Posted 14 марта 2014,, 20:08

Published 14 марта 2014,, 20:08

Modified 30 января, 20:59

Updated 30 января, 20:59

«Каждое поколение норовит назвать себя потерянным»

14 марта 2014, 20:08
Noize MC (Иван Алексеев) считается одним из самых политизированных молодых музыкантов. Хотя на самом деле политику не уважает и не дружит ни с властями, ни с оппозиционной тусовкой.

"Росбалт" завершает публикацию цикла интервью "Разделенные безвременьем" с представителями двух поколений – с теми, кто поднялся в девяностые годы, и теми, кто стал известным в десятые.

Люди десятых годов: Иван Алексеев (Noize MC)

«Он собирает стадионы и говорит то, что думает». Удивительно, но 29-летний рок-музыкант и хип-хоп исполнитель Иван Алексеев (Noize MC) в самом деле производит впечатление человека, который если говорит, так именно то, что думает, а думает больше, чем говорит. Довольно нетипично для звезды шоу-бизнеса.

Нетипично и стремление сохранить независимость. И от властей, которые неоднократно хотели его нанять, и от столичных оппозиционеров, которые почти так же безуспешно старались его ангажировать. Нойз не забавляет, а высмеивает, не зубоскалит, а учит тому, что считает справедливым и правильным. Контраст с пустыми или кокетничающими цинизмом кумирами нулевых годов бьет в глаза. И один из самых известных его видеороликов – «Побрей звезду» - пародия на Сергея Шнурова, со всем его устаревшим пофигизмом.

Гражданского активиста в Нойзе стали видеть с 2010-го, когда появились «Мерседес S666» (об автомобильной аварии с участием вице-президента ЛУКОЙЛа), «10 суток в раю» (о пребывании в волгоградском спецприемнике) и еще несколько хитов. При этом ни любви, ни даже особого интереса к политике у него нет до сих пор.

Человек, неоднократно имевший проблемы из-за так называемой ненормативной лексики в своих песнях, довольно консервативен в привычках и устойчив в привязанностях: одиннадцать лет выступает с одной группой, имеет крепкую семью и явно не разделяет «цинично-авантюрный подход к жизни», свойственный, как он думает, его сверстникам.

Автор «Гимна понаехавших провинциалов» родился в Ярцеве Смоленской области, окончил школу в Белгороде и поселился в Москве уже почти взрослым, став студентом РГГУ. Он из последнего поколения, которое еще помнит что-то об СССР.

- В Советском Союзе я ходил в детский садик. Я помню примерно, какая тогда была одежда. В подготовительной группе нам еще рассказывали про дедушку Ленина. Я был довольно осведомлен по поводу гражданской войны, революции и всех таких дел. Я вполне владел материалом на уровне шестилетнего ребенка. Правда, дедушка мой был против коммунизма и о том же самом рассказывал мне по-другому.

А в начале 1990-х я уже учился в школе. Дедушка считал, что капитализм - это хорошо, и как только стало можно заниматься мелким бизнесом, открыл свой собственный киоск. Дома у дедушки с бабушкой постоянно лежал «товар». И мне это было интересно – ничего себе, свой киоск! Ты идешь в школу, а по дороге видишь: киоск «Луч». И знаешь, что эту надпись «Луч» рисовал художник с дедушкиной работы.

Но предпринимательской жилки в семье у нас ни у кого не было. Поэтому бизнес не пошел. И в какой-то момент киоск оказался закрыт. Просто дедушка, хоть он и был за рыночную экономику, к дикому российскому, постсоветскому капитализму оказался не готов. Его моральные ценности были все равно из другой эпохи и из другого общества. Всякие столкновения с рэкетом и прочая фигня очень его стрессировали. Я даже удивлен, что он так долго этим занимался.

- Прекращение этого бизнеса было для вас серьезным переживанием?

- Ой, ну нет. Я уже был подростком. Понимал: ну ладно, так получилось. Драмой это не было, конечно. И без того хватало, о чем подумать в детстве.

- У меня ощущение, что 90-е годы не кажутся вам замечательным временем.

- Конечно. Сейчас лучше, чем то, что было тогда. Ну, однозначно.

- А чем плохим запомнились 90-е?

- Дети начинают греть уши – о чем говорят взрослые на своих вечеринках - довольно рано. А подростки вообще все это помнят прекрасно. Знаете, я смотрел на взрослых и понимал, что им очень не спокойно за завтра. Они в стрессе. Им плохо. И это у всех вокруг, дело не в моей семье. Потом, когда я это все анализировал, то понял, что людей раздавила неожиданная вседозволенность.

- Люди оказались не готовы к свободе?

- Какая-то она была нездоровая, эта свобода. Джунгли такие начались. Хищничество. Помню какое-то застолье, когда вдруг разговор взрослых пошел о том, готов ли кто-то из них ради денег заняться криминалом. И многие оказались на словах не прочь. Это, конечно, была такая пьяная бравада. Шуточки. Но в каждой шутке есть доля шутки.

- Ельцин вам не нравился?

- Когда он уже в чаду находился в таком вот алкогольном, это уже было не очень. Но изначально… В 92-м году я пошел в первый класс. Вот дедушка смотрит новости и обсуждает их со мной. А я спрашиваю: «Дедушка, а кто хороший, кто плохой?» И он: «Ельцин – хороший, а Горбачев, - говорит, - не очень». На таком уровне политическое осмысление происходило.

- Вы будете смеяться, но я сам примерно так и думал. Даже и до сих пор отчасти.

- К Ельцину может быть сколько угодно претензий, но он попал в очень непростую ситуацию и как-то ее все-таки вывез. Бухать просто не надо. Это плохо.

- Когда у вас возникло ощущение, что жизнь устроена неправильно?

- Когда мне было лет 18, я склонялся к левым идеям. Не сказал бы, что я был радикальным левым и участвовал в каких-то акциях. И по поводу коммунизма иллюзий не питал, в том числе по поводу КПРФ. Ни в каких партиях никогда не состоял и не собираюсь. Но меня всегда волновали вопросы справедливости. Хочется, чтобы у людей были равные возможности. Чтобы, прикладывая усилия, ты мог получить результат. Все, что препятствует этим принципам, вызывает у меня неприятие.

Одно из острых детских впечатлений, когда оказался в гостях в квартире с евроремонтом. Мне лет семь. Захожу - как в космическое помещение такое. И там компьютер персональный. Словно в фантастическом фильме. 286-й с монохромным монитором.

- Припоминаю такой.

- Солидол! Вообще.

- А у вас самого когда первый компьютер возник?

- На первом курсе РГГУ. В 17 лет.

- То есть вы закончили школу, не имея…

- …Персонального компьютера. И поступил на факультет информатики. А ко второму семестру пришлось все-таки найти денег на компьютер. Дедушка, бабушка, мама – все скинулись и за $700, что на тот момент было самой большой суммой, которую я держал в руках, мы с дедушкой поехали и купили компьютер. Это было в 2003-м.

- Это были такие неподъемные деньги?

- Гигантские. Я жил на 800 рублей в месяц в первый семестр. Потом мама мне стала присылать штуку. Только через год-другой я начал зарабатывать музыкой. В 2004-м я стал писать минусовки (инструменталы для рэпа) начинающим рэперам. 300 рублей стоил минус. Да, до 2004-2005 года я жил очень бедно. Как мне казалось тогда, только в 2005-м и началась настоящая жизнь. Я уже мог маме иногда что-то послать.

- А эта бедность, особенно когда еще в школе учились, она сильно давила?

- Да нет, когда в школе учился, я не чувствовал себя таким уж экономически ограниченным.

- Одноклассники тоже были из небогатых семей?

- У меня в классе в основном были дети из семей среднего класса. Достаточно успешных.

- Это злило?

- Нет, это именно не злило. Кого-то из одноклассников портили деньги, а кого-то – нет. Я общался, просто исходя из человеческих качеств. Какая-то пролетарская ревность к баблу, она, наверное, присутствовала, опять же в силу возраста, но это не было чем-то таким серьезным, определяющим.

- Но вы же, наверное, и сейчас против капитализма.

- Интересный вопрос. Очень много об этом думаю. Сама по себе рыночная экономика, когда человек может сам что-то произвести и потом за это что-то получить, - мне это кажется здоровой идеей. А вот когда какие-то финансисты на основании непонятно чего начинают все решать – это уже недоступная моему пониманию область. Безусловно, это огромное поле для всевозможных махинаций и лжи. Но товарно-денежные отношения абсолютным злом не считаю. Я сам вроде как индивидуальный предприниматель, и я за концепцию индивидуального предпринимательства. И за людей, которые как-то объединяются, исходя из общих интересов, и с удовольствием делают свое дело.

- Вы переехали в Москву из провинции в 17 лет. Наверное, был культурный шок?

- Это был вообще шок. Мне казалось все одновременно и завораживающим, и пугающим, и безумно интересным. Ну, космическое совершенно ощущение.

- «Гимн понаехавших» – это не выражение неприязни к Москве?

- Нет. Москва – город мигрантов. Это закономерно и справедливо.

- Вы полюбили ее?

- Да.

- Вы много ездите с концертами – и по России, и по зарубежью. Никогда не возникало мысли поселиться в другой стране?

- Понимаете, моя группа – это мои лучшие друзья. Мы все познакомились в общежитии нашего университета. Моя жена тоже из моего университета. Мы все росли здесь, бок о бок, здесь и живем, здесь сочиняем. У нас семьи. У меня и у нашего барабанщика по двое детей. И куда-то уезжать? Не знаю… Нет!

Фото: Павел Тетерин, Иван Алексеев, Максим Крамар, Александр Кислинский

- Вы патриот России?

- Слово «патриот» очень опошлено. Я люблю свою страну. Не хотел бы жить в другой.

- А какие-нибудь продвинутые националисты, вроде Егора Просвирнина, никогда не воодушевляли?

- Национализм у меня всегда вызывал отторжение, с самых ранних лет. И бытовой даже национализм. Когда кто-то из взрослых позволял себе высказывания о «черных» или что-то в этом духе, меня это коробило. Это мое собственное ощущение, не навязанное никем – ни кругом общения, ни какой-то культурной средой. Это мне всегда было отвратительно. Разделение людей по каким-то внешним признакам, по культурным особенностям, признание кого-то более полноценным, чем другой - у меня с детства было неприятие такого подхода. И никогда не менялось.

- Занятно, но часть московских либералов заигрывает в последнее время именно с таким вот интеллектуальным национализмом.

- Интеллектуальным! Ну конечно! Если ты будешь заигрывать с лозунгом «хачи хорошо горят в печи», то очень быстро потеряешь нормальных людей. А так кто-нибудь и отзовется: «Вот молдаване мне плитку плохо положили. И таджики метут двор не так хорошо. Что-то надоели они мне все. Бомбят на «шестерках» тут везде… Ладно, нормально, будем их недолюбливать…».

- Вы не похожи на провластного человека. Однако держитесь в стороне от профессиональной оппозиционной тусовки.

- У меня не так много знакомых в этой среде. Я не владею подробно политической ситуацией. Не способен разобрать по шпунтикам все их многочисленные высказывания и споры. У меня нет времени серфить по Интернету и вылавливать политические новости. Но я в курсе, как выглядят на практике политтехнологии. В оппозиционной тусовке трудно кому-то доверять.

- И Навальному в том числе?

- Я голосовал за Навального. Но выступать на мероприятии в его поддержку я не стал.

- А звали?

- Да.

- Почему отказались?

- Ко многим его идеям я отношусь положительно, но его заигрывания с национализмом мне не нравятся абсолютно.

- В Москве есть обойма политизированных интеллектуалов гуманитарного профиля. Властителей дум. Акунин, Быков… Как я понимаю, вас охотно бы взяли, если бы вы присоединились к ним и вошли в их круг. Но вы этого не сделали. Почему?

- Потому что каждый человек, который занимается политикой, неизбежно преследует собственные интересы. Я не вижу политического лидера, которому мог бы полностью довериться. Я, конечно, хожу на выборы, знакомлюсь с программами, выбираю то, что мне ближе. Но вот я выступал на втором «Марше миллионов» (12 июня 2012 г.), и у меня остались очень смешанные впечатления от этого выступления, от самого мероприятия, от того, что там ораторы говорили. Там выступали несколько музыкальных групп. И видно было, что организаторам плевать, что ты на самом деле поешь, о чем ты, за что ты. Есть желание ангажировать кого-то, к чьему мнению прислушиваются хоть по какому-нибудь поводу.

- Вы имеете в виду руководителей акции. А публика, которая там собиралась, понравилась вам?

- Очень смешанная публика. Кто-то понравился, кто-то – нет. Я во многом понимаю «рассерженных горожан». Но среди них было много неадекватных правых радикалов и прочего сброда. И такую толпу полностью в чем-то поддержать? Они сами не сойдутся во мнении, что им делать. Но понятно, что всем этим людям не нравится Путин. Путин определенно сделал ряд хороших вещей для нашей страны. Он как-то умудряется уровень жизни поддерживать. И то, что наша страна просто не развалилась, что ее не распилили на куски, - он сумел этого избежать. Но сейчас у меня ощущение, что человек так разросся, что уже находится за гранью добра и зла. Сколько он правит? Пятнадцать лет? Это что – монархия? И как-то все по-пацански устроено - в верхних эшелонах. Я блатную эстетику не приемлю. И не считаю, что управлять страной должны люди, опирающиеся на какие-то пацанские нормы, этикеты и морали.

- Неужели надоел?

- Конечно. Конечно.

- Зато вот Крым присоединяет. Украину ставит на место. Это вам нравится?

- Ситуация в Украине - абсолютная неразбериха. Ясно одно: Янукович довел свой народ до совершенно невыносимого состояния. Но кто теперь будет управлять страной? Будут ли эти люди лучше справляться со своими обязанностями или просто в очередной раз перепилят недопиленное? Я не живу в Незалежной, не хожу там в магазин за хлебом через дорогу, поэтому мне трудно объективно судить о происходящих переменах. Я лишь желаю жителям братской для нас страны мира и справедливости. А насчет решения о вводе «ограниченного контингента» в Крым даже и не знаю, что сказать. Я просто в ужасе. Выглядит так, будто мы на пороге большой войны. У нас наверху либо сошли с ума, либо блефуют на грани невероятного фола.

- Что во всем этом может изменить рядовой человек?

- В 2012-м через социальные сети объединились люди - единомышленники, которым нравятся схожие вещи и не нравятся схожие вещи. Все, кто проверял, как проходят выборы, все спонтанно организованные волонтерские организации - это правильный путь. Люди увидели, что они не одиноки. Надо, чтобы как можно больше людей жили в здоровой системе ценностей.

- А что такое здоровая система ценностей? С точки зрения начальства, здоровая система ценностей - это то, что оно сейчас насаждает: скрепы, православие, самодержавие, народность. Оно считает это очень здоровым.

- Ну и что же в РПЦ здорового?

- Не мой вопрос. Настала эпоха морализаторства. Резкого укрепления нравственных основ путем сочинения всевозможных запретов. Каждый день что-нибудь запрещают.

- Когда какие-то нормы морали получают юридический статус, то сама по себе эта ситуация похожа на то, как в «Макдональдсе» пишут: «стопроцентная говядина». И ты думаешь: если бы это реально была стопроцентная говядина, так бы не написали.

- А вас непосредственно не задела нынешняя борьба за мораль? Борьба с матом, с «оскорблением чувств», с чем угодно. Вы не занимаетесь сейчас самоцензурой?

- Нет! Нет, абсолютно. Никакой самоцензурой не занимаюсь.

- Каких лет ваша аудитория?

- Разновозрастная. В основном от 12-ти до 30-ти. Кто-то со своими детьми приходит.

- То есть люди вашего возраста и младше. У вас очень чувствуется учительский посыл. Хотите не просто развлечь, а чему-то научить.

- То, о чем вы говорите, наиболее ярко выражено в пластинке под названием «Новый альбом». Да, там был такой посыл. Наверное, это был момент, когда я осознал, что меня слушает много молодых людей, и захотелось им что-то сказать. Плюс я сам во второй раз стал отцом, и это, видимо, отразилось на настроении этой пластинки. А вообще, мои альбомы и по затрагиваемым темам, и по посылу достаточно отличаются друг от друга. Самый жесткий по содержанию и наполненный социальной проблематикой – последний на данный момент альбом – «Неразбериха».

- Понимаю, что это довольно примитивно звучит: «ваше поколение». Все разные. Но все же. Чем ваше поколение выделяется?

- Цинизмом. Людям не хватает внутренних ориентиров. Все стало личным делом каждого. Агрессивное такое: «Не учите меня жить». Тебя, может, никто и не пытается учить жить, но ты уже заранее отбиваешься. Потребительское отношение к жизни. Все-таки это первое поколение, которое выросло при рыночной экономике, скажем так. Все, кто рос в лихие 90-е, мне кажется, так или иначе подпали под влияние цинично-авантюрного подхода к жизни. Мы прекрасно знаем, во что не верим. А во что нам верить - непонятно.

- Но ведь о себе вы так не скажете?

- Не скажу. Цинизм мне совершенно не близок.

- Почему же тогда ваши сверстники и те, кто младше, вас любят, если вы говорите не то, что им близко? Они должны любить Шнура, который сделал пофигизм своей фенькой.

- Я к «Ленинграду» хорошо отношусь и с Сергеем знаком лично.

- У Шнура большие заслуги. Он выразил свое время – нулевые годы. Эпоху всеобщего пофигизма. Но не верю, что десятые годы станут временем пофигизма. И мне кажется, что вы выражаете или начинаете выражать совсем другое время.

- Мои песни - это мое приглашение людям, чтобы они встретились друг с другом и со мной. Сейчас мне хочется делать что-то, объединяющее людей. Я долго рассказывал о том, что мне в этом мире не нравится. Это нормально, что музыка выражает боль. Но сейчас я стал больше думать о том, что хорошего можно предложить. Главное, что может сделать человек, - воспитать детей. Это будет следующее поколение. Оно посмотрит, в каких условиях растет, послушает наши слова…

- …Выходит, все перекладывается уже на тех, кто придет за вами. А нынешние тридцатилетние – это, значит, будет еще одно потерянное поколение?

- Каждое поколение норовит назвать себя потерянным. Думаю, мы не станем исключением. Это ведь так круто - быть потерянным поколением: «Простите нас за наши косяки, мы просто росли в тяжелое время»...

- А если всерьез?

- Я иронизирую, но что это — неправда, что ли? Какое поколение не считало себя потерянным? Хоть одно?

- Скажу про призыв конца 80-х – начала 90-х. Мой собственный. Многие из нас надеялись, что строим чуть ли не земной рай. Говорите, ваш дедушка верил, что новые капиталистические порядки не просто выгодны, а еще и моральны. Но это нормально для того времени. Мы в большинстве считали, что это правильно и хорошо, что вступаем в светлую эпоху. А вот теперь, мы, люди 90-х, кажется, нисколько не вдохновляем ваших сверстников нашими подвигами.

- Пардон, а какие у вас подвиги?

- Я тоже пошутил. Но кто-то проводил тогда экономические реформы, а кто-то их обосновывал – вот я, например. Сегодня о действующих лицах начала 90-х – о Гайдаре, Чубайсе и остальных - отзываются как о монстрах. А это знакомые мне люди. Они вовсе не были монстрами.

- Подразумевается, что это подвиги, и это герои. А кто тогда герои, например, начала 80-х?

- Сахаров, вероятно. Как раз тогда его сослали в Горький.

- Сахаров - и Чубайс. В самом деле, не чувствуете разницы?

- Чубайс в 90-е годы искренне верил, что создает новое и лучшее общество. Говорю со знанием дела. Он ошибался, конечно. И Гайдар верил. Кстати, Гайдар был человеком истеблишмента. Мог прекрасно жить и без всех этих приключений.

- Ну, не вдохновляемся, да. Прилива эйфории размышления о перечисленных людях не вызывают. Смею заверить, что это не моя маргинальная позиция.

- Да, я замечал. Эти романтические миражи ушли куда-то далеко, в другой мир. На дворе ваше время, время людей с совершенно новым опытом. Лично вам есть, что сказать сверстникам?

- Цените свою семью. Будьте честны с собой и с людьми, которые вам близки и дороги. Начните здороваться с соседями. Полюбите людей немножко больше, чем сейчас. За границей русских легко определить. Очень мрачные лица. Давайте улыбаться. И делать дела.

Беседовал Сергей Шелин

Фото Алексея Махова