Капитаны сели на мель

Чем очевиднее нарастание экономических проблем, тем большим количеством бессистемных телодвижений отвечают на это наши власти. Вместо разработки нового курса – попытки косметически «улучшить» старый, неадекватность которого налицо.

Итоги мая, опубликованные государственной статистической службой, подтвердили, что российская экономика буксует.

Если исключить сезонные и календарные факторы, то в мае ухудшились почти все хозяйственные индикаторы. Промышленный индекс плавно идет вниз второй месяц подряд. Причем в обрабатывающей промышленности он откатился к уровню конца 2011 – начала 2012 года. Общий объем работ в строительстве ниже, чем год назад. И даже возведение жилья, которое в последнее время росло, в мае отступило к уровню января. Майский индекс производства сельхозпродукции был хуже, чем в конце 2011 года. Прекратился рост оборота розничной торговли. Снизились и реальные доходы населения, которые до этого увеличивались или хотя бы топтались на месте. Единственное крупное майское исключение – добыча сырья, которая немного возросла.

Все это можно увидеть на графиках Росстата, который уж точно не стремится преподнести ситуацию хуже, чем она есть. На этом фоне растет вал противоречащих друг другу заявлений, которыми обмениваются между собой высшие чины, и одновременно – число успокоительных жестов, которые они адресуют широким массам, чтобы те не суетились и не мешали начальству размышлять.

Эффект, естественно, получается обратный. В старые времена народ отвечал на слухи о приближении каких-то трудностей массовой скупкой продовольствия и мыла. Теперь в подобных случаях он ждет падения рубля и начинает переводить сбережения в валюту. Клятвы должностных лиц, от главы Сбербанка и до министра финансов - что девальвации, мол, не будет - только подливают масла в огонь.

На самом деле, курс рубля зависит от властей не так уж сильно — он завязан на мировую цену нефти. Это не единственный фактор, но, безусловно, главный и явно более весомый, чем все прочие, вместе взятые. Нефть дорожает – рубль крепчает. Нефть дешевеет – рубль слабеет. Нефтяная цена сейчас на 5–10% меньше, чем в среднем за прошлый год. И долларовый курс рубля снизился примерно в такой же пропорции. Маневрируя валютными резервами, наши власти могут сгладить зигзаги валютного курса или даже слегка его подкорректировать, но надолго отложить ослабление или укрепление российской валюты, если того или другого потребует нефть, им не по зубам.

Другое дело, что часть капитанов нашей экономики искренне хочет, чтобы рубль упал в цене, поскольку видит в этом способ распутать накопившиеся проблемы, не прилагая собственных усилий. Ведь дешевый рубль означает рост конкурентоспособности российских товаров – не столько даже на внешних рынках, о которых уже как-то неловко рассуждать, сколько на внутреннем, в борьбе с импортом. Именно таков был механизм бурного хозяйственного подъема, начавшегося после дефолта 1998 года.

Надо только помнить, что долларовый курс рубля упал тогда в несколько раз, вызвав всплеск инфляции, кратный рост цен на товары потребительского импорта и резкое снижение жизненного уровня. Такой была плата за последующий экономический подъем. Примерно такой же она может быть и впредь. Чтобы российская экономика ощутила настоящий прилив энергии, требуется падение рублевого курса не на проценты, а в разы. Это тяжелое испытание, которое, однако, станет неизбежным при радикальном удешевлении нефти.

В стратегической перспективе от такого удешевления, видимо, не отвертеться, но в ближайшее время оно вовсе не предопределено. Поэтому нашим властям следует не сидеть и ждать, когда мировая торговая конъюнктура загонит российскую экономику в какое-то другое русло, а самим вести ее правильным путем, избавляясь от накопившихся порочных решений.

Вместо этого мы видим новую вспышку давно приевшегося спора между историческими ведомственными соперниками – Минфином и Минэкономразвития.

Минфин, который отвечает за финансовое обеспечение расходов, пытается удержать траты в каких-то рамках, а также и хоть чуть-чуть увеличить госдоходы. В основном с помощью небольших хитростей – наращивая акцизы и другие поборы с рядовых людей; в меру своих сил (как уже говорилось, небольших) манипулируя валютным курсом; слегка урезая явочным порядком военно-полицейские затратные программы; перебрасывая часть доходных источников от муниципалитетов к регионам, которые нуждаются в деньгах не сильнее и не слабее, чем МСУ, но зато вхожи в Кремль и лоббируют там свои интересы гораздо решительнее.

Все это не политика, а сугубая косметика, даже не подступающаяся к главным проблемам. Прямо говорить об урезании программ перевооружения нельзя, хотя они и оказались неподъемными. А раз в федеральной казне не будет экономии, то не может быть и речи о переброске каких-либо доходных источников из центра на места. Остается только отобрать часть поступлений от подоходного налога у мэров и пожаловать эти деньги губернаторам, хотя в финансовом тупике одинаково пребывают и те, и другие.

А тем временем Минэкономразвития, отвечающее не за сбалансированность финансов, а только за рост экономики, и при этом соблюдающее те же самые запреты – «да и нет не говорить, черного и белого не брать», требует увеличить инвестиции, хотя бы и ценой массированного печатания денег. Молчаливо соглашаясь с Минфином, что сэкономить ресурсы для инвестирования путем сокращения военных, спортивных и прочих не соответствующих возможностям страны расходов нельзя, Минэкономразвития вступило с ведомством-конкурентом в высоконаучный спор о том, перегрета или нет российская экономика.

Глава Минфина Антон Силуанов уверял, что она перегрета (т.е. производственные мощности загружены, безработица мала, а инфляция остается высокой), а если так, то по правилам экономической науки добавочные денежные вливания вызовут вместо роста хозяйства инфляционный всплеск. Андрей Белоусов (который вчера был повышен до помощника президента РФ и которого на посту главы МЭР сменил Алексей Улюкаев) отвечал, что для вливаний денег именно сейчас - самый что ни на есть идеальный момент, поскольку перегреты только головы у иностранных экспертов Минфина: на самом деле мощности загружены вовсе и не полностью, безработица мала, потому что рабочая сила поглощается теневым сектором, а инфляция скоро сама упадет.

Поскольку высокие спорящие стороны не утруждают себя изложением фактов, подкрепляющих их доводы, то заранее понятно, что в такой дискуссии возьмет верх не тот, кто прав, и даже не тот, у кого лучше подвешен язык, а тот, чьи рецепты больше понравятся Путину.

Судя по его речи на ПЭФ, он выбрал золотую середину между несовместимыми друг с другом идеями двух экономических ведомств. Да еще добавил к этому, что нужно и дальше совершенствовать российский деловой климат – тезис, разделяемый буквально всеми его министрами, которые, однако, застенчиво помалкивают о том, какими способами можно добиться этой возвышенной цели.

Помимо общих слов о хорошем отношении к бизнесу, целебное действие которых немножко ослаблено тем, что они непрерывно повторяются уже без малого полтора десятка лет, Путин вдруг согласился с амнистией для осужденных по экономическим составам, предложенной предпринимательскими союзами и бизнес-омбудсменом пару месяцев назад.

Ясно, что отпускать лучше, чем сажать. Главные мировые религии и даже часть атеистов более или менее сходятся на этот счет. Но в первоначальном своем варианте амнистия предполагала освобождение едва ли не ста тысяч осужденных, а по нынешнему, так называемому доработанному, реально выйдут на свободу от 5 до 10 тыс. предпринимателей. А количество осуждаемых по экономическим статьям и, соответственно, выпускаемых по отбытию своих сроков, измеряется у нас десятками тысяч ежегодно. Мини-амнистия почти не скажется на этих потоках. Говорить об изменении охранительной практики, и уж тем более об оздоровлении судебной системы, тут не приходится. Это точечная милость, жизненно важная для тех, кому повезет.

Что же до большой экономической политики, то Путин провозгласил продолжение непримиримой борьбы с инфляцией (жест в сторону Минфина) и одновременно старт трех больших инфраструктурных проектов (жест в сторону Минэкономразвития).

А именно - сооружение высокоскоростной железнодорожной трассы в Казань, постройка кольцевой автодороги в Подмосковье и модернизация Транссиба. На что ассигнуются 450 млрд рублей из Фонда национального благосостояния. В реальности эти деньги будут просто напечатаны и розданы подрядным организациям.

При этом на рентабельность может претендовать только автодорога. Высокоскоростная магистраль не окупится наверняка, а обновление Транссиба – с довольно высокой долей вероятности. Проекты отобраны не по принципу насущности и выгодности, а для того, чтобы соблюсти баланс между лоббистами. Что же до выделяемой суммы, то ее явно не хватит, и надежды возлагаются на привлечение частных инвестиций, а также денег, изъятых из пенсионных накоплений.

Но частные и уж тем более иностранные инвесторы не войдут со своими кровными деньгами в неубедительные проекты. Только китайцы, может быть, вложатся в отдельно взятые понятные им начинания, которые гарантируют бесперебойное поступление к ним российского сырья по ценам, ниже мировых.

А в основном финансирование казенных инфраструктурных новинок, если эта история будет продолжаться в таком же стиле, ляжет на российских пенсионеров. Их накопления будут растранжирены под шум уверений о том, какое чудесное дело делается для страны.

Вот и весь перечень ответов, которые смогла придумать наша высшая власть, столкнувшись с экономическими вызовами со всех сторон. Ответы, мягко говоря, сбивчивые и путаные. Старый курс, при всей его неадекватности, не изменен ни в одном пункте. Словно бы специально ждут, когда же он провалится сам собой.

А пока вместо того, чтобы подчинить политику новым идеям, кое-какие новые идеи пытаются приспособить к старой политике. Опять оказываются правы те, кто считает, что настоящие перемены происходят у нас только тогда, когда кризис входит в критическую стадию, и уклониться от них уже просто невозможно.

Сергей Шелин

Перейти на страницу автора