«Каддафи не понял, что его народ изменился»

Три года назад в разгар ожесточенной гражданской войны в Ливии был убит ее лидер Муаммар Каддафи. Гражданская война, начавшаяся в феврале 2011 года, на этом не закончилась, вооруженные столкновения различных группировок продолжаются до сих пор. Однако смерть Каддафи стала этапным событием в жизни ливийского народа. О причинах, которые привели к восстанию и гражданской войне в этом, на первый взгляд, весьма благополучном до революции государстве в интервью «Росбалту» рассказала востоковед, доктор исторических наук Елена Галкина.

- Как вы оцениваете события в Ливии, приведшие три года назад к смене режима в этой стране? Что это все-таки было: народная революция или заговор внешних сил, как любят повторять в российских СМИ?

– То, что произошло в Ливии в феврале 2011 года ближе к тому, что называют народной революцией. Однако надо понимать специфику этой страны. Как независимое государство оно возникло относительно недавно, на основе племенной, по сути, полу-первобытной структуры общества. От провозглашения его независимости в 1951 году до фактического полураспада в 2011 году прошло всего 60 лет. По сути, это два-три поколения. Соответственно, племенные факторы были очень важны в Ливии. Именно благодаря им первый этап восстания 2011 года прошел очень быстро. Треть страны, прежде всего, район вокруг ее второго крупнейшего города - Бенгази, меньше чем за две недели оказалась в руках повстанцев.

– Как это получилось?

– Для того, чтобы это могло случиться, необходимо было наличие некой структуры, которая в атомизированном и урбанизированном классическом западном обществе невозможна. В Ливии такая структура была, поскольку там и во времена правления Каддафи продолжали оставаться серьезные межплеменные противоречия. Именно поэтому силы местной полиции легко переходили на сторону восставших. Долгое время Каддафи удавалось играть роль медиатора, посредника между различными ливийскими племенами, имевшими большую историю и историю своих противоречий.

Однако одной из серьезных проблем его правления было то, что он так и не смог на месте разрозненного конгломерата племен создать новое общество, объединенное некой новой идентичностью. Он пытался это делать, причем очень своеобразным способом, придумав идею «третьей системы», создав свое учение «Третью всемирную теорию», изложенную в его «Зеленой книге». Но этого оказалось мало.

– Почему?

– Посмотрим, что происходило в Ливии в последние годы правления Каддафи. С одной стороны, по сравнению с другими африканскими странами она выглядела очень хорошо. Каддафи за сорок с небольшим лет своего правления удалось добиться многого. В большой степени это было связано с открытием месторождений высококачественной нефти в Ливии. По ее разведанным запасам эта страна находится на девятом месте в мире, причем такое количество нефти приходятся всего на 6,3 миллионов ее граждан.

Каддафи создал очень неплохую «социальную подушку» для своих граждан ― образование, медицинское обслуживание были при нем бесплатными. Уровень грамотности в Ливии был одним из самых высоких среди арабских стран. С этим показателем могут сравнится лишь аналогичные показатели нефтяных монархий Персидского залива, да и то не все. Впрочем, качество образования в Ливии было ниже, чем на Западе или в советской системе. Оно было довольно сильно идеологизированно и политизированно. Учителя должны были следовать «Зеленой книге» и не имели права критиковать ее. И, тем не менее, образование там все-таки было.

Государство субсидировало решение квартирного вопроса ливийцев, обеспечивало жителей бесплатной водой. В Ливии была построена крупнейшая в мире ирригационная система, так называемая «Великая рукотворная река», что для такого пустынного региона очень важно.

По индексу развития человеческого потенциала, в частности, из-за доступности бесплатного образования и медицины и благодаря равноправию женщин, что было зафиксировано в ее законах, Ливия в 2010 году стояла выше Саудовской Аравии.

В Ливии Каддафи существовали современные виды искусства: рэп, хип-хоп и прочее, был интернет, впрочем не очень распространенный.

В политическом плане в стране был скорее мягкий авторитаризм, чем диктатура. Организация партий была запрещена, ислам был государственной религией, но исламистов сажали в тюрьмы. Впрочем, политические репрессии массовыми назвать было нельзя. Периодически тех же исламистов выпускали из тюрем.

К концу правления Каддафи около 80% населения Ливии были городскими жителями. Кочевников-бедуинов осталось немного, и это было беднейшее население страны. Впрочем, государство оказывало им регулярную помощь.

– Чего же ливийцам не хватало?

– Главной социальной проблемой была безработица. Среди молодежи ее уровень достигал 50%. Выпускники учебных заведений оказывались на улице. Государство давало им подачки, но у них не было перспективы. Возможности вертикальной мобильности для молодежи были ограничены вследствии того, что верхушка государственной структуры была оккупирована племенем Каддафи.

Несмотря на то, что у молодых людей была определенная социальная «подушка», «пайка» в виде квартиры, пособия по безработице, субсидий на свадьбу, люди в большом числе хотели уехать из страны. Показателем этого желания было огромное количество беженцев, которое хлынуло в Италию сразу после начала восстания. К 1 марта, когда результат начавшейся войны еще был не ясен, когда войска Каддафи не контролировали только Бенгази, из страны за две недели бежало 300 тысяч человек.

– Но, возможно, это было из-за начавшихся боев? Люди, может быть, просто боялись за свою безопасность?

– Нет. Жертв среди мирного населения во время ливийской революции было очень мало. Количество погибших солдат и членов вооруженных отрядов оппозиции мы не знаем, но среди мирного населения по подтвержденным данным погибших было не больше 40-50 человек, что подтверждается и иностранными наблюдателями-правозащитниками.

- Имелись ли в Ливии времен позднего Каддафи экономические и политические причины для социального взрыва, учитывая, что Ливию того времени все-таки можно было отнести к странам с социально-ориентированной экономикой?

– Кроме отсутствия социальных перспектив для молодежи серьезной проблемой был очень высокий уровень коррупции. Ливия Каддафи занимала одно из последних мест (первые места в этом списке занимают государства с наименьшим уровнем коррупции) среди стран мира по этому показателю. Была и проблема социальной несправедливости. Дети Каддафи жили на широкую ногу, владели футбольными клубами, поместьями, в общем, что-то из серии «золотые унитазы».

– То есть, разрыв в уровне жизни элиты и народа, все-таки был достаточно большой?

– Да, разрыв между правящим семейством и его окружением, с одной стороны, и всей остальной страной, был большой.

– В чем еще состояли причины произошедшего социального взрыва?

– Ливия в 2011 году подверглась «эффекту домино», начавшегося с социального взрыва в Тунисе. Этому эффекту подверглись все авторитарные, светские арабские режимы, не желавшие демократизироваться и делиться с обществом властью, и фактически приготовившиеся к передаче власти по наследству. С другой стороны, они, в отличие от соседних монархий, не имели сакральной легитимности в глазах своих граждан. То же, что и в Ливии было, и в Египте Хосни Мубарака. Народ это очень раздражает, тем более, когда он видит как при разговорах о народовластии, власти на самом деле на него плюют.

– Но вернемся к Ливии. Какое значение в событиях в этой стране имел исламский фактор? Есть мнение, что там восстали исламисты, а США сыграли на этом...

– Соединенные Штаты не имели к ливийским событиям прямого отношения. Эта страна принимала минимальное участие в них. Что касается исламистов, то их роль в ливийских событиях нельзя назвать доминирующей. Они пытались выйти на такие позиции, тем более, что рядом Египет, а Катар участвовал в иностранной интервенции против Ливии. Исламистам в Ливии, естественно, помогали, но не США и не Европа.

Исламизм вообще ― это идеология. В Ливии он составлял конкуренцию идеологии Каддафи, а потому подвергался гонениям. В результате этого у исламистов в Ливии не было сильной структуры внутри страны. На последних парламентских выборах в этой стране в 2014 году, там победили либералы, а исламисты потерпели сокрушительное положение. Страна не проголосовала за них.

– То есть, пресловутого внешнего заговора, о котором у нас так любят поговорить, там не было?

– Не было там никакого заговора. Никто не ожидал этого «эффекта домино», тем более в отношении режима, который показывал политико-экономическую стабильность. То, что произошло в Ливии можно отнести к так называемым «революциям достоинства», когда люди требуют уже не пайки, а возможности самореализации.

– Что мы сейчас там имеем?

– Сейчас там три силы ― либералы, исламисты и, условно говоря, федералисты, которые хотят фактически превращения страны в конфедерацию. Причем у федералистов в парламенте сегодня большее представительство, чем у исламистов.

– Чем было вызвано иностранное вмешательство в гражданскую войну в Ливии?

– Там сразу же после первых выступлений был довольно значительный переход местных властей, сотрудников силовых структур на сторону восставших. И именно это привело Запад к убеждению, что надо помочь им свалить Каддафи. Если бы у ливийской оппозиции была бы такая же ситуация как у оппозиции Сирии, которая не может ни сформировать нормальную армию, ни привлечь на свою сторону достаточное количество сторонников, никто бы туда не вмешивался.

Поэтому лидеры стран Запада и, между прочим, Россия, приняли резолюцию Совета Безопасности ООН 1973, санкционировавшую военное вмешательство иностранных государств в гражданскую войну в Ливии, после чего режим Каддафи был обречен. Это решение стало возможно исключительно потому, что Ливия маленькая (по численности населения) нефтедобывающая страна.

– В чем была главная ошибка Каддафи?

– В том, что он продолжал править своим народом по логике кочевого протогосударства, а народ уже изменился и нужно было ему помочь меняться и дальше, а не консервировать различные племенные противоречия. Уровень развития ливийского народа уже позволял провести мягкую демократизацию политической системы. Таким образом Каддафи оказался жертвой своей собственной политики.

– Есть мнение, что Ливия уже развалилась по результатам всех этих событий.

– Она не развалилась, она периодически находится на грани развала, потому что между основными тремя политическими группами нет консенсуса, и что будет дальше ― неизвестно.

Беседовал Александр Желенин