Не ждите дешевого доллара

Один интеллигентный российский чиновник, известный скорее в узких кругах, чем в широких, всего одной фразой, сказанной на швейцарском курорте, запросто ослабил рубль и поднял биржевый курс доллара на добрый полтинник.

Вам не завидно, дорогой читатель? Мне — завидно. Вот что значит иметь власть одним своим словом привести в движение финансовые потоки. Даже с учетом того, что чиновник занимает у нас пост первого вице-премьера, зовется Игорем Шуваловым, реплику свою высказал в интервью популярному агентству Bloomberg, а курорт, где это случилось, называется Давосом.

Но все равно ведь странно. По крайней мере — на первый взгляд. Да, Шувалов действительно сказал, что российский ЦБ, возможно, возобновит закупки валюты. Но мало ли кто что скажет, тем более в санаторно-курортной обстановке? Российские финансы находятся вовсе не в сфере компетенции первого вице-премьера, а Давосский экономический форум давно превратился в пустопорожнее великосветское шоу, радующее только собственных участников.

Секрет воздействия шуваловских слов был сразу же раскрыт Центробанком. Оказалось, Шувалов просто знает, пусть и в общих чертах, что задумали ЦБ с Минфином. В ответ на его интервью Центробанк разъяснил, что закупки валюты и в самом деле возможны. Но в объемах, не превышающих дополнительных нефтегазовых доходов федерального бюджета, которые могут возникнуть, если фактическая цена на нефть устойчиво превысит уровень, заложенный в этот самый бюджет.

Федеральный бюджет рассчитан, исходя из того, что российская нефть Urals будет стоить $40 за баррель. Если среднегодовая цена барреля Urals окажется около $55 (сейчас она немного ниже), то в переводе на доллары дополнительные бюджетные доходы за 2017 год достигнут $20—25 млрд. Вот эту сумму Центробанк и готов будет, если понадобится, купить, слегка увеличив международные резервы нашей державы (на середину января они составляли $385 млрд) и напечатав для совершения этой сделки около полутора триллионов рублей.

Казалось бы, пустячок. И на самом деле это именно пустячок. Не зря ведь после разъяснений ЦБ рынок успокоился, рубль перестал слабеть, и воздействие словесной интервенции первого вице-премьера практически сошло на нет.

Но если из суровой действительности шагнуть в мир болезненных финансовых фантазий, которыми охвачены наши интеллектуальные круги, то все случившееся обретает оттенок небывалой сложности и таинственности.

Ведь всего несколько дней назад были обнародованы цифры, повергшие зложелателей нашего режима в радость, а широкую общественность — в скорбь: Резервный фонд за прошедший 2016-й уменьшился в несколько раз, и сейчас в нем остались буквально копейки — меньше триллиона рублей. Последние его остатки должны быть по бюджетному плану потрачены в 2017-м, после чего придется скрести по сусекам и готовиться к скорому и неминуемому финансовому краху.

Экономический катастрофизм, вроде бы подзабытый, в январе 2017-го снова вошел в моду и, так сказать, справлял свои оргии. К гневным крикам нашей простодушной общественности сочли возможным присоединиться и несколько вполне респектабельных экономических экспертов, славные имена которых из вежливости перечислять не стану.

Затем поступил сигнал шарахнуться в противоположную сторону. За день до шуваловского интервью министр финансов Антон Силуанов пообещал, что дополнительные нефтегазовые доходы (т.е. полученные при нефтяной цене выше $40) позволят меньше тратить из Резфонда, а если повезет, так и совсем ничего оттуда не брать. Вдруг оказалось, что Резервный фонд спасен — и Россия вместе с ним.

Но поворота к всеобщему ликованию это почему-то не вызвало. То ли не поверили, то ли просто не обратили внимания. Слишком глубоко въелась в мозги легенда о том, что российская экономика якобы держится на Резервном фонде, причем этот фонд иссякает на глазах и вот-вот закончится.

Первый из этих тезисов абсолютно неверен, а значение второго равно нулю. Чтобы понять финансовые перипетии последних дней, придется напомнить кое-какие подробности.

Вопреки популярному ошибочному мнению, разделяемому, судя по недавним интервью, также и главой нашей державы, национальные фонды (Резервный фонд и валютная составляющая Фонда национального благосостояния) существуют вовсе не сами по себе. Они являются лишь составными частями международных резервов России (которые раньше назывались золотовалютными).

Вот что об этом говорит Центробанк: «Международные резервы Российской Федерации представляют собой высоколиквидные иностранные активы, имеющиеся в распоряжении органов денежно-кредитного регулирования страны — Банка России и правительства Российской Федерации». То есть Резервный фонд, которым распоряжается правительство РФ, а попросту говоря Минфин, — это лишь часть международных резервов России.

Причем та, которая просто лежит на минфиновском счете в ЦБ: «Часть Резервного фонда и Фонда национального благосостояния Российской Федерации, номинированная в иностранной валюте и размещенная правительством Российской Федерации на счетах в Банке России, является составляющей международных резервов Российской Федерации». Некоторая тонкость тут только в том, что Резфонд целиком «номинирован в иностранной валюте», а ФНБ частично передан разным нашим могучим корпорациям в обмен на их облигации и в этом смысле уже растрачен.

Но не будем о грустном. Что касается Резервного фонда, об иссякании которого так сокрушаются, то производимые над ним процедуры чисты как кусок горного хрусталя.

Так называемое расходование Резфонда заключается в том, что Минфин «продает» часть этих валютных активов Центробанку. То есть попросту переводит их со своего центробанковского счета на какой-то другой центробанковский счет. А покупатель-Центробанк печатает соответствующее количество рублей, вручает их Минфину и этими рублями затыкается дефицит федерального бюджета России.

Как видите, никакого мошенничества. Валюта перекладывается из одного государственного кармана в другой, общая величина международных резервов не меняется от этого ни на один цент (любопытствующие, зайдя на сайт ЦБ, могут проверить устойчивость этих резервов в течение 2016 года), а бюджетный дефицит покрывается банальной рублевой эмиссией — наряду, конечно, с другими минфиновскими процедурами, не имеющими даже и формального касательства к манипуляциям над Резервным фондом.

Если одной фразой: в реале никакие активы, составляющие Резервный фонд, не расходуются, и если эти активы когда-нибудь полностью перекочуют под управление ЦБ, то ничто не помешает ему точно таким же порядком, как и теперь, продолжить фабрикацию эмиссионных рублей для затыкания бюджетного дефицита. Поэтому рассуждения об иссякании Резфонда — это разговоры ни о чем.

Они имели бы смысл, только если бы Минфин действительно тратил эти активы. Например, продавал валюту народу на рынке. Или выдавал денежное довольствие военным облигациями американского казначейства. Или, допустим, подарил бы свои валютные активы Минпромторгу для субсидирования импорта. Мало ли что можно придумать. Но при любом способе реального расходования Резфонда международные резервы России сокращались бы, жизненный уровень граждан (или какой-то их части) субсидировался бы, а курс рубля укреплялся бы и был заметно выше нынешнего равновесного.

И то, и другое, и третье противоречило бы экономической стратегии, сформулированной и проводимой Минфином и Центробанком, и было бы не очень-то рациональной политикой, поскольку просто оттягивало бы резкий спад экономики и уровня жизни до того момента, когда международные резервы России опустились бы ниже критической черты.

А теперь мы без труда разберемся в том, что происходит сейчас. Нефть, хоть и стоит вдвое дешевле, чем в 2011-м — 2014-м, но все же заметно поднялась по сравнению с тем, что было год назад. Выше $60 за баррель ей вырасти трудно, но все равно дополнительные доходы налицо.

Как с ними быть? Можно вспомнить о «жирных годах» и, как тогда, наращивать государственные траты, попутно утяжеляя рубль, чтобы потом опять кувыркнуться вниз. А можно продолжить прежнюю политику урезания госрасходов и недопущения укрепления рубля, которую в финансовых ведомствах считают удавшейся. В рамках нашей ориентированной на стагнацию системы она и в самом деле является таковой. А сил, намеренных менять систему, не просматривается ни сверху, ни снизу.

Поэтому на нынешний рост нефтяной цены Минфин и ЦБ отвечают перегруппировкой, нацеленной именно на то, чтобы в слегка изменившихся условиях продолжить прежний курс.

Центробанк готов, как и раньше, фабриковать рубли в пределах пары триллионов в год. Но уже не столько для фиктивной «покупки» активов Резфонда, сколько для реального приобретения сверхплановых нефтедолларов. Эти эмиссионные рубли в прежних примерно объемах потекут в бюджет, сводя его доходную часть с расходной, как это и было в прошлом году. Но международные резервы России станут благодаря этим реальным валютным покупкам увеличиваться. А рост рублевой массы не позволит курсу рубля укрепляться выше нынешних значений. Так что о возврате к тридцатирублевому доллару мечтать не следует.

Разумеется, вышеописанная схема может работать только в определенных границах. Резкий скачок цен на нефть, будь то вверх или вниз, ее сломает. Но ни тот, ни другой не выглядят сейчас особо вероятными.

В первом и очень грубом приближении можно, думаю, пользоваться правилом «115-120». То есть в диапазоне нефтяных цен от $30 до $60 рублевый курс доллара будет приблизительно равен 115-120 минус цена барреля.

К примеру, если баррель будет достаточно долго стоить $30, то цена доллара может дойти до 85-90 руб. ЦБ и Минфин к такому повороту событий готовы.

А если бочка нефти станет стабильно продаваться за $60, то и доллар потянет 60 руб. В крайнем случае — 55 руб. Примерно как и сейчас. Наши финансовые власти будут биться, как львы, за то, чтобы еще крепче рубль не стал.

В ближайшие год—два в российской экономике будет застой. Ни расцвета, ни катастрофы не предвидится. Не надо шарахаться из стороны в сторону и ужасаться придуманным бедам, когда вокруг хватает настоящих.

Сергей Шелин