Популярнее войны только мир

Всеобщую поддержку путинского приказа о выводе из Сирии части российского контингента приводят как пример механического послушания любым высочайшим повелениям. Раньше, мол, таким же всенародным порядком радовались вводу туда войск, а теперь по отмашке сверху шарахнулись в обратную сторону.

Но это не совсем так. А в некоторых пунктах — даже и вовсе не так.

Вот опрос ВЦИОМа, проведенный через несколько дней после распоряжения о сворачивании сирийской операции, и притом до победных сообщений об изгнании джихадистов из Пальмиры.

Итак, не зная еще о предстоящем успехе, 84% опрошенных полностью или в основном одобрили решение об отводе сил. А неверным его назвали всего-навсего 7% респондентов. Два года назад, на пике крымской операции, расклады были такие же. Других примеров подобного единодушия, пожалуй, и не найти.

Подчеркну, что это радость вовсе не самих участников событий, а широких масс телезрителей, которые почти никогда не связывают сирийскую кампанию с угрозой для жизни близких и редко догадываются даже о том, что она бьет их по карману.

Тем не менее, общий энтузиазм по случаю предполагаемого выхода из войны очевиден. Можно ли сказать, что когда эта война начиналась и разворачивалась, восторги были такими же сильными?

Вот еще один вциомовский опрос, проведенный чуть раньше. Его участники полагали, что операция будет продолжаться. При этом 70% из них одобряли «решение президента Путина направить в Сирию российскую военную авиацию для борьбы с террористической организацией „Исламское государство“» (запрещена в России), а 20% — не одобряли.

То есть словесная поддержка войны была, во-первых, явно слабее, чем нынешняя поддержка предполагаемого мира. А во-вторых, даже сторонники военной операции не питали особых иллюзий относительно ее успеха: 48% считали, что «ситуация в Сирии постепенно улучшается», а 38% — что она не меняется или даже «становится еще более напряженной».

Чтобы лучше понять состояние умов во время пятимесячной сирийской кампании, обратимся к другой опросной службе — «Левада-центру». Репутация у нее иная, чем у ВЦИОМа, но результаты вполне сопоставимы. С поправкой на то, что вопрос, из месяца в месяц задававшийся «Левада-центром», был сформулирован в менее нажимной форме и не содержал ни имени вождя, ни упоминания о зловещем ИГ как единственной будто бы мишени операции. Он звучал просто: «Следует ли России продолжить нанесение авиационных и ракетных ударов в Сирии?»

С начала кампании и вплоть до недавнего времени соотношение поддерживавших и не поддерживавших эти удары составляло примерно два к одному. В последнем по счету левадовском замере, сделанном за несколько недель до заявления Путина о выводе сил, ответ «да» (с разной степенью категоричности) дали 59% опрошенных, «нет» — 27%. При устойчивости этой пропорции, доля интересовавшихся сирийскими делами и полагавших, что хорошо с ними знакомы, почти бесперебойно снижалась от одного опроса к другому.

Из этих сопоставлений следует вывод, совпадающий, думаю, с личными впечатлениями большинства читателей. Сирийская операция (или, точнее, повествующий о ней телевизионный сериал) с самого начала не пользовалась ни единодушной, ни, тем более, экзальтированной поддержкой. Поскольку сведений о российских потерях оттуда почти не поступало, даже когда они были, то недовольных не прибавлялось. Но рейтинг сериала (он же — доля следящих за событиями) плавно шел вниз. Люди психологически не нуждались в этой кампании, хотя в большинстве и продолжали послушно кивать головами.

Повальное одобрение сообщения о выводе сил — это искренний вздох облегчения. Да, инфантильный. Но выражающий накопившуюся усталость от воинственного шума, бряцания оружием и угрожающей жестикуляции по всем азимутам. Пропагандистская машина еще может обеспечить относительную популярность очередной военной кампании, но мир в глазах простого человека явно желательнее и не нуждается в подкреплении какими-либо агитационными сверхусилиями.

Это помогает ответить на вопрос: легко ли будет еще разок развернуть народ на 180 градусов и заставить прыгать от счастья, если война пойдет по нарастающей?

ВЦИОМ, с присущим ему политическим чутьем, об этом уже спросил: «Если ситуация в Сирии снова начнет ухудшаться, следует ли России прекратить вывод своих Военно-космических сил и продолжить там военную операцию?» И ровно 50% опрошенных ответили, что следует, а другие 50% — что нет, или что они не знают, как поступить.

Не назову потенциальную поддержку возобновления войны высокой и сравнимой с поддержкой мира — тем более, что и сам вопрос подразумевает не отправку в Сирию добавочных контингентов, а только прекращение вывода тех, которые есть.

Сказанному нисколько не противоречит всеобщее и очевидное безо всяких опросов удовлетворение по случаю освобождения Пальмиры от джихадистов, которое однозначно воспринимается у нас как победа российского оружия и никакого другого.

Во-первых, Пальмира — единственное место в этих краях, которое известно рядовому россиянину и ассоциируется с подлинными ценностями. Военное значение взятия, допустим, Ракки было бы куда выше, но сопоставимого впечатления не произвело бы.

Во-вторых, средний наш гражданин не видит в этом никакой эскалации вмешательства России в сирийскую войну. Сообразуясь с телекартинкой, он полагает, что главную тяжесть штурма Пальмиры вынесла на себе российская авиация, причем та ее часть, которую пока не отправили домой.

И в-третьих, на сегодня он не просто мало знает о российском участии в наземных боях. Как правило, он пока вообще не имеет понятия ни об особенностях этого участия, ни о размере реальных человеческих потерь.

Уникальное сочетание того, другого и третьего не может повторяться раз за разом. Россияне пока еще соглашаются одобрить изобретаемые руководством войны, но все сильнее тянутся к миру. Их податливость к манипуляциям имеет свои границы, которые уже видны.

Сергей Шелин