Финляндизация 2.0

О том, почему западные санкции не способны изменить российскую политику и зачем России налаживать прямые контакты с каждой из стран Евросоюза, в интервью «Росбалту» рассказал доктор экономических наук, профессор кафедры европейских исследований, руководитель программы "Дипломатия" факультета международных отношений СПбГУ, профессор Болонского университета (Италия) Станислав Ткаченко.

- Как вы оцениваете результаты недавнего визита президента Финляндии Саули Ниинисте?

- Как очень добрый знак, подтверждающий, что у идеи санкций в Европейском союзе растет число противников не только в бизнесе, но и в политических кругах. Был момент, когда в начале украинского кризиса Финляндия с ревностью наблюдала, как роль главного посредника между Россией и ЕС начинает играть Австрия. Финны считали, что это все-таки фактически их монополия: помогать России и Евросоюзу общаться друг с другом, но при этом занимать разумную позицию, которую принимали бы обе стороны. Думаю, финская дипломатия не один месяц потратила, чтобы определить правильную модальность. И то, что мы в последнее время услышали от премьер-министра Финляндии Александра Стубба и от президента Саули Ниинисте, - это позиция, которая нас полностью устраивает.

Мы, как и финны, выступаем против санкций, считаем, что у них должен быть какой-то смысл. В данном же случае санкции «бьют по площадям», а не наказывают тех, кто, наверное, имеет в России какое-то отношение к Крыму или конфликту на Украине. С другой стороны, они явно ни в коей мере не способны изменить российскую политику. Понимая это, финны и выработали новую политику общения с Россией. Безусловно, все контакты продолжатся. Думаю, что следующим шагом будут переговоры премьер-министра Финляндии либо с российским премьер-министром, либо с президентом.

- Стоит ли теперь ждать подобных двусторонних переговоров с другими государствами ЕС? Ведь можно сказать, что мечта российской дипломатии – это общение именно в таком формате, а не диалог с Брюсселем.

- Это не то чтобы мечта. Мы вынуждены проводить такую политику. Дело в том, что ЕврАзЭС, СНГ, а теперь и Евразийский экономический союз уже на протяжении двадцати лет предлагают Евросоюзу начать общение между организациями. Но ЕС занимает в этом отношении «позицию трех обезьянок» – он ничего не видит, ничего не слышит и ничего не говорит. Для него как бы не существует никаких интеграционных блоков на этом пространстве. ЕС не согласен с тем, что Россия будет говорить от имени Белоруссии, Казахстана и кого-либо другого.

Кроме того, российская дипломатия не верит в общеевропейскую политику и общеевропейские ценности (или плохо понимает, что они значат). Однако мы знаем, что такое национальный интерес, - и в этом контексте наши дипломаты общаются с дипломатами других стран и очень хорошо понимают друг друга.

По сути, конечно, Россия работает и хотела бы именно напрямую общаться и с Германией, и Францией, и Чехией, и с другими членами ЕС. Список стран, заинтересованных в отношениях с Россией, довольно большой. Это, разумеется, не все европейские государства. Есть страны, которым Россия, по сути, безразлична - например, Испания и Португалия, - так как у нас нет почти никаких экономических связей. И есть страны, где элита откровенно русофобская, - такие как Польша, Швеция и Литва. Поэтому мы и предпочитаем двустороннюю основу. Хотя масштаб, конечно, мал. Хотелось бы больше.

- Финляндия заявила, что готова лоббировать отмену санкций по истечении трех месяцев их действия. Как вы думаете, насколько успешными могут оказаться эти усилия?

- Я думаю, что шансы очень большие, и через три месяца основные секторальные санкции могут быть устранены. Санкции в отношении отдельных личностей или нескольких банков останутся, и европейские политики смогут сказать общественности, что давление на Россию продолжается.

При этом очевидно, что Россия нашла эффективный и болезненный для ЕС ответ, надавив на те секторы, которые наиболее чувствительны с точки зрения общественного мнения и последствий для больших групп населения. В долгосрочной перспективе от санкций, конечно, проигрывает Россия. Недофинансирование и отсутствие сотрудничества в технологической сфере – для нас это очень плохо. Но в краткосрочной перспективе пострадавшим выглядит Европейский союз. Поэтому я думаю, что через три месяца начнется демонтаж санкций, и через год их не будет вообще.

- То есть это такая экономическая дипломатия в действии?

- Я бы сказал, что это, скорее, coercive diplomacy - дипломатия принуждения.

- Скажите, учитывая сложившуюся ситуацию, можно ли говорить о «финляндизации 2.0»?

- Я в этом просто уверен. В физике есть закон всемирного тяготения. Россия – это такой большой полюс, который притягивает к себе соседние государства, несмотря на идеологические штампы. Напомню, что термин «финляндизация» у дипломатов означает, что страна реально осознает свои возможности в сфере международных отношений и не пытается представлять в своем регионе интересы США, как Эстония или Латвия. Она защищает только собственные интересы.

Так что «финляндизация 2.0» – не попытка нашего посла сидеть в Хельсинки и управлять правительством Финляндии, как это было после Второй мировой войны. Это признание того, что у нас есть взаимная зависимость. И мы должны выстраивать связи, исходя из этой зависимости, но релевантно по отношению к европейским ценностям и обязательствам Финляндии в рамках ЕС. То, что я называю «финлиндизацией 2.0» – это попытка вернуться к традиционным правилам игры в международных экономических отношениях.

Беседовала Татьяна Хрулева

Материал подготовлен в рамках совместного проекта с Фондом поддержки публичной дипломатии имени Горчакова