Posted 30 ноября 2016,, 16:01

Published 30 ноября 2016,, 16:01

Modified 31 января, 12:57

Updated 31 января, 12:57

ФСБ, хакеры и пранкеры

30 ноября 2016, 16:01
Дмитрий Губин
В XXI веке, когда информация распространяется мгновенно, право на приватность осталось только у никому не интересных.

Какая прелестная история!

Парочка пранкеров, Вован и Лексус, столкнули французского музыканта Маруани из группы Space с российским певцом Киркоровым. Двое пацанов, выдавая себя за Киркорова, сначала надоумили Маруани требовать деньги за плагиат, а потом, отскоком от борта, побудили Киркорова написать в полицию заявление о вымогательстве.

Итог: на встречу представителей шоу-бизнеса в московском Сбербанке приходит полиция, задерживает Маруани, доставляет в кутузку и держит там ночь. Под утро, правда, с извинениями выпускает — возможно, потому что в истории обнаруживается пранкерский розыгрыш, который непонятно как оценивать. Кто такие Вован и Лексус — подстрекатели, соучастники, свидетели? Попадает ли под статью пранкерская виртуальная скрытая камера — вас снимают, улыбайтесь?!

История с пранкерами интересна не потому, что позволяет что-то понять о плагиате в мире попсы. Постмодернизм, например, — сплошная гиперцитата, в «Детях Розенталя» Десятникова или «Средней симфонии» Ханина полно всего, от Баха до Прокофьева. Крики о плагиате — это крики увязших в прошлых веках, и говорить о плагиате сегодня неинтересно: он кончился, как только через Интернет все стало доступно всем, копипейст плюс копипейст равно новое произведение — забудьте про авторские права.

А интересна история тем, что выявляет новых «классных дам», следящих за нашим поведением. Первая — это как раз пранкеры. Они могут позвонить Эрдогану от имени Порошенко и узнать, как именно он будет дружить с Украиной против России. Или Кличко — от имени чиновника Евросоюза, чтобы проверить его знание английского. Пранкеры — это провокаторы, проверяющие нас на вшивость и «на слабо» в той зоне, которая раньше не поддавалась контролю, — то есть в непубличной жизни.

Но Интернет уничтожил частную жизнь для публичных персон.

Любой частный телефонный звонок публичного человека может быть прослушан и опубликован. Если не сотрудником 7-го оперативно-поискового управления ФСБ, то хакером, который сольет в СМИ то, что «семерка» ФСБ предпочла бы пока держать в досье. Если не хакером, то пранкером, который этот звонок организует. И возможны варианты, когда все три «дамы» являются одним и тем же мужчиной.

Всем этим можно быть ужасно недовольным, но это существует в качестве правила и закона постиндустриальной, информационной эпохи. Мгновенное распространение информации позволяет мгновенно добиваться популярности (и, кстати, на ней зарабатывать), но в качестве компенсации требует выставить частную жизнь на всеобщий просмотр.

Это значит, что любой человек, идя в шоубиз или в политику, должен вести себя так, будто он герой фильма «Прямой репортаж о смерти». О каждом твоем шаге известно всем — рассуждаешь ли ты о морали, встречаешься ли с чужой женой, кричишь ли о патриотизме, вкладываешься ли в недвижимость за рубежом, требуешь ли смертной казни для наркоманов, балуешься ли на даче под шашлычок косячком.

Дураки от умных в публичной сфере отличаются тем, что дураки орут: «Я имею право на личную жизнь!», хотя это право давным-давно отнято — троянами, цифровыми камерами, квадрокоптерами. А умные понимают: таковы новые правила, и ничего не попишешь. «Барышням вашего круга надо приличия знать!» — попрекала расшалившихся девушек гувернантка-меццо в «Пиковой даме» и добавляла: «В девичьих только беситься можно!»

Но и в ХIХ веке, когда существовали закрытые девичьи, царские спальни уже были нараспашку: при жизни властителя — для двора, а после смерти — и для всех прочих. Это подтверждает история, от Елизаветы и Екатерины до Александра I и Николая II. Просто сейчас царская спальня, царская трапезная, царская приемная появились у каждого сколько-нибудь публичного человека. Так что выбирай. Если популярность — то уж публичность во всем. Право на приватность осталось только у никому не интересных.

Вывод? Простой. Следует вести себя так, будто вся твоя жизнь на виду. Говорить по телефону так, будто все записывается. Тем более, по «закону Яровой» это должно стать правилом для всех — вот почему этот закон скверен: он не оставляет выбора между публичной и непубличной жизнью.

Но даже в случае непубличной жизни надо иметь в виду, что все публикации в социальных сетях доступны любому отделу кадров, и не факт, что там от увиденного придут в восторг.

В общем, информационный век, допуская куда большую свободу нравов и образов жизни, давая куда большие возможности для заработка и прославления, посылает нам для присмотра новых классных дам. От которых, в отличие от предыдущих, не скрыться. И которые, вдобавок, могут нам устроить в любой момент проверку на вшивость.

Спросите у Киркорова с Маруани! Нельзя сказать, что в отделении Сбербанка они выглядели как благородные рыцари на поединке.

Дмитрий Губин