Иранская нефть: плюсы и минусы для Кавказа

Снятие санкций с Ирана может в равной степени стать как благом, так и дурным знаком для государств соседнего с ним Южного Кавказа. По идее, снятию санкций более всего должна обрадоваться Армения – она, как и Иран, страдала от блокадного положения, и обе страны старались помочь друг другу, хотя это не всегда удавалось сделать в желательной для них степени.

Но вот Иран частично свободен, ему возвращают замороженные в западных банках миллиарды долларов (США говорят от 50 миллиардах, другие источники - о 110), и сейчас для Армении и других государств региона актуализировался вопрос: а не перепадет ли им чего с иранского «стола». Не только в смысле инвестиционной активности, но и усиления всех трех государств Южного Кавказа за счет экспортного транзита иранских углеводородов и изменения логистических схем. Правда, Иран за время санкций изрядно поиздержался, и деньги ему нужны на латание дыр в собственной экономике.

Но при этом следует учесть и то, что Иран ориентирован на усиление своего влияния на Южном Кавказе, к чему, из числа ближних соседей, стремятся также Россия и Турция. Но расширить влияние, не раскошелившись или не идя на различные преференции, вряд ли возможно. Соответственно, от Ирана ждут многого – в частности, в Армении. Здесь уже рассчитывают на то, что Иран захочет потеснить Азербайджан, с которым он находится в натянутых отношениях, на газовом рынке Грузии, и будет лоббировать поставку своего газа в эту страну по армянской территории.

Транзитные надежды Еревана подкреплены еще и тем, что Грузия, похоже, движется в сторону диверсификации газовых поставок, и ведет переговоры на этот счет с «Газпромом». Но грузинский министр энергетики Кахи Каладзе обмолвился как-то, что в Тбилиси подумывают и об импорте иранского газа. А это означает, что Армения может получить статус транзитной страны, к чему она, собственно, давно стремится.

Кроме того, теоретически также возможна схема подключения Ирана к проекту TANAP для экспорта нефти в Европу через Грузию и Турцию – единственным его «игроком» пока является Азербайджан. Но если Ирану удастся «оттереть» Азербайджан, это ударит не только по интересам последнего, но и Грузии как транзитной страны для поставок газа с азербайджанского месторождения Шах-Дениз.

Но вернемся к собственно Армении, которая со снятием антииранских санкций рассчитывает на размораживание проекта строительства Мегринской гидроэлектростанции. Кроме того, в Ереване ожидают строительства железной дороги Иран-Армения – министры транспорта двух стран в настоящее время обсуждают вопрос о финансировании проекта. А с окончанием строительства новой дороги между Грузией и Арменией последняя надеется заручиться транзитом иранских грузов.

Далее. Как информирует Iran.ru, на прошлой неделе министр транспорта и связи Армении Гагик Бегларян и министр дорог и градостроительства Ирана Аббач Ахунди подписали в Тегеране меморандум о строительстве международного коридора, связывающего Персидский залив и Черное море. Ахунди, по данным издания, приветствовал инициативу Ирана, Армении, Греции, Грузии и Болгарии по созданию связывающего эти страны коридора и отметил, что для армянских водителей необходимо отменить визовый режим.

Словом, Армения, вероятно, «вцепится» сейчас в Иран для развития с ним совместного бизнеса, И понять ее можно, поскольку речь идет об открытии 80-миллионного рынка, на котором определенный сегмент армянской продукции может быть востребован. Тем более, что открытие для Армении 180-миллионного рынка Евразийского экономического союза не принесло тех дивидендов, на которые рассчитывал Ереван. И здесь нет «ничего личного» со стороны государств ЕАЭС – ситуация обусловлена введением санкций против России, падением цен на нефть и, соответственно, сокращением покупательной способности государств Евразийского союза.

И хоть рынок ЕАЭС остается для Армении в высшей степени важным, она, при возможности, будет диверсифицировать экспортные и импортные операции. Так что Иран подвернулся вовремя, хотя прагматизм этой страны может оказаться сильнее «дружбы» с Арменией.

Но энтузиазм Армении в контексте снятия санкций с Ирана несколько остудило издание Lragir: «Сложно точно предугадать, что будет после отмены санкций, что изменится в политике Ирана, в том числе, к нашему региону. … Конфронтация с Саудовской Аравией подсказывает, что основным направлением политики Ирана, скорее всего, станут отношения с арабским миром, а не Южным Кавказом. А наш регион для Ирана является, скорее, безопасным тылом, чем полигоном для новых экономических проектов, тем более, что большой возможности для этого нет».

И вообще, продолжает издание, реализация крупных проектов с участием Армении зависит не от собственно этой страны. Проблема состоит в том, что Ереван может «максимум поддержать армяно-иранские проекты, но только если они не противоречат интересам России».

Еще одна мысль от Lragir: в связи со «свободой» Ирана, для Армении приоритетными могут стать не экономические проекты, а вопросы безопасности. «… Иран заинтересован в стабильности на Кавказе, и тут ключевую роль могут сыграть Армения, Арцах (Нагорный Карабах - прим. автора). И не исключается, что первый эффект развязки иранского кризиса Армения ощутит как раз в сфере безопасности в виде новых реалий. В частности, речь идет об инициативе США установить в зоне Арцахского конфликта механизмы расследования инцидентов, иначе говоря – об институционализации международных механизмов соблюдения перемирия», - пишет армянское издание.

Суть этих механизмов, разъясняет оно, состоит в сохранении статус-кво под международные гарантии: «Этот статус-кво обеспечивает Ирану хороший тыл, и не случайно официальный Тегеран не раз заявлял о нежелательности присутствия в регионе войск третьих стран. Иначе говоря, Иран выступал против размещения в регионе миротворцев, которые могли появиться только в случае нарушения статус-кво. Иран хотел бы, чтобы на его северной границе стояли армянские войска. И предложенные США механизмы исключают появление иностранных миротворцев. Случайно ли этот вопрос назрел параллельно с иранским урегулированием? Сложно сказать, но логично, что этот фактор безопасности является ключевым элементом урегулирования Иран-Запад. Фактически получается, что это может стать подарком Ирана Армении».

То, что Россия попытается оказать влияние на развитие армяно-иранского сотрудничества, считает и экономист Вардан Бостанджян. «В процессе развития сотрудничества с Ираном Армения должна осуществлять очень "мягкую" политику. Наша страна находится в зависимости от России и, в данном контексте, Москва вряд ли будет радоваться укреплению армяно-иранского сотрудничества», - цитирует эксперта армянское издание АРКА. По его мнению, Россия согласится лишь на такое сотрудничество между Арменией и Ираном, которое не сделает армянскую сторону более мощной.

А что может «подарить» Иран Азербайджану? Во-первых, транзит своих грузов в Россию. Во-вторых, собственную территорию для поставок азербайджанской электроэнергии в третьи страны. И еще открыть для Азербайджана возможность участия в иранских нефтегазовых проектах и бездонный рынок сбыта различных товаров, что крайне актуально для азербайджанской экономики в условиях падения цен на нефть. Но между Ираном и Азербайджаном есть политические разногласия, и Тегеран, вероятно, не станет широко раскрывать свои двери для азербайджанского бизнеса. Впрочем, если он посулит Ирану большой куш, на «недоразумения» между двумя странами можно будет временно закрыть глаза. Но чем теснее будет ирано-азербайджанское сотрудничество, тем больше будет опасаться Баку религиозного влияния Тегерана на страну.

Что же касается Грузии, о возможности поставок иранского газа в страну было сказано выше. Но гораздо более важным для грузинской экономики может стать масштабное присутствие иранского бизнеса, в свое время ограниченное не без усилий США и Европы.

Однако в контексте Грузии существует одно угрожающее «но». Как пишет американская Stratfor, снискавшая себе репутацию «теневого ЦРУ», Россия хочет расширить свою транзитную сеть, равно как и свое влияние, на юг, до Ирана, но сделать это будет нелегко: «Ни одно географическое препятствие не было для русских таким пугающим, как горы Кавказа, и немногие из транзитных государств в этом регионе можно считать дружественными России. Из-за этого стране будет сложно построить непрерывную инфраструктуру в кавказских странах, но, в конечном счете, Москва и Тегеран, видимо, объединят усилия, чтобы попытаться преодолеть эти серьезные препятствия и ограничить присутствие других крупных держав в этом регионе».

В поисках надежных транспортных коридоров в Иран, информирует издание, Москва, дополнительно к имеющимся транспортным схемам, может обратиться к варианту дороги, проходящей с Северного Кавказа до отколовшейся от Грузии Южной Осетии, которая затем соединится с автомагистралью «Восток-Запад», соединяющей Азербайджан с черноморскими портами Грузии. В качестве другого варианта, предполагает Stratfor, может стать строительство 160-километровой железнодорожной ветки между городом Алагир на Северном Кавказе и грузинским Гори.

«Каждая из этих дорог обеспечила бы России самый короткий и самый быстрый доступ к железным дорогим всех стран Южного Кавказа. И, наконец, еще один вариант — железная дорога через Абхазию, еще одну отделившуюся от Грузии территорию. В октябре 2015 года железнодорожные войска РФ закончили восстановление участка железной дороги, которая теперь доходит до демаркационной линии, отделяющей Абхазию от остальной Грузии», - развивает издание свою мысль.

Но, отметим, Грузия и ее западные партнеры вряд ли согласятся на задействование абхазского участка железной дороги, которое, кстати, лоббирует и Армения. Однако, по мнению аналитиков «теневого ЦРУ», «ни Москва, ни Тегеран от своих намерений не отказываются. Судя по уже завершенным проектам и по продолжающемуся строительству в Абхазии, Северной Осетии и Азербайджане, Иран и Россия, похоже, намерены работать вместе и попытаться найти частичное решение проблемы создания надежного транзитного коридора на Кавказе, не допустив туда, при этом, других зарубежных конкурентов».

Если последнее утверждение соответствует действительности, политическая обстановка на Южном Кавказе, и особенно – в Грузии, расшатается весьма сильно. И тут государствам региона будет не до дум и предвкушений финансово-экономической «широты» Ирана. И вообще широта эта будет зависеть от уровня взаимоотношений трех южно-кавказских государств с США и ЕС, поскольку Иран, в первую очередь, будет оценивать угрозы, исходящие от Грузии, Армении и Азербайджана, поскольку вопросом номер один для него была и остается безопасность.

А угроза безопасности Ирана, считают в ИРИ, может исходить в первую очередь от Азербайджана – соседа по все еще не разделенному Каспию и стратегического партнера Турции. Не забывает Тегеран и о проблеме Иранского Азербайджана (провинция на северо-западе Ирана), о заявлениях некоторых азербайджанских политиков и экспертов о необходимости отторгнуть от Ирана «азербайджанские территории». Памятует Иран и о – надо надеяться бывшей - угрозе нанесения воздушных ударов определенных западных сил по стране с территории Южного Кавказа (Армения к такой теоретической возможности отношения не имела). Тегеран имеет в виду и связи Азербайджана со своим заклятым врагом – Израилем. Далее: Тегеран опасается подрыва, посредством Азербайджана, идеологических и религиозных основ иранского режима и распространения через Южный Кавказ салафитских течений.

То есть, постсанкционный Иран будет укреплять свое влияние на Южном Кавказе, но очень осторожно, с оглядкой, во-первых, на интересы России в этом регионе, ситуацию в Сирии и Ираке, уровень сотрудничества Грузии с НАТО, и т.д. И, вероятно, более всего на Южном Кавказе он будет привечать Армению, хотя это может привести к конфликту интересов с Россией.

Таким образом, снятие санкций с Ирана может стать для Южного Кавказа палкой о двух концах: с одной стороны, сотрудничество с постсанкционным Ираном сулит региону большие выгоды, с другой – грозит нажить себе политико-идеологические неприятности. И тут все будет решать чувство меры всех заинтересованных сторон. Вопрос в том, каково для них и для внерегиональных акторов «прокрустово ложе» этой самой меры.

Ирина Джорбенадзе