Дорога на кладбище

Муаммар Каддафи умер, как и Павлик Морозов. Мученической смертью, как до него отошли в мир иной Саддам Хусейн, Усама бин Ладен, Бархануддин Раббани, Ахмад Шах Масуд, Аслан Масхадов, Наджибулла и множество других исторических уже персонажей, сопровождавших нас по жизни (спасибо технической революции в медийной сфере) последние десятилетия.

Образы людей, имевших на нас серьезное влияние, прямое или опосредованное, меркнут, уходя в Лету. Залитая кровью шея лидера арабской Джамахирии, претендовавшего на роль патриарха всего антизападного мира, а затем попытавшегося с ним сдружиться – ненадолго, как выяснилось. Застрявший в петле Саддам Хусейн, приятель нашего Жириновского. Ошметки тела лидера независимой Ичкерии, разбросанные по земляным стенам осколками русской гранаты. Прожившие долгую и счастливую жизнь и умершие в один день супруги Чаушеску. Смерть насмехается над гордыми и сильными людьми, считавшими себя властелинами мира. Но она не пугает армию претендентов на их остывающие места под Солнцем – людям свойственно не учиться даже на своих ошибках. Возможно, потому что все давно предрешено.

Вся история человеческой цивилизации в отражении историков и нас, журналистов, - одно сплошное кладбище. Человек рождается в муках, добивается какого-то признания окружающих, даже придумывает что-то из ряда вон выходящее, поразившее своей грандиозностью единоплеменников, чтобы сделать смелый шаг к заслуженной смерти. Как еще можно объяснить известную формулу смерти, предложенную как бы в шутку Владимиром Высоцким: после 37 лет хорошему человеку прямая дорога на небеса? Или же в формуле есть иные знаменатели, о которых Владимир Семенович интеллигентно умолчал? Как-то: обиды на близких, фантазерство, иллюзии, бонапартизм, человеконенавистничество, страх, зависть, жадность, фанатизм, реваншизм, алкоголь, наркотики…

Много что приводит людей на кладбище. В нашем жестоком мире это давно не удивляет. Нас, журналистов, пожалуй, с тех самых пор, когда на заре эпохи свободы и демократии пьяные сербские селяне по ошибке расстреляли двух советских телерепортеров – им не повезло, они оказались не в том месте не в то время. Бывает. С такой же скучной неизбежностью бывший президент Афганистана вышел на встречу с «журналистом», в тюрбане которого пряталась бомба. Или не менее «публичная» смерть – «панджшерского льва» Ахмад Шаха Масуда (Счастливчика), отправленного на интервью с праотцами видеокамерой, начиненной взрывчаткой. Загадочная смерть на вертолете Александра Лебедя и изощренная, внесудебная – его партнера по Хасавюртовским соглашениям Аслана Масхадова.

К чему вся эта словесная траурная процессия? Чтобы объясниться. Нам, журналистам, вменяют в вину пристрастие к кровавым сюжетам и мрачным историям. Говорят, мол, смакуем обстоятельства смерти Каддафи. Наверное, действительно, не стоило публиковать фото- и видеоматериалы его убийства (фактически, съемки были произведены сразу после смерти лидера Джамахирии). С другой стороны, для многих изданий – это хлеб с маслом, момент истины, когда все ограничения отступают. Множество российских изданий оперативно переопубликовали фото мертвого диктатора, причем даже несмотря на законы авторского права. Я, во всяком случае, распорядился снять фотографию мертвого Каддафи, иллюстрирующую новость о его гибели на «Росбалте». Причем, не только потому, что фото мертвого человека – не самый радующий глаз читателя образ. Однако речь не об этом.

Кровавые сюжеты и мрачные истории, упомянутые выше, особенно в международном масштабе, должны получать оценку отцов нации – наравне с борзописцами. Во всех странах мира так и происходит, кроме нашей. В России, как случится какая-нибудь непростая история, в мире ли или в стране – без разницы, - власти или впадают в ступор, или несут сущую околесицу. Как, например, в случае с убийством упомянутого выше Муаммара Каддафи. Президент нашей богатой на таланты и ресурсы Родины, активно торговавшей с режимом убиенного диктатора десятилетиями, почему-то восхитился арестом Каддафи, хотя надо быть очень наивным человеком, чтобы не отдавать себе отчет, как в мусульманских странах поступают с такими узниками – пример Саддама Хусейна еще в памяти. Премьер и при этом будущий президент нашей необъятной и могучей державы стоически отмолчался – и правильно, не его это дело, международку обсуждать. Тем не менее, это не помешало ему в компании с президентом в рабочее время (вопреки закону о выборах) провести пафосную встречу с партхозактивом «Единой России».

Между тем, все мировые лидеры, кроме главы КНР, свою позицию по поводу убийства Каддафи публично уже изложили. В России из организованных политических сил, пожалуй, только коммунисты назвали вещи своими именами – мы имеем дело с политическим убийством, совершенным изощренным образом с согласия ведущих стран западного мира. Вне зависимости от тяжести совершенных Каддафи преступлений – внесудебная расправа не вписывается в рамки современного мира. Например, гибель от болезни юриста Магнитского в России в СИЗО многими международными НПО и иностранными государственными структурами была признана внесудебной расправой. В разных западных странах появились списки невъездных чиновников из РФ, виновных (даже косвенно) в смерти юриста. Можно ли рассчитывать от них на такую же настойчивость в отстаивании нарушенных «прав на жизнь» Каддафи? Возможен ли "черный список" виновных в смерти Каддафи? Так ли добр и справедлив западный мир в отстаивании своих идеалов? Чем он по сути отличается от того же Советского Союза или, в некоторых случаях, от гитлеровской Германии?

«Вечность пахнет нефтью», – пел Егор Летов, и, похоже, был абсолютно прав. Будь наши правители на месте западных в ситуации, когда в соседней стране есть гигантские запасы энергоносителей и нет современной армии, кто знает, как долго почудил бы герой Джамахирии. Но у нас есть своя нефть и свой газ, а также остатки современной армии и представлений о добре и зле. Хотя отмалчивание наших правителей по поводу гибели человека, которого они не так давно со всеми почестями принимали в Кремле, говорит о том, что уверенности в понимании современных реалий у них нет. А есть страх, который не скрыть за бодрыми словесными интервенциями с трибуны Журфака МГУ, в одночасье населенного подставными «кремлевскими» детьми.

Дорога на кладбище… Ее глупо бояться, потому что ни у кого нет шансов ее обойти. Хотя бы поэтому можно иногда вести себя по-людски. Например, не стесняться своего недавнего общения с людьми, которых сегодня нет. Сказать о них, мертвых, какие-то добрые слова – это в христианских традициях, между прочим. Жалко, но мы день за днем оставляем в мире позиции, завоеванные нашими предшественниками ценой невероятных усилий. Вот так, походя, радуемся вместе с будущим премьером-модернизатором поимке злодея. И не горюем из-за потери богатого рынка, дружественной страны. Становимся все более одинокими, однообразными и встроенными в "прекрасный новый мир", придуманный не нами.

Николай Ульянов, главный редактор «Росбалта»