Непоколебимая вера в плохое

Почему люди в России недовольны своей жизнью? Кто-то винит во всем «историческую судьбу», кто-то — действующие власти. И лишь очень немногие способны взять на себя ответственность за собственное настоящее и будущее. В этом — наша главная беда.

В тайге на склоне Хамар-Дабана, тянущегося вдоль южного берега Байкала, я встретила двадцатилетнего парня. Родители увезли его в Канаду из Москвы в 1990-х, он вырос канадцем, но недавно переехал в Иркутск. Решил присоединиться к волонтерскому проекту «Большая байкальская тропа», участники которого занимаются обустройством пешеходных маршрутов вокруг Байкала, - почувствовал себя здесь своим и остался. «Проблема России прежде всего в том, что люди сами себе не верят и в себя не верят. Говорят: все разворуют, все сделают не так, ничего не выйдет… Безобразий, глупости, дикости и коррупции везде хватает, и на Западе тоже, но там люди с этим борются, а тут говорят: «Что вы хотите, это Россия». Мне кажется, этот комплекс неполноценности - самая главная российская проблема», - считает «новый иркутянин».

В последующие дни своего путешествия по Сибири я получила немало впечатлений, иллюстрирующих это мнение. Но, конечно, ничего специфически сибирского в них нет - то же самое можно увидеть и в других регионах России.

Например, некоторое время тому назад на высоком государственном уровне был остановлен Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат, загрязнявший Байкал и окрестности. А на месте БЦБК решили создать экспоцентр «Заповедная Россия» - там будут и обучать, и просвещать, и развлекать. В городе уже есть горнолыжный комплекс, к нему предполагается добавить центр водного спорта и туризма, парк развлечений и еще много чего. Причем все это планируется сделать, следуя современным экологическим стандартам, а сам Байкальск превратить в экогород. Однако никакого энтузиазма по поводу нового проекта я у местных жителей не обнаружила. Кто-то не верит, что дело дойдет до реализации, кто-то говорит – туристы все равно не поедут, потому что тут холодно, дорого и скучно, а большинство склоняется к версии «разворуют». Мысль о том, что реализация проекта в первую очередь зависит от энтузиазма и поддержки местного населения, людям глубоко чужда.

Еще один пример: неподалеку от Байкальска идут работы по расширению и улучшению федеральной трассы, ведущей к Владивостоку. В какой-то момент стройка замерла - подрядчик, получивший эту работу, внезапно обнаружил, что деньги кончились, а сделать надо еще очень много. В результате руководитель компании покончил с собой. Существует масса версий, что же случилось на самом деле. Самая популярная – его вынудили заплатить слишком большой откат. Самая непопулярная – человек неверно оценил свои возможности управлять таким масштабным проектом.

В целом, идея персональной ответственности за собственные действия на местной почве не приживается. В поселке Танхой на берегу Байкала всего 1000 жителей. За десять дней, которые я там провела, на трассе случилось два ДТП со смертельным исходом. Разговаривая с местными старожилами, я обнаружила, что едва ли не у всех кто-то из семьи погиб под колесами машины или поезда. Общая небрежность жизни, свойственная России, здесь достигает апогея. Машины проносятся по трассе, разделяющей поселок, поголовно игнорируя знак ограничения скорости "50". А люди выходят на дорогу, не особо оглядываясь по сторонам, словно не зная о чудовищной статистике ДТП. Одна из местных жительниц, у которой два года назад погиб под колесами муж, рассказала, что ее родственника та же участь постигла в селе Кедровая, где всего несколько десятков жителей. Водитель грузовика сдавал задом и сбил мужчину насмерть. Один не привык смотреть назад, второй не привык смотреть вперед...

У другого местного жителя сын погиб от того, что шел близко к проходящему мимо поезду, оттуда кто-то выкинул бутылку и попал ему в голову. Какой идиот кидается бутылками из движущегося состава? Садясь в поезд «Чита-Москва» на станции Выдрино, я видела таких в избытке. Два пьяных до невменяемости мужчины буквально на четвереньках вползли в вагон (проводница даже не пыталась их остановить) и, отдав все силы подъему по привагонной лесенке, упали на пол, перегородив проход. Какой с них спрос? Они бы и сами могли в окно выкинуться, если б сил хватило.

При этом местные жители главную проблему видят в том, что отменили электрички. «Что говорить о настроениях людей, если они видят, что никому не нужны?», - повторяли мне на все лады. Но что говорить об электричках, если люди сами себе не нужны, сами себя не любят, не ценят, не уважают? Если бы любили, то не оставляли кучи хлама прямо посреди улицы, не забивали дыру в заборе кривым куском фанеры, не подпирали стенку спинкой от старой кровати, не заваливали берега Байкала всякой бытовой дрянью. Но этого никто просто не видит, потому что привыкли так жить десятилетиями. Мысль о том, что жизнь можно изменить самим, сделав, например, свой поселок ухоженным, а берег Байкала — чистым, вызывает, мягко говоря, недоверие. В ход идут претензии к властям и ворам. Вот если бы нам дали то да се, да побольше, вот тогда бы мы - ого-го…

Несколько лет назад я побывала в гостях у двух супружеских пар одного возраста и достатка, живущих в удаленных местах. У одних - уютный дом, ухоженный огород, в котором чего только не растет. Видно было, что люди наслаждаются жизнью на природе, не забывая при этом об удобстве и комфорте. У других – исходные условия те же, да все не так. И в доме бардак, и в огороде запустение, и разговоры сплошь о плохом начальстве, низкой зарплате, бездорожье и о том, что надо было уезжать из России.

Но в «образцово-показательной» для многих наших граждан Европе люди живут хорошо и комфортно отнюдь не потому, что им магически везет с руководством. Они просто ежедневно вкладывают силы в обустройство своего частного и общего пространства. Ничего ни от кого не ждут, а делают сами. Если бы люди в том же Танхое стали относиться к жизни так, как это делают европейцы, уже через год поселок бы расцвел.

Наверное, здесь действует еще одна странная российская особенность – жесткое разделение пространства на свое и чужое. О своем еще худо-бедно можно позаботиться, а чужое можно бить-ломать-крушить без стеснения. При этом понятие «наше» - наша улица, наш поселок, наш город - практически не сформировано. Если это не персонально мое, значит, чужое - и надо его либо присвоить, либо испортить. Вкладываться в «наше» - это удел блаженных чудаков, а люди реалистичные, хваткие и приспособленные к жизни такими глупостями не занимаются и думают лишь о том, как бы побольше от «нашего» отчекрыжить.

Другой поворот темы случился в Иркутске. Несколько лет назад я видела, как в центре города начиналась реализация уникального проекта – строительство квартала деревянных домов в старинном сибирском стиле. Часть зданий восстанавливалась по сохранившимся картинкам, часть перевозилась из других мест. Теперь проект завершен - и в целом он выглядит вполне удавшимся.

Однако иркутяне проектом недовольны. Почему? Ну, во-первых, потому что это была идея пришлого губернатора – петербуржца Дмитрия Мезенцева, а чужих здесь не любят. Во-вторых, потому что это не реставрация, а новодел, а иркутяне любят свое, истинное. В-третьих, потому что у города много более серьезных проблем – например, пробки и отсутствие ливневой канализации. А деревянный квартал — это, мол,«пир во время чумы». Один из столпов местной журналистики не без удовлетворения сказал мне, что новый губернатор, из местных, кварталом заниматься не будет и знать его не хочет.

Бродя по Иркутску, я видела немало чудесных старинных домов, нередко попадались и совсем уже разваливающиеся строения «со следами былой красоты». Очевидно, что поддерживать деревянные дома веками невозможно. И, если мы хотим сохранить этот архитектурный стиль, то надо не стесняться строить новое в старой традиции. Ведь пройдет 50 лет - и сегодняшний новодел тоже станет стариной.

Это точно не новодел, но неужели это лучше, чем 130 квартал?

Наша проблема в том, что в любой новой инициативе мы видим прежде всего дурное и игнорируем то хорошее, что можно из нее извлечь. И этот культивируемый годами общественный мазохизм отравляет Россию почище любого грязного производства.

Татьяна Чеснокова

Перейти на страницу автора