Нигерия в снегу

Признаю, я был неправ. Несмотря на все старания Думы с ее драконовскими законами, Роскомнадзора с его дурацкими запретами и блокировками, и даже Басманного правосудия с его посадками оппозиционеров, стать второй Северной Кореей у нас не выйдет при всем желании. Не получится. Пока у России есть нефть, наш ближайший ориентир — Нигерия.

К сожалению, о Нигерии российский обыватель знает непростительно мало, хотя мы не только очень похожи, но и тесно связаны экономически: ведь во многом благодаря нашим геополитическим партнерам из братских народов огони, игбо и иджо нефть сейчас стоит не $20, а около $50 за баррель, и рубль — полтора цента вместо одного.

Энергетическая сверхдержава

Начнем с того, что Нигерия — самая настоящая энергетическая сверхдержава, если пользоваться этим ласкающим слух и придуманным в России (о России и для России) термином. По запасам нефти и газа Нигерия занимает 11-е место в мире, по добыче — 13-е, и контролирует регион Гвинейского залива, стратегически важный для мирового рынка энергоносителей. С газом у нее тоже все замечательно.

Население Нигерии больше, чем России — 180 млн и, в отличие от нашего, быстро растет. На одну женщину приходится в среднем 4,8 ребенка, так что к 2050 году Нигерия по всем прогнозам выйдет на 5-е место в мире по числу жителей.

Есть, правда, в их бочке нефти здоровенная ложка дегтя: по уровню жизни Нигерия находится на 153-м месте из 166-ти, то есть ниже плинтуса. Поэтому живут нигерийцы очень мало: мужчины, в среднем, по 46 лет, женщины — по 48. Более 3% населения болеет СПИДом, а детская смертность зашкаливает. Пословица «жили они несчастливо, но недолго» — это прямо-таки про Нигерию.

Как же так получилось, что Нигерия может быть одной из богатейших стран мира, а на деле оказывается одной из беднейших?

Особенности национального экспорта

Когда-то основным экспортным товаром Нигерии были сами негры. 1 августа 1619 года первые африканские рабы были доставлены в Северную Америку, и с тех самых пор работорговля в Нигерии не прекращалась ни на день. Правда, с тех пор, как до белых людей дошло, что использовать рабский труд даже в сельском хозяйстве экономически нецелесообразно, а подпускать ленивых и необразованных рабов к сложному промышленному оборудованию попросту страшно, масштабы работорговли резко упали.

Однако даже сейчас в Нигерии в рабстве находится до 870 тыс. человек, а нигерийки партиями нелегально переправляются в бордели Европы. В столице Нигерии, Абудже, девушка стоит около $300 (не за ночь, а на всю оставшуюся жизнь), и местные часто предлагают их своим деловым партнерам в подарок. Работорговля, разумеется, нелегальна, но полиция закрывает на нее глаза. Акт купли-продажи закрепляется обрядом вуду, во время которого купленная девушка произносит специальную клятву, призывающую на ее голову страшные кары в случае бегства от хозяина.

По подсчетам ООН, за последние тридцать лет в секс-рабство было продано более 30 миллионов женщин и детей. По данным Центра ООН по предотвращению международных преступлений, Россия занимает первое место в списке стран — поставщиков рабов, следом идут Украина, Таиланд, Нигерия, Румыния, Албания, Китай, Белоруссия и Болгария. По данным Международной организации миграции, только в 2000 году в страны Европы было продано 120 тысяч женщин из постсоветских государств.

Но вернемся к нигерийской экономике. Торговля рабами хоть и продолжает существовать, но все-таки перестала быть ее экспортной доминантой. Британские колониальные власти научили нигерийцев выращивать какао и арахис, но после получения Нигерией независимости сельскохозяйственное производство резко упало. Это и понятно: чтобы что-то вырастить, нужно работать, а отвращение к труду — это чуть ли не национальная черта нигерийцев.

Сейчас 97,3% экспорта Нигерии приходится на энергоносители — нефть (82,5%) и сжиженный природный газ (14,8%). В России примерно то же самое — на нефть и газ приходится 74% экспорта. Правда, кроме нефти мы экспортируем еще металлы и минеральные удобрения, так что по официальным данным доля сырья и первичной продукции в российском экспорте приближается к 90%.

Нефтеномика

Для кого-то богатство — благо, а для кого-то — проклятие. В одних странах доходы от экспорта нефти помогают развивать экономику, а в других — разрушают ее. Нигерийцам не повезло: из всего многообразия возможностей у них осталось всего три основных занятия:
охрана нефтяной трубы;
воровство нефти из нефтяной трубы;
попытки взорвать нефтяную трубу.

Те, кто пошустрее, заняты именно этим, а все остальные либо их обслуживают, либо заняты в сельском хозяйстве, то есть предоставлены сами себе и пытаются добыть себе подножный корм в стремительно ухудшающейся экологической обстановке.

Мы уверенно двигаемся в эту же сторону, промышленное производство падает в большинстве отраслей, а опыт выращивания картошки на шести сотках уже есть в нашей стране практически у всех, кто прошёл 90-е в сознательном возрасте.

Добывать свою нефть самостоятельно Нигерия не в состоянии ввиду крайней технологической отсталости, поэтому вместо нее разработкой месторождений занимаются крупные международные нефтяные компании, все оборудование — импортное, а все квалифицированные специалисты — иностранцы.

Мы от этого находимся в одном шаге, хотя «патриоты» и не любят об этом говорить. Наша краса и гордость, самая большая в мире нефтяная платформа «Беркут» была построена консорциумом, в который входят ExxonMobil (30%), SODECO (30%), ONGC (20%) и — Роснефть (тоже 20%). Строила ее «Самсунг Хэви Индастриз» по проекту компании «Уорли Парсонс» (Австралия) на верфи в г. Окпо (Республика Корея).

На «нашу» долю осталось только бетонное основание платформы, построенное на площадке российского порта Восточный под Находкой на Дальнем Востоке компанией… «Aker Solutions» (Норвегия), а точнее — ее подразделением «Акер Контрактинг Россия АС». Во время строительства «Aker Solutions» была реорганизована, а «Акер Контрактинг Россия АС» была переименована в «Квэрнер».

Примерно такая же история и с другим предметом гордости — Газпромовской платформой «Приразломная». Ее нижняя часть была заложена на Севмаше в 1995 году (почти 20 лет назад!), а верхней частью стала списанная норвежская платформа «Хаттон», построенная в 1984 году (ровно 30 лет назад).

Присосавшись к трубе

Налоговые поступления от экспорта нефти «пилит» нигерийская элита, бюджет разворовывается на всех уровнях, а почти каждый президент уходит в отставку, выведя из страны на зарубежные счета несколько миллиардов долларов. В общем, знакомая нам ситуация, разве что масштабы коррупции у нас могут оказаться даже серьезнее.

В районах, где добывается и через которые транспортируется нефть, в Нигерии действуют племенные банды численностью до 20 тыс. человек, которые зарабатывают тем, что врезаются в трубопроводы, воруют из них сырую нефть, продают контрабандой по цене в 3-4 раза ниже мировой и/или крышуют всю эту деятельность. Ну и побочными бизнесами, вроде работорговли и наркоторговли, они тоже не брезгуют, но это так, для души.

Вообще, называть их бандами не совсем правильно. Скорее, это можно считать чем-то вроде традиционных народных промыслов, которыми в Нигерии занимаются целые деревни. И горят они тоже целыми деревнями, когда во время врезки в нефтепровод происходит авария, что случается довольно часто.

Был случай, когда во время аварии на нефтепроводе сгорело более 100 человек. Причем, как выяснилось в ходе расследования, врезались местные жители в нефтепровод за несколько недель до аварии, местная полиция об этом прекрасно знала и бездействовала, хотя имеет право стрелять по нефтяным воришкам без предупреждения.

Те, кому лень воровать нефть, просто шантажируют нефтяные компании. Бандиты попроще просто говорят нефтяникам: «дайте денег, а то взорвем нефтепровод». Более продвинутые банды имеют аккаунты в Твиттере, красиво называются («Мстители Дельты Нигера», например) и требуют у нефтяников деньги не просто так, а исключительно на благородные цели — на восстановление экологии и возмещение местному населению потерь от уничтожения рыбы и загрязнения пахотных земель.

Оставшиеся нигерийцы идут наемниками в нефтяные компании, чтобы защищать вышки, нефтехранилища и трубопроводы от первых двух категорий. В конечном итоге все деньги и от злобных бандитов, и от благородных мстителей, и от честных охранников стекаются в одни и те же руки — к местным «авторитетам», а население, в лучшем случае, получает крохи.

Получать образование и честно работать становится практически бессмысленно — шантаж, контрабанда и коррупция не требуют высшего образования, зато неплохо вознаграждаются. В результате большая часть молодых нигерийцев состоит в различных вооружённых формированиях — официальных, неофициальных или полностью незаконных.

Работать практически некому, да и желающих делать это особенно нет — за несколько быстро сменяющих друг друга поколений у нигерийцев выработался иждивенческий менталитет, они свято верят в то, что все вокруг им что-то должны, и нефтяные компании — в первую очередь.

У нас дела обстоят немногим лучше. Наша молодежь в массе своей мечтает о госслужбе — чтобы сесть на теплое место с хорошей зарплатой и перспективой чего-нибудь «попилить», а когда денег в бюджете станет меньше, идеалы «лихих 90-х» снова войдут в моду.

Курица с нефтяными яйцами

Трагедия Нигерии в том, что в такой обстановке даже добыча нефти стала проблематичной. Постоянные атаки на нефтедобывающую инфраструктуру привели к тому, что полная себестоимость добычи нефти в Нигерии сейчас одна из самых высоких в мире, а от перебоев в поставках после очередного взрыва нефтепровода лихорадит весь нефтяной рынок.

Более того, боевики из «Движения за освобождение Дельты Нигера» и иже с ними регулярно угрожают полностью остановить добычу нефти в Нигерии, подкрепляя свои угрозы то похищением нефтяников, то атакой на буровую платформу рядом с побережьем.

Сейчас, когда спрос на нефть в долгосрочной перспективе остается под большим вопросом, это равносильно для страны экономическому самоубийству. Желающих поставлять нефть в мире более чем достаточно: Иран с Саудовской Аравией с удовольствием займут освободившуюся нишу Нигерии, да и России это на руку. Вот только вернуть долю рынка, однажды ее потеряв, будет сложно. Ирану сейчас приходится демпинговать, но у него есть запас по цене, а у Нигерии с ее высокой себестоимостью запаса может не оказаться. Мало того, нигерийцы ухитряются лишить бензина сами себя, нанося и без того полудохлой экономике дополнительный ущерб.

Нигерийцы, конечно, идиоты, но вы посмотрите на наш Газпром — на государственном уровне эти ребята в дорогих костюмах делают ровно то же самое, что и нигерийские «бандюганы с калашами»: они попытались нарастить объемы добычи газа, вложили огромные средства в разведку, бурение и инфраструктуру, но почему-то решили, что могут безнаказанно шантажировать покупателей газа в Европе и Украине, угрожая «перекрыть вентиль» и оставить их зимой без топлива.

Угрозы не остались незамеченными — потребители начали искать более вменяемых партнеров. В результате объемы добычи Газпрома два года подряд обновляют исторические минимумы и за 2015 год было добыто всего 418,47 млрд куб. м газа при мощностях, рассчитанных на 617 млрд куб. м.

С себестоимостью добычи нефти у нас тоже не все просто. На материке ее можно добывать дешево, вот только материковых месторождений осталось мало — почти все выработаны еще в советские годы, а себестоимость добычи на арктическом шельфе выше, чем из пресловутых сланцевых песков, которых у всех завались. Мало того, оборудование для бурения на шельфе мы не можем ни произвести (из-за отсталости) ни купить (из-за санкций).

Политика по-нигерийски

Вся политическая жизнь в Нигерии представляет собой симбиоз коррумпированной центральной власти, опирающейся на армию, и региональных полукриминальных лидеров, опирающихся на вооруженные банды. С одной стороны, правительство старается держать банды под контролем, с другой — дает им достаточно возможностей для существования, извлекая из этого немалую пользу.

Во-первых, на банды можно с чистой совестью свалить все экономические проблемы. Во-вторых — существование банд представляет собой отличный повод поклянчить денег и оружия у транснациональных корпораций, международных организаций и стран, заинтересованных в поставках нефти (примерно половина экспорта Нигерии приходится на США). В-третьих, нестабильность в стране используется как оправдание нарушения демократических прав и свобод. Альтернатива, которую предлагают международному сообществу официальные власти, очень проста: полноценная демократия или стабильные поставки нефти — на выбор.

В результате эта порочная система сама себя поддерживает и воспроизводит, регион стал одним из крупнейших черных рынков оружия в Африке, а выбор между демократией и стабильностью привел к отсутствию в стране и того, и другого.

Россия денег пока еще ни у кого не клянчит, но слово «стабильность» уже давно стало удобным оправданием для любых действий властей по закручиваниюю гаек, а в регионах действуют банды, связанные с представителями власти (самый яркий пример — «банда Цапков»). При всей кажущейся силе центральной власти, у нас уже есть целая республика (Чечня), абсолютно неподконтрольная Москве.

Хватит кормить Абуджу

Когда единственным смыслом существования страны становится обогащение ее правящей верхушки, у людей появляется понятное желание покинуть этот гадюшник. А если при этом все начинают подозревать, что это именно на их деньги элита ведет роскошный образ жизни или прикрывает ими свою неспособность решать проблемы общества, то сразу же возникает сепаратизм.

В Нигерии это заметно особенно хорошо. Как и большинство африканских государств, Нигерия была искусственным образованием, криво скроенным и грубо сшитым Британской империей из целого вороха маленьких и трех крупных лоскутов: народов игбо (ибо) на юго-востоке, хауса-фулани на севере и йоруба в юго-западной части.

Буквально за пару лет до получения независимости в Нигерии началась добыча нефти, причем 90% ее запасов оказалось сосредоточено в юго-восточной провинции. Когда до ее жителей дошло, что все доходы уходят федеральному правительству и нефтедолларов они не увидят никогда и не при каких обстоятельствах, им стало очень обидно. Причем до такой степени, что они решили отделиться вместе со «своей нефтью». По конституции они имели на это право, но федеральному центру эта идея почему-то не понравилась.

Итогом разногласий стала продолжительная и кровавая гражданская война, которая с переменных успехом шла с 1967 по 1970 год и унесла до 3 млн жизней с обеих сторон. Пострадало преимущественно мирное население, которое буквально косили болезни и голод. Контроль над мятежной провинцией удалось удержать, заодно разбив ее на несколько отдельных штатов. Принципиально ситуацию это не изменило, разве что теперь за независимость борется не вся юго-восточная часть Нигерии, а только южная, где добывается нефть и где живут те самые огони, игбо и иджо, о которых шла речь в самом начале.

Тем, кто родился в СССР, не нужно объяснять, что такое сепаратизм. Союзные республики искренне надеялись, что стоит только выйти из состава СССР, как их жизнь кардинально улучшится, ведь это именно они «всех кормят». И вышли.

Результат получился, мягко скажем, неоднозначный — для кого-то это оказалось удачной возможностью, для кого-то — личной трагедией, поэтому сейчас российский народ пребывает в состоянии политической шизофрении — в массовом сознании одновременно находятся противоречащие друг другу идеи: «крымнаш» с одной стороны, и «хватит кормить Кавказ» с другой.

Уживаться вместе они могут ровно до тех пор, пока денег на геополитические игры пусть и худо-бедно, но хватает. Как только они закончатся, сепаратистские настроения выйдут на новый виток, апогеем которого вполне может стать лозунг «хватит кормить Москву», который в один прекрасный день произнесут лидеры самопровозглашенной Республики Сибирь.

«Боко харам»

Так сложилось, что север Нигерии населяют преимущественно негры-мусульмане, а юг — негры-христиане. Казалось бы — что им делить-то? Там негры и здесь негры, качайте нефть, жуйте бананы, любите друг друга, живите счастливо.

Так вот нет. Ислам такая замечательная штука, что его последователям без дела никак не сидится — им сразу хочется везде свои порядки навести, чтобы все было по законам шариата, как им нравится. Хоть в Палестине, хоть в Сирии, хоть в Германии, хоть в Африке.

Нигерийские мусульмане не стали исключением и организовались в шайку, которую назвали «Джамаату ахлис Сунна Лиддаавати валь-Джихад», что в переводе с арабского означает «Общество приверженцев распространения учения пророка и джихада». Понятно, что среднестатистическому нигерийцу это не запомнить, поэтому для местных название сократили до «Боко харам».

«Боко» на языке хауса значит «ложный» и символизирует западные образование, образ жизни и ценности. «Харам» с арабского — «табу», нечто запретное.

Правительство Нигерии, с точки зрения «Боко харам», «испорчено» западными идеями и состоит из «неверующих», даже несмотря на то, что президент Нигерии — мусульманин.

Началось все со строительства в 2002 году школы и мечети в городе Майдугури, а уже в 2009 исламисты попытались устроить на севере страны вооруженный мятеж, целью которого было создание шариатского государства. Войска правительства подавили мятеж, но на этом история не закончилась.

«Боко харам» до сих пор взрывает церкви и полицейские участки, устраивает теракты против мирных жителей и жжёт деревни, а в 2015 году боевики «Боко харам» присягнули на верность ИГИЛ («Исламское государство» — организация, запрещенная в РФ) и решили переименоваться в «Западноафриканскую провинцию «Исламского государства». Пока не ясно, пошел ли им на пользу ребрендинг, но сдаваться они не собираются.

У нас радикальные исламисты обитают на Кавказе — в Чечне, Дагестане и Ингушетии. Занимаемся ли мы деисламизацией этих регионов? Нет, наоборот, строим в Грозном за наши же деньги одну из самых больших в мире мечетей, мост в Петербурге называем именем Ахмада Кадырова, несмотря на поднявшуюся волну возмущения, дань в виде трансфертов из федерального бюджета исправно выплачиваем, позволяем игнорировать на территории Чечни федеральные законы и создавать вооруженные формирования, не подконтрольные Москве.

Истолковать такое поведение экстремисты, которых на Кавказе более чем достаточно, могут только одним образом: им, гордым и смелым джигитам, удалось прогнуть трусливых и глупых неверных. А значит, нужно завершить начатое, когда наступит подходящий момент. Момент наступит, когда у Путина внезапно закончатся деньги, ну или у России неожиданно закончится Путин — не вечный же он, в конце концов.

Бука Сука Димка и другие

Драматургия смены первых лиц государства — еще одна черта, которая роднит нас с Нигерией. Чем выше политическая культура в стране, тем скучнее этот процесс: выдвижение от партии, предвыборная программа, избирательная кампания, дебаты кандидатов, выборы, положенный по конституции срок правления, новые выборы и «давай до свидания» — все, end of story. В Нигерии все не так.

Независимым государством Нигерия стала в 1960 году, а первый президент — Ннамди Азикиве — появился только в 1963.

В январе 1966 произошел первый военный переворот, а через шесть месяцев — еще один, в результате которого к власти пришел Якубу Говон.

В 1975 году Говон был свергнут группой офицеров под руководством Мурталы Мухаммеда.

Сам Мухаммед был убит в феврале 1976 года при очередной, на сей раз неудачной, попытке переворота, которую организовал подполковник Бука Сука Димка.

Димку расстреляли, а сменивший его Олусегун Обасанджо передал власть Шеху Шагари, избранному на этот пост при очень сомнительных обстоятельствах.

В 1983 году администрацию Шагари сместила новая группа военных.

В 1993 году были проведены выборы, однако победившему на них Мошуду Абиоле военные власть передать отказались.

В 1998 году, в период подготовки выдвижения военного диктатора страны Сани Абачи в президенты, Абача умер, а сменивший его Абдусалам Абубакар все-таки передал власть — выборы выиграл уже знакомый нам генерал в отставке Олусегун Обасанджо.

После двух сроков Обасанджо попытался изменить конституцию, чтобы баллотироваться на третий срок, но не преуспел в этом, зато протолкнул в президенты в 2007 году своего ставленника — Умару Яр-Адуа.

В 2010 году, пока Умару Яр-Адуа проходил курс лечения в Саудовской Аравии, федеральный суд Нигерии передал полномочия вице-президенту страны Гудлаку Джонатану.

В 2015 году прошли, наконец, первые (!) за 50 лет более-менее приличные выборы, на которых победил Мохаммаду Бухари, нынешний президент.

У нас, конечно, все было далеко не так весело и задорно — развал страны, расстрел парламента, назначение преемника, две «рокировочки» в обход конституции — скукотища по нигерийским меркам. Ну так и государственности российской всего 24 года, в два раза меньше, чем Нигерии. Успеем еще наверстать.

P. S. Не совсем понятно, почему мы повторяем все ошибки, свойственные сравнительно молодым постколониальным африканским республикам, находясь между Европой и Азией и имея доступ к их культуре. Создается ощущение, что годы советской власти оказали на общество точно такое же разрушительное воздействие, как столетия рабства на бывшие колонии.

А еще очень хорошо заметно, что «халява» (высокие цены на ископаемые ресурсы) только усугубляет проблемы незрелых обществ, развращая целые народы. Так что, возможно, падение цен на нефть для нас — неожиданная удача, наш шанс осознать всю плачевность своего положения и изменить его к лучшему.

Ну или прочно занять на политической карте мира место между Сомали и Руандой — на долгие-долгие годы вперед.

Вадим Жартун

Прочитать оригинал поста Вадима Жартуна можно здесь.