разу не доживали до финала. Не миновал общей судьбы и этот: его списали всего два месяца спустя.

На прошлой неделе Центробанк обзавелся новой «стратегией»: теперь он больше не скупает валюту и резервы не наращивает (кстати, их не удалось нарастить и в эпоху скупки – объемы международных резервов уже 5 месяцев колеблются между $350 и $360 млрд, и на конец июля составляли $358 млрд). Центробанк сегодня больше не ослабляет рубль. Совсем наоборот, он готов поддерживать его. Если прикажут, даже и валютными интервенциями, как это было в октябре–декабре.

Другое дело, что резервы нынче скромны, а падает рубль вслед за нефтью достаточно стремительно. Нефть сейчас стоит столько же, сколько и в январе, когда она вышла на свой многолетний минимум (меньше $50). А цена доллара поднялась с 49 руб. (в мае) до 64 руб. (сейчас); цена евро – с 53 руб. (в апреле) до 70 руб. (сейчас). Курсы доллара и евро сегодня уже недалеки от годовых максимумов, достигавшихся в начале февраля (соответственно 70 руб. и 79 руб.). Примерно такое расстояние сейчас и до товарно-финансовой паники, которая трясла страну в декабре – январе.

Паника 2.0 пока еще не является неизбежной, но ее вероятность растет. Если такое несчастье все-таки случится, то ответ властей на него будет примерно такой же, что и в прошлый раз – поощрение еще одного скачка цен и новая волна сокращения госрасходов.

Удешевление рубля (и, соответственно, удорожание экспортных товаров в рублевых ценах) превращает в фантазию планы властей вывести инфляцию по итогам 2015 года на уровень 10–11%. За январь-июль рост потребительских цен составил 9,4%, и в оставшиеся 5 месяцев притормозившая было инфляция снова ускорится. Но зато подорожание товаров и услуг при стагнирующем уровне доходов – простейший способ заставить рядовых людей оплатить часть вновь возникших убытков госказны, а также помочь материально казенным корпорациям, не желающим почему-то поджать свои расходы.

Ну а другая часть этих убытков будет покрыта урезкой федеральных и региональных трат. В отличие от прочих наших структур и руководящих персон, силуановский Минфин не меняет свои стратегии как перчатки. Курс на снижение всех трат, кроме силовых, был выбран им больше полугода назад и в ближайшие месяцы, судя по всем признакам, будет продолжен.

Вот как это может выглядеть на уровне регионов в изображении института «Центр развития» при Высшей школе экономики: «В январе-мае 2015 года в неизменных ценах региональные расходы снизились по отношению к тем же месяцам 2014 года на 11% и вернулись на уровень 2009 года. Расходы консолидированных бюджетов регионов на образование в постоянных ценах сократились в 2015 году, по сравнению с 2014 годом, на 14%, на здравоохранение – на 8%... Но что произойдет с региональными бюджетами, если цена на нефть в 2016-2018 годах составит $50 за баррель? Такой сценарий весьма вероятен, язык не поворачивается назвать его стрессовым. По нашим оценкам, при низких ценах на нефть в 2016-2018 годах к 2018 году уровень расходов региональных бюджетов в неизменных ценах сократится на 14% по сравнению с 2009 годом, примерно до уровня 2007 года…»

Что же до федеральных трат, то после неизбежного и скорого уже набега на пенсионные выплаты у начальства останется всего один резерв – военные расходы. Шансы, что Кремль смирится с неизбежным и их урежет, до сих пор казались эфемерными, но теперь понемногу растут. Отход от неподъемной программы вооружений на 2012–2020 годы станет еще одной сменой «стратегии», и притом последней из тех, что совместимы с сохранением нашей общественной системы в знакомом ее виде.

Ну а если нефть еще разок сыграет вниз и надолго опустится ниже $40, то менять придется уже не отдельно взятые казенные планы, а саму стратегию общественного развития. В ближайшей перспективе вероятность этого очень и очень мала. Однако не равна нулю.

Сергей Шелин

Перейти на страницу автора