Posted 23 октября 2015,, 15:00

Published 23 октября 2015,, 15:00

Modified 31 января, 07:48

Updated 31 января, 07:48

Оружие Бога превратилось в игрушку

23 октября 2015, 15:00
Дмитрий Губин
Российским властям экстремизм мерещится повсюду. Перебарщивают так, что защищать Библию и Коран приходится президенту: вне контекста подвести их под статью так же легко, как Христа под монастырь.

Российским властям экстремизм мерещится всюду, добрались и до богов. Слуги перебарщивают так, что президент вносит поправки в закон, чтобы экстремистскими не считать священные книги основных конфессий. Главы конфессий бьют поклоны - плюс кулаками в грудь, уверяя, что главными текстами не ограничиться. Консерваторы хмурят брови, либералы кричат: «Больше ада!», журналисты строчат: «Доколе?». Скачет губерния: все при деле.

Между тем, экстремистским высказывание делает не текст, а его соотношение с контекстом.

Вот Эренбург в войну придумал: «Убей немца!», потому что «немец» было понятно, а «нацист» - нет. Закончилась война – лозунг потерял смысл. Если снова призвать убивать немцев, это будет чистейшей воды экстремизм, и никакие цитаты современников не помогут. А если цитировать Эренбурга, то это не будет экстремизмом вообще, поскольку цитата выполнит роль не призыва, а исторического документа.

Диалектика. Сложность. Текст, контекст, цитата, игра с цитатой, постмодернизм.

То же и с религиозными текстами. Вне контекста подвести их под экстремизм так же легко, как Христа под монастырь. Чему, скажем, учит Иисус, если верить его биографу Матфею? «Не думайте, что я пришел принести мир на землю; не мир пришел я принести, но меч; ибо я пришел разделить человека с отцом, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку — домашние его».

По идее, защитники семьи должны немедленно требовать запрета РПЦ или, как минимум, запрета преподавания основ православной культуры. Но они безмолвствуют, и правильно делают. Потому что из контекста ясно: речь о том, что идейные ценности важнее семейных. А это верно не только для верующих, но и для ученых, художников и вообще всех увлеченных людей, включая экстремальных кошатников или лошадников.

«Не мир, но меч» - довольно травоядная цитата, потому что взята из Нового Завета. А можно заглянуть и в Ветхий, с его прямыми указаниями, например, физически истреблять детей неприятелей. Почитайте на досуге. Лень читать пространный свод древнееврейского фольклора – полистайте «Войны за Бога. Насилие в Библии» Филиппа Дженкинса или «Конец веры: религия, террор и будущее разума» Сэма Харриса: там факты приведены в систему. Не хотите листать – послушайте невзоровские «Уроки атеизма», они минут по семь, но за это время учитель успевает доказать, что любая церковь опасна, поскольку тоталитарна.

На самом деле Невзоров проделывает на публике тот же трюк, что и борцы с экстремизмом в погонах. Он тоже извлекает текст из контекста, говоря: смотрите, вот ведь напрямую сказано! Он манипулятор и держит свою аудиторию за детей. Извлекать смысл из одного только текста – детская ошибка. Контекст подвижен. Постмодернизм – это состояние культуры, когда цитата убежала столь далеко от источника, что превратилась из оружия в игрушку.

Бог умер еще во времена Ницше, сакральность слов исчезла, остались любопытные документы да небольшие группки не заметивших мировых перемен людей. Одна группа оскорбляется тем, что сегодня любой вправе играть с кадилом, как раньше лишь сын священника, - а другая следит, чтобы священник чего-нибудь экстремального не сказанул. Объединение двух групп именуется российским государством.

Детсад какой-то - когда бы только там вместо тихого часа не громили выставки и не давали сроки.

Что бы в нашем саду я предложил изменить?

Довольно простую вещь. Исключить из действия статьи о призывах к экстремизму все тексты старше, скажем, 50 лет. За 50 лет успевает смениться пара поколений, прежний контекст уходит. И касаться эта отправка на юридическую пенсию должна не только религиозной литературы, но и любой другой.

Иначе может случиться конфуз, если я обращусь, скажем, в суд с требованием запретить российскую компартию за экстремизм, раз уж Ленин, велевший «попов… расстреливать беспощадно и повсеместно», ими не осужден. Или обращусь к Зюганову, требуя от него идти с вилами на попов, как завещал великий вождь. Или к патриарху Кириллу, требуя повернуть очередной крестный ход на свержение памятников Ленину и погром зюгановского офиса.

Но я доводить до конфуза и суда никого не намерен, потому что, повторяю, наша сегодняшняя жизнь – сплошной постмодернизм, независимое существование текста и контекста, игра со смыслами.

Хотя в порядке здорового консерватизма за поправочки о 50-летнем сроке давности для текстов все же следовало бы проголосовать.

Дмитрий Губин

Подписаться на новую книгу Дмитрий Губина «Интервью как «Вишневый сад» можно по адресу: http://planeta.ru/campaigns/gubindimasad