Репрессированная память

Нужна ли современному российскому обществу память о политических репрессиях? Некоторые - например, авторы проекта нового единого учебника истории - считают, что не нужна. Но есть и те, кто полагает иначе.

Фонд «Мемориал» (Санкт-Петербург) и Living History Forum (Стокгольм) при поддержке Swedish International Development Cooperation Agency (Стокгольм) решили реализовать проект «Роль исторической памяти в развитии прав человека». В рамках этого проекта до 15 октября 2013 года пройдет конкурс под названием «Уроки памяти политических репрессий в России ХХ века. Методика и практика освоения прошлого для развития прав человека». На нем, как предполагается, будут представлены не только письменные исследования, но и экспозиционно-выставочные, социокультурные, экскурсионно-экспедиционные проекты. О том, на какой результат рассчитывают организаторы, рассказал один из членов жюри конкурса, доктор культурологии, профессор СПбГУКИ, писатель Александр Ласкин.

- В чем смысл такого конкурса?

- Мы, можно сказать, проводим своего рода социологический эксперимент: если не будет достаточного количества откликов, то эта тема перестала быть актуальной и жгучей. Придет много работ — значит, прошлое для наших соотечественников не закрыто… Очевидно, что российское общество становится все более потребительским, все более озабоченным собственным настоящим, чем нашей общей историей… Вот нам и хочется узнать: какому количеству людей так же небезразличны эти сюжеты, как они небезразлична нам самим…

Участвовать могут люди самых разных профессий - учителя истории и литературы, преподаватели вузов, музейные работники, библиотекари, руководители краеведческих и поисковых клубов, журналисты… За каждой работой мы надеемся увидеть биографию автора. Ведь если человек приходит к этой теме, то не потому, что объявили очередной конкурс, а потому, что так он выражает свою позицию, свое отношение к истории, к жизни, к современной ситуации, наконец.

Еще одно отличие этого конкурса - в том, что мы не ставим хронологических ограничений. Существует «утешительная» точка зрения, что репрессии – это только Большой террор 1937-1940 гг. Конечно, это не так. История репрессий – история государственной несправедливости в нашей стране – охватывает весь двадцатый век. Иногда режим становился мягче, действовал, так сказать, «точечней», но этой своей функции не оставлял. Как говорил Мандельштам, «нигде не ценят стихи, как у нас: у нас за них убивают». Конечно, тут возможны уточнения в зависимости от эпохи: не расстреливают, а ссылают; не ссылают, а пытаются осложнить жизнь…

– Рассчитывает ли вы на то, что в конкурсе примет участие молодежь?

– Конечно, этого мы ждем больше всего. Правда, нынешних молодых история интересует мало. Особенно ее печальные страницы. Ну, было и было. Да и слишком много с тех пор прошло лет. Сталин, Хрущев, Брежнев – для них герои учебников. А как у нас иногда учатся? Прочел – забыл. По этой части у меня, как у вузовского преподавателя, есть немалый опыт. Мне приходилось встречать студентов, которые были убеждены, что Октябрьская революция произошла в 1941 году… Это, конечно, беда. Люди видят не дальше своего носа – на какие-нибудь десять-двадцать лет назад. Видимо, Министерство образования считает, что это в порядке вещей – иначе бы каждый год не сокращало часы на историю и литературу.

– Ваш конкурс как-то коррелирует с инициативой Минобразования по созданию единого учебника по истории?

- Такого учебника еще никто не видел, но по некоторым высказываниям понятно, что речь идет о неком позитивном варианте истории. Кажется, мы что-то такое уже читали? Да это же «Краткий курс истории ВКП/б/»! Вот уже существующий образец единого учебника истории… С подобной точкой зрения наш конкурс никак не коррелирует… Наверное, приятно думать, что страна двигалась от победы к победе, от свершения к свершению, но для этого придется слишком многое забыть… И, вообще, это чистой воды мифологизация… Мифологизировать – значит упрощать. Сводить математику до уровня арифметики…

– Заявки на конкурс принимаются с весны этого года. Много ли уже поступило?

– Честно скажу: пока реализуется худший сценарий. Заявок намного меньше, чем хотелось бы. И нового, самостоятельно добытого материала - тоже немного. Нас это расстраивает. Казалось бы, живешь ты где-нибудь в Казани и занимаешься историей семьи Василия Павловича Аксенова. Ну так опирайся не на книги, вышедшие в Москве, а на подшивки газеты «Красная Татария», где работала мать писателя, Евгения Гинзбург! Еще можно покопаться в местных архивах. Возможно, именно там найдешь какую-то малую подробность, незначительный штрих, но и он что-то дополнит в общей картине. Это, конечно, один из многих примеров...

Разумеется, нам интересны судьбы не только знаменитых, но и рядовых людей. Тут особый интерес представляют частные архивы. Я уверен, что много важного еще хранится где-нибудь на антресолях. Конечно, история политических репрессий – тайная, скрытая от посторонних глаз, но ведь люди возвращались из лагерей, писали письма и дневники…

– А какие призы для лауреатов предусмотрены? Намечается ли публикация проектов-победителей?

– Победители в номинациях получат диплом международного конкурса и в декабре 2013 года будут приглашены в Швецию, где специально для них готовится культурная программа. В Швеции, кстати, история государственной несправедливости – одна из самых коротких в мире. Уж в XX веке - точно. Но, судя по всему, у шведов есть чувство опасности – иначе чем объяснить то, что ими накоплен большой опыт изучения политических репрессий в нашей стране. Что касается развития проектов, то есть идея продолжить работу с лучшими участниками после завершения конкурса. К тому же, самые интересные работы будут опубликованы на сайтах www.memorial-nic.org и www.cogita.ru.

– А как вы сами стали членом жюри конкурса?

– В январе этого года петербургский «Мемориал» устроил презентацию моего документального романа «Дом горит, часы идут» - думаю, в тот вечер мы с руководителями «Мемориала» отчетливо поняли, что работаем на одном поле. Эта книга - о русском дворянине студенте Николае Блинове, который погиб, защищая евреев, в житомирском погроме 1905 года. Конечно, словосочетание «права человека» утвердилось значительно позже (по крайней мере, для России), но Николая Блинова можно назвать правозащитником. Он умер, пытаясь встать на защиту фундаментальных прав - права не быть убитым, права жить так, как считаешь нужным, молиться тем богам, которых выбрал…

Если мы вспомнили этот сюжет, то надо еще раз повторить: мы живем в стране с самой долгой и тяжелой историей государственной несправедливости. Правда, и такого количества попыток противостоять несправедливости, думаю, нигде больше нет.

Беседовала Диана Янчева, студентка СПбГУ