От «революции на граните» до «майдана на крови»

На Украине в эти дни отмечают 25-летие так называемой «революции на граните». Тогда, в начале октября 1990 г., на улицы Киева вышли с протестом против власти КПСС сотни тысяч студентов. По сути, это и был первый украинский «майдан» - еще при СССР. Правда, тогда об этом никто даже не догадывался. Именно тогда на Крещатике был разбит первый протестный палаточный городок.

Детонатором тех мощнейших всеукраинских выступлений против властей стала, в частности, тайная дипломатия коммунистической части ВС УССР в отношении нового Союзного договора. Украинская партократия на всякий случай вела двойную игру. Поддержав «Декларацию о суверенитете Украинской ССР», за спиной республиканского парламента в Москву для ведения переговоров о Союзном договоре были посланы несколько депутатов. Старая партийная власть при новом избранном парламенте фактически правила бал в Киеве и на местах.

При этом, замечу, к осени 1990 г. экономический и политический кризис в Украине (как и во всем СССР) стал быстро прогрессировать: росла инфляция, зашкаливал дефицит уже и самых элементарных товаров, включая мыло и стиральный порошок. Как писала в те дни первая независимая житомирская газета «Голос громадянина», «политическую ситуацию все еще направляет ненасытный политмонстр – коммунистическая партия. Владея награбленными миллиардами, КПСС своими кровавыми руками удерживает власть».

На таком социально-политическом фоне в Киеве 1 октября 1990 г. начала работать вторая сессия нового ВС УССР, на которой впервые в истории оформилась оппозиционная «Народная рада». Именно к ее открытию и была приурочена масштабная всеукраинская манифестация в центре столицы, а также – всеукраинская забастовка. Требования зашкаливали радикализмом: отставка правительства Виталия Масола, выполнение постановления ВС УССР «О прохождении военнообязанными срочной службы на территории республики», отказ от подписания нового Союзного договора (только межреспубликанские), роспуск ВС, проведение новых выборов на многопартийной основе, национализация собственности КПУ и ЛКСМУ, департизация органов государственного управления и правоохранительных.

Счет манифестантов шел на сотни тысяч, хотя официальная местная пресса давала цифры куда как более скромные. Как сообщал тогда народный депутат УССР Николай Поровский, «по итогам забастовочного комитета в тот день на Украине бастовало полтора миллиона человек». Республиканская партийная пресса, не очень вникая в содержание требований, старалась, как обычно, нарисовать картину в стиле времен развитого соцреализма. Меню страшилок было все то же: «экстремисты», «деструктивные силы», «амбициозные личности» и т.д.

Во время тех, без преувеличения, исторических событий я была в их гуще (как гражданин и народный депутат СССР от Житомирского избирательного округа) – в сессионном зале ВС УССР и среди восставшего народа. В моем архиве сохранилась детальная и точная хроника того судьбоносного для Украины протеста.

1 октября 1990 г. председатель ВС УССР Л.М. Кравчук заявил в парламенте, что с митингующими «консолидации быть не может».

2 октября демонстранты продолжают наставать на своих требованиях. Произошло столкновение с милицией. Пострадавшие – с обеих сторон.

В этот же день в центре Киева по призыву «Украинского студенческого союза» более 150 учащихся ВУЗов объявили бессрочную голодовку, развернув неподалеку от здания ВС - на площади Октябрьской революции - палаточный городок.

9 октября ВС УССР проголосовал против того, чтобы придать «Декларации о суверенитете» силу конституционного закона. На встрече со студентами в ВС УССР народный депутат М. В. Башкиров из Николаевской области, выпускник Академии общественных наук при ЦК КПСС, бросил: «Ну что же, студенты голодают – значит, будет сотня трупов».

10 октября ВС УССР ликвидировал собственное постановление о прохождении срочной службы только на Украине и отзыве военнослужащих из других регионов для службы на ее территории, еще больше накалив ситуацию.

Все это время в центре столицы продолжался перманентный митинг. Весь день до поздней ночи. И снова – с раннего утра. Рядом с корпунктами центральных газет, ВС и Совмином УССР. Возле подножия возведенного не так давно памятника Ленину в окружении рабочих. Счет несогласных голодающих превысил сотню.

В этот же день объявили голодовку в поддержку требований студентов 9 народных депутатов УССР из оппозиционной «Народной рады». Их просьба о выступлении с заявлением в прямом эфире по республиканскому ТВ была проигнорирована, несмотря ни на какие статусы народных депутатов. Но сработало «митинговое право». Около 9 тысяч избирателей с площади Октябрьской революции двинулись в сторону телецентра с требованием дать прямой эфир депутатам, объявившим голодовку. Коммунисты ВС тут же квалифицировали это как «захват телевидения».

Граждане Украины стали свидетелями телевизионного «пиратства» в эфире. Прямая трансляция сессии была резко прервана из-за того, что в зале слово было предоставлено голодающим депутатам. Власти боялись, что народ Украины услышит, что они будут говорить. После того как голодающие закончили свои выступления, прямая трансляция возобновилась.

10 октября председатель ВС УССР Кравчук поехал выступать на киевский завод «Большевик». Там его встречала многотысячная толпа, скандируя «Геть Масола й Кравчука!» («Долой Масола и Кравчука!»), «Кравчук – український Чаушеску!» («Кравчук – украинский Чаушеску!») Рабочим глава парламента объяснил так: мы не можем снять Масола, потому что на эту должность его рекомендовал пленум ЦК КПУ, а значит, и ВС может снять его лишь при согласии ЦК. Многие из тех, кто ждал Кравчука возле завода, так и не поняли, через какие задние ворота или дырку в ограде ему удалось незаметно улизнуть от их гнева.

15 октября в 8.30 утра мы с двумя народными депутатами УССР пошли в городок голодающих на Крещатике. Холодное осеннее утро. Зябко. Высоко на дереве – плакат с требованиями. Городок голодающих обнесен канатом. 150 студентов со всей страны голодают уже 14-й день. Несколько из них, объявив сухую голодовку, оказались в больнице. А вообще голодающих уже более 200. К ним присоединились студенты из России, Прибалтики. Объявили голодовку в их поддержку студенты в украинских диаспорах Канады, Франции, Англии, Австралии и даже в Монголии и Палестине.

Ищем палатку под номером 56. Здесь голодает наш депутат Яков Зайко. Мы привезли Якову кожух, шерстяные носки, свитер и шапку. Но, оказалось, его в палатке нет. Народный депутат УССР Степан Хмара из 64-й сообщил, что Зайко, вероятно, пошел на заседание «Народной рады» в ВС УССР. Я тоже направляюсь туда.

В 10.50 в ВС с заявлением от «Народной рады» - внести все требования студентов на рассмотрение сессии – выступил депутат Зайко. Три минуты прошло, и Кравчук машет кому-то: выключите микрофон! Яков продолжает без микрофона – как в вату. Это напомнило ситуацию с академиком Сахаровым на I Съезде народных депутатов СССР, когда Горбачев из президиума ему говорил, выключив микрофон: ну все, все, ну хватит.

После выступления Зайко я оставила раскаленный от эмоций зал ВС УССР и вышла на улицу - посмотреть, что происходит за его стенами.

В 11.30 со стороны Крещатика в сторону ВС выливается огромный поток манифестантов. Он затапливает всю улицу, постоянно уплотняясь. Хвост остается на Крещатике. Колонна растянулась не менее чем на полтора километра. Милиция утверждает, что демонстрантов было приблизительно 200 тысяч. Я прошлась вдоль этой колонны в сторону Крещатика. Повсюду требования (в основном, на украинском): «Украине – волю!», «Долой Масола и Кравчука!», «КПУ – к суду!», «Долой Союзный договор!», «Пусть живет КПСС на Чернобыльской АЭС!» и т.д.

Понятно, апологетам компартии такое было не по душе. Куда как приятнее все это изобразить происками кучки «экстремистов», списать на «темные силы». А вот не выходило. Не могут быть сотни тысяч из разных уголков Украины «экстремистами» и «темными силами». Над головами «мятежников» плыли названия вузов, техникумов, училищ, школ, а также других организаций со всей республики. Демонстранты требовали, скандируя, чтобы к ним вышли Кравчук и Масол. Но, видно, слишком толстые стены оказались в здании ВС: эти двое их так и «не услышали».

Я увидела, что из Верховного Совета вышла женщина с двумя трехлитровыми банками, как оказалось, теплой воды. Для голодающих студентов, объяснила она мне.

В 14.35 напротив площади возле ВС УССР демонстранты рванулись вперед. Зашаталось милицейское, в пять рядов, заграждение. Заколыхалась в едином порыве многотысячная толпа. С разных сторон бежали на площадь люди в зеленых и серых шинелях - закрыть пробоину. «А-а-аа!» - сплошной крик. В «пробоину» в милицейском кордоне ринулись студенты. Журналисты, фотографы и депутаты с другой стороны оцепления отхлынули назад. Молодежь забегала на площадь, к ступенькам здания ВС, и падала на гранитный камень. (Отсюда и название – «революция на граните».)

Я думала, что это был самый страшный момент. Но нет. Самым страшным было то, что я увидела возле фонарного столба на площади возле ВС, как раз напротив входа в здание, рядом с неким милицейским чином. На земле, рядом со столбом, лежал складной нож – открытый. Его ручка была зеленой. Я оторопела. Спросила у милиционера, чей это нож? Почему он здесь лежит? Тот сделал вид, что ничего страшного: «Кто-то, очевидно, ремонтировал аппаратуру и оставил». Тут подошел какой-то человек в гражданском, взял нож, сложил его и бросил в урну рядом… Ну да, действительно, кто-то из телевизионщиков ремонтировал большим складным ножом японскую аппаратуру. Да и забыл его здесь именно в тот момент, когда толпа с ревом прорвала милицейский заслон на площади. Кому-то захотелось крови?

Толпа - с одной стороны, милиция - с другой сдавили одного из тех, кто прорывался. Тот упал с закрытыми глазами. «Скорую!» Подошли врач, медсестра – из тех, что были приставлены к голодающим. Человек лежал на боку как-то неестественно. Его привели в чувство и потащили на ступеньки парламента. Там, согнувшись втрое, он сидел под прицелом камер, пока не приехала «скорая». Его понесли на носилках.

В это время закричали в кругу тех голодающих, кто прорвался к зданию парламента и лежал там. Их было уже человек сто, не менее. Плохо стало студентке. Двое ребят подняли ее, как неживую, на руки, поднесли ближе к двери ВС: смотрите, сказали в дверь, до чего вы довели детей ваших… Я побежала в секретариат ВС, просила вызвать «скорую».

В 15.10 произошел второй штурм милицейского оцепления. Но прорваться в этот раз студентам, оставшимся по ту его сторону, не удалось. Обстановка накалялась. В воздухе стояли страх и предчувствие крови.

В 15.25 начался митинг на ступеньках ВС. К студентам обратился голодающий депутат Степан Хмара: «…Перед нами два пути – путь к свободе, завоевание права на жизнь или будем катиться в бездну. …КПУ должна быть распущена и ее руководители осуждены. Так, как была распущена гитлеровская партия на Нюрнбергском процессе, уничтожена ее символика».

В 16.00 на сессии было проголосовано одно из требований студентов: роспуск парламента. Проголосовали, конечно, против. Перед этим, до обеда, было принято решение воздержаться от подписания Союзного договора и назначить комиссию для рассмотрения вопроса про комсомольскую и партийную собственность, вынести его на референдум. А после обеда мнение переменилось: от референдума депутаты отказались.

Три недели Украина пребывала в мощнейшем кольце информационной блокады. Каждый день я «набрасывалась» на все центральные газеты и старалась не пропускать новостные программы ЦТ. Пусто. В некоторых газетах – мелкие заметочки.

Еще во время тех драматических событий я начала писать о них репортаж. Вернувшись в Москву на сессию ВС СССР, утром 17 октября отнесла его в «Известия» (тогда это была одна из более-менее свободных трибун) и попросила поставить в номер. Но мне объяснили, что уже поздно, можно только заметку. Это меня не устраивало - я помчалась в «Комсомольскую правду». И 18 октября 1990 г. - через три недели после оглушительного начала падения не только коммунизма на Украине, но и СССР, была прорвана, наконец, всесоюзная информационная блокада: на первой странице «Комсомолки» вышел мой репортаж.

Оглядываясь на 25 лет назад, сравнивая ту первую украинскую «революцию на граните» еще при СССР с последним киевским майданом, становится очевидным, насколько глубоко радикализировалось за это время украинское общество. Путь от мирных протестов, забастовок и «революции на граните» против КПСС до «майдана на крови» против киевских властей уже формально независимой Украины оказался, видимо, закономерным. Тогда падение коммунистического режима сработало по принципу домино – вместе с ним пал и СССР. Не это ли сейчас происходит и с Украиной?

Алла Ярошинская

Перейти на страницу автора