России и ЕС нужно 4 общих пространства

В Риге прошла 12-я международная конференция Балтийского форума «Европейский союз и Россия: договариваясь о новых отношениях». О том, почему именно эта тема была избрана для форума, и как будут складываться отношения между ЕС и Россией, "Росбалту" рассказала заведующая отделом Института мировой экономики и международных отношений РАН Надежда Арбатова.

- Как вы считаете, тема взаимоотношений между странами Евросоюза и Россией действительно настолько актуальна, что могла стать темой Балтийского форума?

- Тема очень актуальна. В ноябре 2007 года истекает срок Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС) между Россией и ЕС - основного документа, на котором строились наши взаимоотношения. СПС – это самый низкий уровень договорно-правовой базы между Евросоюзом и странами, которые хотят в него интегрироваться. Такие соглашения в разное время подписали Россия, Украина, Молдова. По сути, это было первое соглашение, которое фактически было заключено между Россией и Западным институтом. Однако эксперты и политики - как российские, так и Евросоюза - признают, что во многом это СПС устарело. Оно уже не отвечает реальным требованиям сегодняшнего дня. Назрела необходимость подумать о новом соглашении. Этим и объясняется важность темы.

- Какие-то конкретные шаги в этом направлении уже предпринимаются?

- Да, конечно. Два года назад в России началась широкая и очень интенсивная дискуссия по этому вопросу. Было сформулировано много концепций в российском экспертном сообществе. В частности, я была членом коллектива, который разработал первую радикальную концепцию модернизации СПС, основанную на четырех общих пространствах.

- В работе по модернизации Соглашения принимали участие только российские эксперты?

- Наша задача была сформулировать именно российскую позицию. Мы привыкли к тому, что позиции России всегда реактивная. Мы чаще реагируем на какие-то решения, позиции. А в данном случае мы шли намного впереди Евросоюза, который не торопился с выдвижением своей концепции. К сожалению, переговоры были блокированы из-за разногласий по поводу запрета на экспорт польского мяса в Россию.

- Могли бы вы конкретизировать, что такое «четыре общих пространства», и почему они могут быть плацдармом для взаимоотношений между Россией и ЕС?

- Тут проблема фундаментального характера. У России и ЕС нет общих стратегических целей. Например, Украина четко обозначила свою перспективную цель – стать членом ЕС. И Евросоюз не против. Россия об этом не говорит. А ЕС, в свою очередь, очень боится, что она именно эту перспективу озвучит, поскольку Россия - очень большая страна и находится в состоянии трансформации.

- Но так ли уж необходимо России это членство? Страна настолько самодостаточная, что вступление в ЕС мало что изменит в ее статусе.

- А почему нет? Что в этом плохого? Да, есть такая точка зрения, что Россия – страна самодостаточная, что она должна идти своим путем. Ну мы и шли своим путем. Целых семьдесят лет шли. Не важно, вступит Россия в Евросоюз или нет, но нам нужны отношения, которые бы имели стратегические цели. Вот создание четырех общих пространств таковыми и могли бы стать. Иными словами, это взаимовыгодное сотрудничество в области экономики, сфере внешней безопасности, внутренней безопасности, науки и культуры.

Представьте, что такое пространство создано. Фактически, это означало бы создание отношений ассоциации очень высокого уровня, с общими нормами, правилами, стандартами. Тогда вопрос о членстве России отпал бы сам собой. А зачем, если у нас и так очень высокие ассоциативные отношения? Я считаю эту идею прекрасной, она дает стратегическое видение, обходя болезненный и деликатный вопрос о членстве России, который не хотят поднимать сегодня ни ЕС, ни Россия.

- Как вы считаете, насколько сам Евросоюз монолитен? Можно ли вообще говорить о нем как о едином организме?

- С одной стороны, ЕС, конечно, единый институт. А с другой - две последние волны расширения очень сильно разрыхлили его единство. И это большая и больная проблема для Брюсселя. Евросоюз, без сомнения, хочет говорить общим голосом. Но сегодня это у него плохо получается. Вот Польша заблокировала вопрос отношений с Россией, и он не сдвинулся с места. И это несмотря на очень благоприятное, активное германское председательство в ЕС. Это к вопросу управляемости Евросоюза в нынешних широких границах. А представляете, каким он будет в перспективе, когда в его составе будет не двадцать пять, как сегодня, а тридцать стран, когда его членами станут Грузия, Украина. Сможет ли он полноценно функционировать? Не дойдет ли до той точки, когда станет настолько велик, тяжеловесен и неуправляем, что просто-напросто рассыплется? На вопрос о внешних контурах ЕС так и не дал ответа.

- Как Россия воспринимает свою нынешнюю западную границу - как соседство с Латвией, Эстонией, Литвой или как границу с ЕС?

- Несомненно, как границу с ЕС. Мы очень хорошо отдаем себе в этом отчет. Именно поэтому нам так важны положительные отношения с Евросоюзом.

- Как вы оцениваете уровень демократии в Латвии?

- Мне сложно судить об этом, я здесь не живу. Но то, что демократия в новых странах-членах ЕС, несмотря на то, что они выполнили ряд требований в области демократизации и прав человека, установленных копенгагентским саммитом, далека от совершенства - это очевидно. И первое, что бросается в глаза – проблема неграждан. В существовании самой категории неграждан есть абсолютное противоречие, которое не может не беспокоить ЕС. Я много говорила на эту тему с брюссельскими чиновниками еще до вступления новых членов. "Вас это не смущает?" – спрашивала я. И они мне отвечали: "Это не противоречит Своду законов ЕС". Парадокс состоит в том, что в Своде законов нет положения о негражданах. Никто никогда даже в самом страшном сне и предположить не мог, что такая проблема когда-то возникнет. Она не присутствует и нигде не оговорена. А значит, формально противоречий нет. Но фактически-то они есть, и Брюссель этим обеспокоен.

- Латвия - транзитная страна. Россия – страна богатых энергетических ресурсов. Может ли Россия использовать этот факт в качестве рычагов давления, шантажа?

- Я не согласна с тем, что Россия использует свои газовые и нефтяные ресурсы для шантажа. Шантаж --понятие четкое: ты сделай так, а я тебе за это сделаю так. Россия никогда и никому так не говорила. В отношениях с Украиной, Грузией, Белоруссией, Латвией, Арменией она просто перешла на рыночные цены. И, в принципе, это нормально. Другое дело, что в случае, например, с Грузией и Украиной, был некий политический привкус, поскольку все это совпало с обострением отношений. На мой взгляд, Россия сделала это неудачно. Если бы заранее велись переговоры, были бы двусторонние обсуждения, а не просто поставили перед фактом, уверяю, мнения о шантаже и давлении не сложилось бы.

Конечно, роль монополистов велика. Но страна руководствуется сугубо прагматическими и экономическими интересами. Уверена, если бы Россия лучше объясняла свои интересы и свои позиции и лучше доводила бы их до своих партнеров, многих недопониманий не было бы и в помине. Ведь, по сути, снабжение партнеров энергетическими ресурсами не является международным долгом России. Но ей это выгодно, и на основе выгодных экономических соглашений она готова поставлять всем, с кем такие соглашения будут достигнуты и заключены. Ни о каком шантаже и речи не может быть.

- С точки зрения той же прагматики и экономики, с какой из Балтийских стран – Латвией, Литвой, Эстонией - России сегодня легче строить отношения?

- Традиционно нам неплохо работалось с Литвой, несмотря на Калининград и проблемы транзита. Там не было проблем неграждан. Литва, предоставив всем нулевой вариант гражданства, поступила очень разумно, проявила мудрость и гибкость. В итоге она имеет достаточно лояльное население. Какое-то время неплохо складывались отношения и с Эстонией, но в последнее время из-за Бронзового солдата у нас произошли осложнения. А вот в отношениях с Латвией в последнее время наблюдается явный прогресс, причем как в политической, так и экономической сфере. Что не может не радовать.

Беседовала Елена Конивец