Компромат как противоядие от суда

Лучшая защита для государственных служащих – разоблачения Алексея Навального. Если чиновник чувствует, что проворовался, надо поскорее устроить так, чтобы Навальный рассказал народу о тебе всю правду-матку. Раньше, когда грозила долговая яма, казнокрад полз на коленях к покровителю. Теперь надо подкинуть компромат на себя оппозиции.

Сколько ни бьется Навальный и не тычет в коррупционеров, власти внимания не обращают. Нет, бывает, что мздоимцы попадают в жернова следственной машины, идут под суд. Но борьба с коррупцией – прерогатива самой власти. Премьер Дмитрий Медведев оборвал назойливых журналистов: «Обвинять у нас может только суд!» Общественного мнения не существует, общество не может выносить моральный приговор.

Если оппозиция указывает на коррупционера, это не борьба с коррупцией, а политический заказ. Факты значения не имеют. Из этого следует, что бывают коррупционеры «свои» и «чужие». Хорошие и плохие. Подсудные воры и воры выше подозрений. Как сказано по другому поводу, этот коррупционер, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын.

Кстати, в этом году на Руси можно было бы отметить трехсотлетие коррупции. Первый громкий коррупционный скандал случился у нас в 1648 году, когда в Москве вспыхнул Соляной бунт, который сопровождался пожарами и гибелью мирных жителей. Для успокоения толпы царю Алексею Михайловичу пришлось прилюдно казнить главу Земского приказа дьяка Леонтия Плещеева и главу Пушкарского приказа дьяка Петра Траханиотова.

В то время понятие взятки не имело смысла, поскольку жалованья от государства дьяки не получали и жили на подношения от челобитчиков. Реформу провел Петр I и с 1715 года чиновники сели на зарплату. То есть у них появилась возможность брать взятки, чем они незамедлительно воспользовались. Таким образом, Петра Великого можно считать еще и отцом русской взятки.

Пример многих стран, где велась борьба с коррупцией, говорит о том, что успех возможен только в том случае, если это становится делом всего общества. И еще – возглавлять эту борьбу должны прокуроры и следователи, на репутации которых нет ни малейших пятен. Именно так происходило в Италии в ходе операции «Чистые руки» в 1990-х годах. Тогда погиб легендарный прокурор Джузеппе Фальконе (комиссар Каттани из фильма «Спрут»), который отправил за решетку 342 члена мафии на общий срок 2665 лет. Под амнистию на стадии следствия, как у нас в деле «Оборонсервиса», никто попасть в принципе не мог. И формальных, как экскурсия в тюрьму, приговоров тоже не было.

Во время последнего обращения к Федеральному Собранию президент наказал генеральному прокурору РФ еще активнее бороться с коррупцией. За два дня до этого было опубликовано разоблачение Навального.

И не имеет никакого значения, что обнародованная информация, вне зависимости от отношения к политической позиции Навального, получает большой общественный резонанс. Молчание власти по поводу расследования главного оппозиционера совпадает с реакцией на протесты дальнобойщиков.

Раньше халиф ходил по ночному городу, чтобы узнать правду о себе. Теперь власть не нуждается в обратной связи.

Власть не может идти на попятную. Власть, отвыкшая от конкуренции, всегда права. Власть не может уступить и проявляет понимание только по собственной инициативе. Деятельность Навального только укрепляет иммунную систему сложившейся системы.

Президент во время послания привел любопытные цифры, обозначая масштабы задачи, поставленной перед генпрокурором Юрием Чайкой. Каждый год в стране заводится 200 тысяч уголовных дел по экономическим статьям. И лишь 15% заканчиваются приговором. При этом 85% предпринимателей теряют бизнес. Как выразился президент, это означает, что бизнесмена, «попрессовали, обобрали и отпустили».

По данным уполномоченного по делам предпринимателей при президенте РФ Бориса Титова, в 2012 году по экономическим статьям под стражей находилось 3800 человек, а сейчас – уже 6100 человек. При этом не прекращаются политические заклинания, что для блага, даже для спасения экономики бизнес необходимо перестать «кошмарить». Нехитрые арифметические подсчеты показывают, что если у каждого бизнесмена, которого прокуроры и следователи «попрессовали», «отжали» всего-то 10 миллионов рублей, а это мелкий бизнес, то общая по стране сумма доходов по этой статье достигает 25 миллиардов долларов. Вдвое больше, чем экспорт российского оружия!

При такой марже кампания по борьбе с коррупцией выглядит обреченной. К тому же цифры показывают, что в коррупции более всего заинтересованы правоохранительные, вернее, репрессивные органы. Все равно, что пчелам поручить бороться с медом.

Российское законодательство долго вполне терпимо относилось к коррупционным конструкциям и активному участию чиновников в росте благосостояния друзей и родственников. Лишь в 2006 году была ратифицирована Конвенция ООН по противодействию коррупции, которая позволяет взаимодействовать правоохранительным органам разных стран. В 2006 году президент РФ подписал закон о ратификации Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию. В 2008 году подписан указ о Совете при президенте РФ по противодействию коррупции. В 2009 году утвержден Национальный план противодействия коррупции и подписан пакет антикоррупционных законов. В 2012 году президент подписал закон, обязывающий госчиновников давать отчет о своих расходах и доходах. Однако в глазах общественного мнения воз и ныне там, борьба с коррупцией остается самой востребованной социальной задачей.

В законодательстве с недавних пор имеется конструкция, которая называется «конфликт интересов». Но очень долго у генерального прокурора не могло быть конфликта интересов. Разоблачения Навального носили бы характер этических упреков, адресованных совести. Но только что, в октябре 2015 года в обязанность Генпрокурору, руководителю Следственного комитета и секретарю Совбеза РФ было вменено сообщать о личной заинтересованности при принятии решений.

Иными словами, эти высокие чиновники, как и все государственные служащие, обязаны заявлять о конфликтах, возникающих между личными интересами и госслужбой. Так что даже при полнейшем небрежении к общественному мнению и презрении к главному оппозиционеру, власть не может не потребовать разъяснений у Генерального прокурора.

Сергей Лесков

Перейти на страницу автора