Персидские сладости Роухани

Новый президент Ирана начал тонкую дипломатическую игру, целью которой должно стать снятие с его страны экономических санкций. Шанс на это у иранцев появился после того, как военная операция против Сирии была отложена благодаря блестящей дипломатической операции России. Однако Запад не торопится снимать санкции – слишком явно нежелание Тегерана давать какие-то конкретные обещания.

Очередная сессия Генеральной ассамблеи ООН, которая редко приносит серьезные новости, неожиданно оказалась в центре внимания СМИ. Дело в том, что именно там недавно избранный президентом Ирана Хасан Роухани заявил, что Холокост – это преступление, совершенное нацистами, которое «достойно порицания». Сказано это было, правда, не в ходе сессионного вступления иранского лидера, во время которого по традиции зал покинула израильская делегация. Роухани всего лишь ответил на вопрос журналистики телеканала CNN, которой он согласился дать интервью после выступления. Причем ответил весьма уклончиво.

«Я не историк... но могу сказать, что любое преступление против человечности, в том числе то, которое совершили нацисты как против евреев, так и против неевреев, достойно порицания», — сказал Роухани. А затем уточнил, что не думает, что такого рода исторические события, тем не менее, дают той или иной нации право на захват чужих территорий, явно намекая на Израиль.

В ходе своего официального выступления Роухани также давал поводы к оптимизму, заявляя, например, что готов незамедлительно начать переговоры по поводу иранской ядерной программы, если право его страны на мирную ядерную энергию не будет поставлено под сомнение.

Тем не менее, это заявление стало сенсационной новостью, в связи с тем, что предшественник Роухани на посту президента Ирана Махмуд Ахмадинежад категорически заявлял, что Холокост – это миф. На фоне появлявшегося ранее в микроблоге в Twitter поздравления от действующего иранского президента с иудейским праздником Рош Ха-Шана многие комментаторы поторопились заговорить об изменении иранской внешней политики, потеплении отношений с Западом и даже готовности к компромиссу с Израилем.

Определенные предпосылки к этому, конечно, есть. Практически одновременно с выступлением Роухани на сессии Генассамблеи ООН иранский министр иностранных дел встречался со своим британским коллегой. Тема была обозначена как «нормализация отношений». В связи с чем глава МИД Великобритании Ульям Хейг пояснил: «От Ирана требуются конкретные шаги, как только они будут приняты, наши отношения улучшатся. И мы начали обсуждать улучшение наших двусторонних отношений».

Тем не менее очевидно, что первая часть заявления британского министра заметно важнее второй. Запад уверен, что Иран начинает сгибаться под давлением экономических санкций, и ждет от хитрых персов не просто покаяния, признания Холокоста или даже, на что вряд ли стоит сегодня надеяться, признания права государства Израиль на существование.

От иранцев ждут сворачивания ядерной программы или, как минимум, постановки ее под жесткий международный контроль, на что Роухани в здравом уме и твердой памяти вряд ли согласится. А если бы он на это и пошел, в Иране найдутся силы, которые смогут «поправить» президента страны, который вовсе не является в Исламской республике верховным правителем.

Весьма показательно, что в кулуарах ООН после выступления иранского президента распространились слухи, будто он отказался от прямой встречи с президентом США Бараком Обамой. Такая встреча стала бы куда более весомым шагом, чем туманные заявления и неопределенные, но доброжелательные жесты в сторону Израиля. Иранцы явно надеются, что этого хватит для того, чтобы добиться отмены хотя бы части действующих против их страны на данный момент экономических санкций. Большего они явно не хотят. Роухани вряд ли так уж нуждается просто в улучшении отношений с Западом без извлечения из этого экономической выгоды.

Однако и западные дипломаты не первый день имеют дело с иранцами и неплохо изучили их тактику. На сладкие комплименты из Тегерана на Западе отвечают столь же бессодержательными обещаниями и добиваются конкретных гарантий и договоренностей. Если министр иностранных дел – то юридических обязывающих документов. Если президент – то встречи с американским лидером. Потому что при переговорах такого уровня и подписывать ничего не надо – любое публичное заявление становится аналогом официального документа.

Роухани это отлично понимает. Потому и не идет на встречу с Обамой, а делает свои прекраснодушные заявления в эфире телеканала CNN. Медийный эффект почти одинаковый – а обязательств никаких. Вопрос только в том, как долго получится у иранцев продолжать эту игру – ведь экономика принуждает их не на словах, а на деле добиваться отмены санкций. Для этого придется идти на вполне реальные уступки, к чему в Тегеране явно пока не готовы.

Иван Преображенский