Черные камни

Долго думал, стоит ли писать это сегодня, но увидел на улице жизнерадостного идиота лет тридцати, садящегося в BMW с наклейками «Если надо — повторим» и « На Берлин», и понял — стоит.

В середине восьмидесятых я служил в морской пехоте. Политическое Управление Северного Флота решило собрать ветеранов 12-й и 63-й бригад, штурмовавших с с 1941-го до 1945-го хребет Муста-Тунтури, разделяющий полуострова Средний и Рыбачий, в Кольском заливе.

Ветеранов привезли в Североморск, туда же отправили сводную роту из нашей бригады. По задумке замполитов ветераны должны были погрузиться с нынешними морпехами на десантный корабль, высадиться в бухте Губы Готовой и провести там нечто вроде митинга Памяти. А за сутки до их прибытия на место, начальнику штаба нашей бригады, полковнику Носкову пришла в голову мысль — а не выяснить ли, что там, на этом хребте сейчас происходит, все ли там в порядке?

Нас, разведку, подняли ночью по тревоге, форсированным маршем, на своей технике мы за несколько часов дошли до Муста-Тунтури. На скалы первым пошел наш комбат, со своим нач. штаба, мы выгружались. Вернулись они с черными лицами, комбат залез в кунг со связью и начал кричать, что нам нужны гробы и шанцевый инструмент. А через час мы поднялись на эти черные скалы.

Матросы, сержанты, офицеры морской пехоты Северного Флота, штурмовавшие укрепления нацистов на Муста-Тунтури в сорок пятом — лежали там, на камнях, пропитанных их кровью. Сотни и сотни скелетов, в касках, со ржавым оружием в руках. Убитые на подходах к ДОТам и в рукопашной, оставшись на годы рядом с убитыми ими солдатами СС.

В то время уже десятилетия коммунисты тратили миллионы на «увековечивание подвига», на фильмы и бесчисленные тиражи воспоминаний Жукова, про «Малую Землю» я вообще молчу. А морпехов, как миллионы других, отдавших свои жизни в той войне, давших нам возможность попытаться стать людьми, сохранить человечность — просто забыли, как использованный материал.

Мы собирали их кости сколько могли. Наверное, сутки. Я не помню, нас всех трясло, зубы стучали, руки колотились. Когда подошел корабль с ветеранами — мы уже ничего не могли, ни говорить, ни плакать. Мы были черными, как камни, на которых стояли.

И речей на этом «мероприятии» я не могу вспомнить. Помню, как старик с орденами сказал: «Не дай вам Бог, мальчики, узнать — что такое война. Не дай вам Бог!». А потом закрыл лицо руками и быстро ушел.

Помню совсем седого человека, упавшего на колени на этих камнях, помню, как он рыдал, помню ужас в его глазах, помню, как поднимали его такие же седые дядьки, как говорили: «Товарищ полковник, это не ваша вина, вы сделали все, что могли…».

Мы еще потом целый день хоронили кости таких же молодых ребят, какими были сами, о которых сорок один год никто не вспомнил. Которых просто бросила эта страна, которых полностью похоронили только в девяностых.

Сейчас там стоит небольшой памятник и водят экскурсии. Туристическое место.

Вы вот это хотите повторить?

Для меня девятое мая — День Памяти, День Скорби. Никак иначе. И да, никакой Бог нас не уберег — мы узнали войну, будь она проклята.

А сегодня моя страна несет ее в мир.

Филипп Артуа

Прочитать оригинал поста Филиппа Артуа с комментариями читателей его блога можно здесь.