Человек, по которому не хотят ностальгировать

Несмотря на все треволнения этих дней, Владимир Путин не стал отменять своего участия в церемонии открытия Президентского центра Бориса Ельцина в Екатеринбурге.

В среду вечером действующий президент в сопровождении Дмитрия Медведева, в прошлом тоже президента России, хотя это почти забылось, приехал туда и произнес краткую установочную речь.

Отсутствие Путина придало бы мероприятию оттенок если и не оппозиционности, то как минимум некоторой неофициальности, а он этого определенно не хотел. Ельцин ни в коем случае не должен выглядеть альтернативной фигурой, хотя Россия конца 2015 года меньше чем когда-либо похожа на Россию ельцинских лет.

Случайно или нет, открытие Ельцин-центра стало лишь одним из пунктов программы путинской поездки на Урал, во всем остальном подчеркнуто актуальной по содержанию - с осмотром боевой техники на Уралвагонзаводе и выездным заседанием президиума Госсовета, участники которого обменялись друг с другом сведениями об успехах импортозамещения, найдя их блестящими.

В речи Путина в Ельцин-центре были названы всего два конкретных деяния основателя современной России: принятие Основного закона в 1993-м («В условиях сурового политического противостояния была принята Конституция нашей страны, и на ее основе, на ее четких положениях начался созидательный период нашего развития») и его добровольный уход, о котором, как мне кажется, говорилось с оттенком одобрения («Сомневался, мучился, переживал, знал, через какие тяжелейшие испытания приходится проходить нашему народу. И когда принял решение об отставке, то обратился тогда, как мы помним, к народу России с искренними, поистине исповедальными словами. В этом была и его сила, и его честность…»).

Считаю эти слова не случайными и хорошо продуманными. Именно так сейчас видит Ельцина не только действующий глава России, но и почти вся наша властная система. Ельцин верно поступил, что начал в меру своих сил эту систему сооружать (аллегорией чего служит фраза о принятии Конституции), и правильно сделал, когда понял границы своих возможностей и ушел сам.

Система не отрекается от Ельцина, проявляя в этом отношении здравый смысл, но нисколько не ностальгирует по его эпохе.

Роспуск Советского Союза (1991 г.) и переход от социализма к рыночным отношениям (1992 г.) - то, с чем Ельцин вошел в российскую и мировую историю, - не упоминаются вовсе. Видимо, как действия, не подходящие для включения в «созидательный период нашего развития».

Между тем, как раз новейшие события и поставили точку в спорах о том, была ли альтернатива распаду СССР. Оказалось, что возвращение обратно в империю даже нескольких миллионов человек – это война.

Что же до «созидательного периода», то именно экономические преобразования 1992-го, осуществленные гайдаровской командой технократов по решению и под политическим прикрытием Бориса Ельцина, заложили фундамент рыночных отношений в России. Отношений настолько жизнеспособных и прочных, что сегодня даже самые шарлатанские проекты, вплоть до программы Глазьева, не рискуют покушаться на их основы.

Итак, система не одобряет ранние достижения Ельцина и не слишком ценит позднюю его политику. Между тем, строительство нашего политического режима, за вычетом государственной идеологии, в основном завершилось уже при нем. Властная вертикаль; президентская администрация, манипулирующая и парламентом, и правительством, и региональной номенклатурой; царящий в верхах клановый дух; системная коррупция – все это уже было, когда Ельцин уходил в 99-м.

Другое дело, что тогда не существовало нынешней госидеологии, с ее духом державного реванша, манией контроля над людьми и инстинктивной тягой к авантюрам мирового масштаба. Точнее, намеки на это были, но, по сегодняшнему счету, довольно умеренные. Ельцин явно не был приспособлен к тому, чтобы по-настоящему продвинуться в эту сторону.

Каждый может по собственному вкусу считать идеологическую расхлябанность ельцинского режима важнейшей его чертой или, наоборот, пустяковым оттенком. Лично я думаю, что пренебрегать ею нынче уже просто странно. Да и сама система тоже ведь не пренебрегает. Первый президент чужд ей, в первую очередь, идейно. В нем не видят своего.

Но своего не видят в нем и люди, к власти не принадлежащие. Включая и тех, кто четверть века назад успели побыть горячими его приверженцами.

Одни не могут простить ему испытания 90-х годов. Другие, настроенные сегодня оппозиционно, прощают эти испытания или понимают их неизбежность, однако не прощают финала. В их глазах он как раз и есть главный создатель той системы, которая их не устраивает и, как им кажется, существует после его ухода без особых изменений.

Характерно, что прокатившаяся несколько месяцев назад кампания ностальгии по 1990-м почти не коснулась Ельцина. Люди с умилением вспоминали тогдашнюю свободу, собственные иллюзии или просто молодость, но очень редко ностальгировали по первому лицу 90-х, с его ореолом незадачливости, таким стойким к концу правления.

По человеку, без которого не представить историю ХХ века, которому пришлось, готов он был к этому или нет, платить по всем политическим и экономическим счетам, накопленным советской империей, не ностальгируют ни верхи, ни низы. Под каким углом зрения на него ни посмотрят, обязательно найдут что-то такое, что перекрывает любые его заслуги. Если бы в ту пору были хэштеги, вот уж про кого не придумали бы #ельцинопятьвсехпереиграл.

Казалось бы, ну какое нам сегодня дело до Бориса Ельцина, и не странно ли, что его мемориальный центр открылся именно сейчас? Давайте считать, что не странно. Понять логику его правления – значит понять логику той эпохи. А это понадобится, когда круг замкнется, и страна во второй раз попробует сделать то, что не получилось в 90-е.

Сергей Шелин

Перейти на страницу автора