Деятели всех искусств, соединяйтесь!

"Росбалт" уже писал о прошедшем в БДТ круглом столе «Настоящее и будущее российского театра». Однако этот разговор вызвал кое-какие соображения, которыми позволю себе поделиться.

Первая же из предложенных тем — «Наследие Товстоногова и векторы современной культурной политики» — немедленно продемонстрировала, что векторы эти как минимум разнонаправленные. Если не противоположные. Проректор Театральной академии, театровед Николай Песочинский констатировал наступление консервативных сил на радикальный режиссерский театр и призвал дать им отпор при помощи исторических примеров: мол, Мейерхольд и Вахтангов, давно признанные классиками, в свое время воспринимались как ниспровергатели основ.

Песочинскому немедленно возразил ректор Академии русского балета Николай Цискаридзе: он встал на защиту автора произведения от его интерпретаторов — разумеется, приведя в пример «Тангейзера» (а что же еще?). Вагнер написал музыку на собственное либретто, то есть он — единый и неделимый автор, потому его воля священна.

Обе точки зрения вообще-то приглуповаты. Песочинский много лет проповедует: радикальный режиссерский театр прекрасен на том основании, что он радикальный режиссерский. Цискаридзе также много лет ностальгирует по своей советской молодости и выступает поборником традиций. Но ни традиции, ни новаторство сами по себе не хороши и не плохи. Уж такое театр удивительное искусство, что радикальная режиссура может дать гениальные плоды, а может — самодовольную высосанную из пальца ерунду. Равно как и традиционная порождает захватывающие живые спектакли — или тоскливую мертвую рутину. Со всеми промежуточными градациями. Утверждающий, что допустимо так и только так, выглядит неумным доктринером.

Но! Тут правы и Песочинский, и худрук Александринки Валерий Фокин, и кинорежиссер Алексей Герман-мл., и режиссер театральный Геннадий Тростянецкий, дружно возгласившие: не те сейчас времена. Одним из многочисленных доказательств служит как раз история с новосибирским «Тангейзером». Времена описаны в бессмертном стихотворении капитана Лебядкина из «Бесов»:

Жил на свете таракан,

Таракан от детства,

И потом попал в стакан,

Полный мухоедства.

Место занял таракан,

Мухи возроптали.

«Полон очень наш стакан», —

К Юпитеру закричали

Но пока у них шел крик,

Подошел Никифор,

Бла-го-роднейший старик.

Тут у меня еще не докончено, но все равно, словами! — трещал капитан. — Никифор берет стакан и, несмотря на крик, выплескивает в лохань всю комедию, и мух и таракана, что давно надо было сделать».

Пока критики высокоумно обсуждали тонкости трактовки оперы Вагнера режиссером Тимофеем Кулябиным, православные оскорбились, а роль Никифора принял на себя свеженазначенный директор Новосибирской оперы Владимир Кехман. И выплеснул «Тангейзера» в лохань, и нет никакого «Тангейзера». Как справедливо заметил выступавший режиссер Борис Павлович, против лома нет приема, а спорить с хамом на его территории — заведомый хаму проигрыш.

Следующая тема, предложенная для обсуждения, — «Проблема экспертной оценки произведений искусства». Не может быть никакой экспертной оценки — заявила главный редактор «Петербургского театрального журнала» Марина Дмитревская, — пока критики поют осанну театрам, в которых получают зарплату. Это, поясню, был камень в огород критика Жанны Зарецкой. Но та от камня увернулась: она-де работает вовсе не в БДТ, а в фонде БДТ. Хорошенький аргументик! То есть, по Зарецкой, работа не в самом театре, а в его фонде служит гарантией от сервильности по отношению к театру? Но вообще-то эта полемика — «домашний старый спор славян между собою». Критическое сообщество поделено на несколько стай, друг друга ненавидящих, между собою неукротимо грызущихся. Разобраться, кто кого и за что, невозможно — как в «Тени» Евгения Шварца король, занявшись театром, через год стал цепенеть — он «неизлечимо запутался, пытаясь понять отношения работников театра друг к другу».

В рамках обсуждения этой темы тот же г-н Цискаридзе обрушился на экспертный совет «Золотой маски» — не тех номинировали, кого надо. Ну вот опять-таки: ко времени ли такой разговор? В этом году на «Золотую маску» в общем охранительном «патриотическом» тренде так наехали, что эксперты (я в их числе) подписывали всякие письма, призывая к объективности и взвешенности. Не знаю, подействовало это или другие факторы, но в экспертные советы ввели некоторое количество сторонников тренда, придерживающихся довольно мракобесных взглядов, однако — лишь некоторое. А могли собрать новые советы из них одних. Или вообще пришел бы Никифор и поступил с «Маской» по своему обычаю — нет такого оруэлловского сценария, который бы рано или поздно не оказался у нас пророческим.

Через весь «круглый стол» рефреном проходили фрагменты записи встречи Товстоногова (столетию которого все и было посвящено) в концертной студии «Останкино». Нынешний худрук БДТ Андрей Могучий припомнил, как Товстоногову что-то запрещали, даже спектакль закрыли. Вообще-то образ гонимого Товстоногова, пострадавшего от советской власти, — оксюморон. Власть гнобила режиссера довольно экстравагантным способом — путем присуждения ему званий Героя соцтруда, народного артиста СССР, Ленинской, двух Сталинских и трех государственных премий, а также трех орденов Ленина. Но вот поведенческая тактика Георгия Александровича как раз сейчас снова становится актуальной. В нашей стране регалии — охранная грамота. Олег Басилашвили на мой вопрос, зачем Товстоногову нужны были все эти цацки, прямо сказал: для защиты театра.

Валерий Фокин со смесью возмущения и смеха цитировал подготовленный Российским научно-исследовательским институтом культурного и природного наследия имени Д. С. Лихачева проект стратегии государственной культурной политики, напичканный идеями почвенничества и автаркии. Однако Фокин — не просто прекрасный режиссер, но и один из самых титулованных в России, и член президиума Совета по культуре при президенте. Заседание которого (вместе с Госсоветом) пройдет в декабре — посмотрим, удастся ли сделать так, чтобы стратегия Института наследия осталась бумагой. Правда, когда московские театральные генералы единым фронтом (что удивительно) выступили на защиту свободы творчества от невежества и мракобесия — «Тангейзеру» не помогло то, что нынешнее начальство выросло на ролях Табакова и Калягина, на фильмах и спектаклях Марка Захарова. Но все-таки пока это частный проигрыш, а не полное поражение.

На круглом столе из многих уст звучал призыв объединиться (не требовалось вслух формулировать, против чего именно, — и так понятно). Платформа для такого сплочения — ум. Это тоже советский опыт — в частности, опыт советского театра, который сейчас снова пригождается: чтобы обойти идиотские правила и запреты, надо быть умнее тех, кто их устанавливает. К примеру, Лев Додин (присутствовавший в видеозаписи) высказался в том духе, что, да, кто платит, тот и заказывает музыку — но ведь именно заказывает, а не пишет сам. То есть художник в процессе создания произведения остается самостоятельным. Вот как умно повернул Лев Абрамович — и ведь не поспоришь. А вы не знали, что режиссерское мастерство тотально? Действительность ему тоже подвластна.

Дмитрий Циликин