На самом деле ГУЛАГ никуда не делся

Есть спокойные и вполне цивилизованные регионы, где в тюрьмах давно не насильничают, душу из зэков не вытряхивают. Где стерлись границы между красными и черными, где отрицалово не ломают, а блаткомы тихо рулят процессами вместе с администрацией. Там мягкий режим и рыночные отношения.

Но есть другие места.

Дубравлаг в Мордовии даже внешне никак не изменился. Каждую среду начальники всех 26 колоний на 50-километровом отрезке собираются вместе и ходят в баню. Среда — неприемный день. Зэчки шьют бушлаты, мужиков гоняют по плацу. И бьют. И врача нет, и холодно, и горячей воды не бывает, и режим крепят, и спецназ отрабатывает навыки.

В Пермских лагерях, в свердловских, в красноярских, в карельских, в челябинских — и далее по Руси — изменились только транспортные средства у хозяев зон. Именно там, в 10-11 регионах, где «численность спецконтингента» колеблется от 20 до 40 тысяч осужденных в каждом и сохраняется в неизменности все эти десятилетия яйцо Кощеево, сердцевина политического режима и государственного устройства.

Эту мякотку надо искоренять, но ее выживаемость и адаптивность настолько высока, что воли и сил потребуется немеряно.

Павел Чиков

Прочитать оригинал поста Павла Чикова с комментариями читателей его блога можно здесь.

P.S.

Из приговора 8 сотрудникам колонии, избивавшим 30 осужденных в Краснокаменске. Все офицеры получили условные сроки:

«Потерпевший Шестаков Д. С. суду показал, что в ИК-10 он содержался с октября 2009 года. На период пожара в колонии проживал в 5 отряде. 14 апреля 2011 года к нему на длительное свидание в колонию приехали мама и брат и он находился совместно с ними в здании, где расположено КПП ИК-10.

17 апреля 2011 года он находился в комнате для свиданий, и около 3-х часов ночи увидел, что по колонии стали бегать осужденные, что-то ломать, крушить, бить стекла, затем загорелись здания, территория колонии стала задымляться, погас свет. После этого в колонию стали заходить сотрудники колонии.

Около 7-8 часов утра, когда рассвело, в окно он увидел, что осужденные собраны на плацу и сидят на корточках. На плацу находились сотрудники УФСИН, но их было не много. Примерно в 9-10 часов его также отвели на плац. Около 10-11 часов его из общей массы осужденных вызвал сотрудник колонии Малкин и вместе с другим сотрудником одного его повели в сторону здания ШИЗО.

Когда Малкин завел его на территорию локального участка ШИЗО, то нанес ему один удар резиновой дубинкой вдоль позвоночника таким образом, что верхняя часть дубинки ударила его по затылку. Также Малкин нанес ему удар ногой в область копчика, чтобы он быстрее побежал к входу в здание ШИЗО. От входа на локальный участок по дорожке, ведущей к входу ШИЗО, стояли сотрудники колонии в количестве около 30 человек.

Пока он бежал мимо данных сотрудников по так называемому „живому“ коридору, они наносили ему удары резиновыми дубинками, руками и ногами, запинывали, когда он падал, нанеся ему не менее 20 ударов. У входа в ШИЗО сотрудник приказал ему раздеться догола. Когда он стал раздеваться, то сотрудники находящиеся рядом и данный сотрудник, стали наносить ему удары ногами, кулаками, дубинками по голове, по спине, ногам, рукам.

В общей сложности ему было нанесено около 15 ударов. Когда он разделся догола, то его перестали бить. Сотрудник, описанный выше, стал говорить, чтобы он приседал, вставал и прыгал. Он начал приседать и прыгать. Когда прыгал, сотрудник наносил ему удары в область лица сжатой в кулак рукой, областью ладони. Таким образом, сотрудник нанес ему в общей сложности около 20 ударов.

Крови у него не было, данный сотрудник требовал, чтобы он признался, с кем поджигал колонию. Он пояснял, что во время поджога находился в комнате свиданий, но сотрудник ему не верил. К ним подошел сотрудник ИК-10, но кто именно не знает, который пояснил, что действительно ночью он был в комнате свиданий. Далее ему было приказано быстро одеться. Он оделся, далее была дана команда бежать в ШИЗО в камеру, где находились другие осужденные».