Posted 11 июля 2017,, 16:30

Published 11 июля 2017,, 16:30

Modified 31 января, 16:01

Updated 31 января, 16:01

О пользе классовой борьбы

11 июля 2017, 16:30
Александр Желенин
Характер производственных, социально-экономических и политических отношений в современной России ведет ее к тихой стагнации.

Случай с «оборзевшим» директором Нижнетагильского завода теплоизоляционных изделий, задолжавшим то ли 7,5 миллиона, то ли 13 миллионов рублей по зарплате, обращение к Путину рабочих этого завода и его резкая реакция на это, в очередной раз продемонстрировали два связанных между собой момента.

Первый состоит в том, что рабочие и другие наемные труженики в современной России классовой борьбе за свои права предпочитают челобитные президенту-батюшке. Второй, — что в стране создана модель, где народная самодеятельность вообще невозможна, поскольку она не дает никаких результатов до тех пор, пока в нее не вмешается все тот же царь-батюшка.

В России сегодня не просто президент, а президент-царь. Он универсален. Он и руководитель государства, и верховный главнокомандующий, и фактический глава правительства, и последний, а зачастую и единственный судия во всех общественных спорах — от споров о кино и спорте до трудовых конфликтов.

Собственно, последний факт признали и сами рабочие Нижнетагильского завода, выступившие во время «прямой линии» с президентом, и их директор, прямо заявивший им, что выдаст их зарплату только если его об этом попросит Путин. То есть президент и для него, и для них, и для всех в стране выступает образе «отца, раздающего всем сестрам по серьгам».

Возможно подобное в Европе? Чтобы в похожей ситуации сделали бы рабочие, например, во Франции? Обратились бы к президенту Макрону или бывшему президенту Олланду? Смешно. Понятно, что объявили бы забастовку. А как еще? Есть конкретный собственник, работодатель, который задолжал им деньги, с него и спрос. Но это в «разложившейся гейропе»…

В системе, сложившейся и действующей в России уже четверть века, (а особенно в последние 18 лет), алгоритм действий работников совершенно иной. Здесь главное — достучаться до Кремля. Прорваться через все кордоны и донести до него свою беду. И он поможет. Как пелось в песне Окуджавы про Леньку Королева: «Он протянет ему свою царственную руку, свою верную руку и спасет»….

И вот Путин за девять месяцев до президентских выборов 2018 года старательно показывает своему электорату, что оправдывает все патерналистские ожидания, поддерживаемые во многом его собственными усилиями. Реакция на беду рабочих ровно такая, какую они и ожидали: с ненавистным директором он говорит на их языке. «Попался! Теперь-то не отвертится», — думают они.

Образцово-показательная «вертикаль» задействована на полную мощь — зашевелились и губернатор, и Следственный комитет, и прокуратура, и трудовая инспекция. Неважно, что эти усилия предпринимаются лишь в одном конкретном случае. Зато теперь рабочие твердо знают: публичная порка «оборзевшему» работодателю гарантирована. Сотрудники завода теплоизоляционных изделий благодарят судьбу и президента, а миллионы других их братьев по классу получают наглядный телеурок того, как надо действовать и к кому обращаться, если их трудовые права нарушены. Мир и гармония восстановлены, все счастливы. И никакой вам классовой борьбы. Один звонок президенту — и вопрос решен. Как в сказке.

Хорошо это или плохо? Вроде бы, хорошо. Что ж плохого, если хоть один конфликт так разрешился, скажете вы. Но беда в том, что России десятки тысяч крупных и средних предприятий и учреждений, два-три миллиона малых предприятий и если что — на всех прокуроров, следователей и тем более президента уж точно не хватит. А надежда в этой системе, напомню, только на них. Это означает, что миллионы других рабочих и прочих наемных работников в подобных ситуациях по факту остаются один на один со своим конкретным работодателем. Ну и верой в доброго царя, которая в их случае ничем уже не поможет.

Да, наличие президента-царя нивелирует классовую борьбу. Так было, между прочим, и в Германии, и в Италии 30-40-х годов XX века, и при многих других авторитарных режимах. Так есть и в современной России. Больше того, и российский либерал, и российский патриот, и даже российский коммунист скажут, что микширование классовой борьбы верховным правителем — это хорошо. Не надо нам этого, пусть будет мир и гармония, укрепляющие государство в наше непростое время (ставшее таким, конечно же, из-за козней внешних врагов и их «пятой колонны»).

Правда, в этой идиллической картине все же остается одна проблема — законы природы, как и законы общественного развития, не всегда соответствуют чьим-то благим пожеланиям. Сколько не пой «пусть всегда будет солнце», оно на небе отнюдь не всегда. Периодически горизонт затягивают тучи, и в этом тоже и своя прелесть, и своя закономерность, и главное — необходимость. Не будет туч — не будет дождя, не будет дождя — будет неурожай и голод.

Так и с классовой борьбой. Можно сколько угодно хотеть, чтобы в трудовых отношениях были мир и гармония, чтобы работодатель сам, по своей инициативе прибавлял зарплату хотя бы на уровне официальной инфляции, чтобы он регулярно менял устаревшее изношенное оборудование на новое. Кто ж будет против! Но всегда ли так происходит? Очевидно, что нет. То тут то там выясняется, что людям не то что не индексируют, но порой вообще не платят деньги. А если и платят, то настолько ничтожные, что назвать их «зарплатой» язык не поворачивается.

И вот тут возникает развилка. Можно прийти со своей бедой к работодателю и потребовать (или поторговаться) нормальных условий труда. У него, конечно, свои резоны, так что о чем-то договориться может выйти, а может, нет. Тогда остается пригрозить забастовкой. Если и это не поможет — бастовать. Так или иначе, но какой-то результат будет. Конечно, в этой ситуации всегда есть опасность локаута. Но если действовать всем вместе, шансы на успех повысятся — всех уволить и сразу же набрать новый квалифицированный коллектив не получится. В любом случае, под лежачий камень вода не течет…

В конечном итоге в плюсе окажутся и наемные работники, и предприниматели, и все общество в целом. Первые получат важный опыт самостоятельной борьбы за свои трудовые права. Вторые вспомнят, что думать надо не только о себе, но и о тех, кто создает им прибавочную стоимость, которой надо делиться. Общество выйдет из этого противоборства двух сторон обновленным, возможно, с более совершенным законодательством о труде.

В свое время на Западе на некоторых предприятиях проводили исследования, показавшие внешне парадоксальную вещь — чем выше уровень классовой борьбы, то есть, чем чаще рабочие предъявляют требования по улучшению условий труда или повышению заработной платы (обычно эти два требования соседствуют друг с другом), тем выше производительность труда.

На самом деле объяснение этого феномена простое. Во-первых, к забастовкам прибегают достаточно квалифицированные категории работников, которых сложно просто так вышвырнуть за ворота, не навредив производственному процессу. Во-вторых, человек, имеющий более высокую зарплату и лучшие условия труда, соответственно и больше мотивирован. В-третьих, как было сказано, требования рабочих очень часто включают в себя не только увеличение (индексацию) заработной платы, но и замену устаревшего, изношенного оборудования.

Не секрет — нередко предприниматели стараются выжать из старого оборудования максимум. И их, в общем, тоже можно понять — новая техника это, конечно, прекрасно, но на нее требуются деньги и немалые. Как и на демонтаж старого оборудования, и на установку нового, и на переобучение персонала. И когда эта новая техника еще окупится?

В то же время и рабочие требуют замены или, как минимум, серьезного ремонта старой техники, конечно, не из любви к искусству, а потому что на старом оборудовании просто опасно работать, потому что постоянные простои из-за необходимости его ремонта, снижают их зарплату.

Но, так или иначе, исходя из собственного интереса, рабочие подталкивают предпринимателя к новому уровню производства. Что в конченом счете ведет к техническому прогрессу. И не только к техническому. Новая техника не только повышает производительность труда, она делает сам труд другим — более творческим, она убирает из производственного процесса тяжелые и вредные виды производства и, в конечном счете, ведет к сокращению рабочего времени, что дает человеку возможность потратить освободившиеся часы на внутреннее развитие, семью, близких, на улучшение мира вокруг себя. Именно поэтому, кстати, Маркс называл классовую борьбу мотором общественного развития.

Но подобный алгоритм разрешения трудовых споров существует лишь в тех странах, где люди осознают себя личностями, индивидуумами, имеющими свои интересы и права, в том числе, и право самому защищать свои интересы. Однако, как было сказано, в современной России мы имеем совсем другое общество. Здесь даже профсоюзный деятель считает, что близость к главе государства важнее организации рабочих для какой-то там борьбы для защиты своих прав.

Главная задача — добежать, достучаться, докричаться до большого начальника. Желательно — самого большого, которого все боятся. Он непременно защитит, одернет зарвавшихся, накажет проворовавшихся. И будет нам счастье. При этом к начальнику бегут тогда, когда жизнь уж совсем невмоготу. Не тогда, когда просто зарплата так себе, а когда уже есть нечего. То есть, о новом оборудовании, сокращении рабочего дня речь вообще не идет. Верните нам наши копейки, и мы вам вашей доброты по гроб жизни не забудем — вот какой «трудовой договор» заключается чаще всего.

При наличии таких производственных, социально-экономических и политических отношений формируется экономика не развития, а выживания и тихой стагнации. В ее рамках не может быть никакого прогресса, ни технологического, ни общественного. Только регресс. Незаметный, тихий, но непрерывный.

Какой из этого выход? Учиться самим отстаивать свои права.

Александр Желенин