«Российская власть не может действовать, как французская»

Верховная власть России, наконец, официально признала катастрофу аэробуса А321 в небе над Синаем терактом. Владимир Путин публично пообещал искать террористов «в любой точке планеты» и покарать их. Из его выступления следует, что «боевая работа нашей авиации в Сирии» будет «не просто продолжена, но и усилена, чтобы преступники поняли, что возмездие неизбежно». «Мы будем действовать в соответствии со статьей 51 Устава ООН, предусматривающей право государств на самооборону. Все, кто попытаются оказать содействие преступникам, должны знать, что последствия от попыток такого укрывательства будут лежать полностью на их плечах», - сказал глава государства.

Тем не менее, вопросы к российской власти остаются. О том, что она должна была предпринять и что могут означать процитированные выше слова российского лидера, своими мыслями с «Росбалтом» поделился президент фонда «Центр политических технологий» Игорь Бунин.

- Должен ли был Путин выступить перед народом с заявлением по теракту с российским самолетом сразу же, как стало о нем известно, как это сделал президент Франции Франсуа Олланд после «кровавой пятницы» в Париже?

- Во-первых, теракт во Франции произошел непосредственно на территории страны, во-вторых, требовал немедленных и решительных действий. Олланду надо было доказать свою эффективность, поскольку в спину ему дышит глава оппозиционной партии «Союз за народное движение» Николя Саркози. Именно поэтому во Франции сразу же после терактов было проведено 128 обысков, идентифицировали большинство из погибших террористов, пообещали изменить Конституцию и так далее.

Террористический акт в отношении А321 произошел на территории Египта, и сначала было непонятно, что это - теракт или авария. Объявили о том, что это теракт, когда все сомнения на этот счет развеялись.

Кроме того, российская власть не может действовать так, как действует французская власть.

Взаимодействие между властью и обществом у нас совсем другое. Наше общество целиком и полностью доверяет своей высшей и единственной власти. Поэтому Путин мог себе позволить более позднюю реакцию на этот теракт. Единственное, что он сделал быстро, это запретил рейсы наших самолетов в Египет, потому что в этой стране на борт можно пронести все что угодно.

- То есть вы считаете, что действия Путина были в той ситуации адекватны?

- Они адекватны той расстановке политических сил, тому общественному мнению, тому отсутствию конкурентов в политике, которые имеются у нас в стране. Никто же у нас не думает, что, допустим, глава КПРФ Геннадий Зюганов или лидер ЛДПР Владимир Жириновский скажут в этой ситуации что-то серьезное. Все ждут, что скажет человек, одетый у нас в царские одежды. То есть Путин может позволить себе сам решать, когда и где делать заявление о теракте.

- На ваш взгляд, должен ли Путин признать связь между своим решением об авиаударах в Сирии и терактом в самолете, то есть признать свою политическую ответственность за повышение уровня террористической угрозы в стране?

- В России никто не признает своей политической ответственности...

- То есть и за ошибки при планировании операции в Сирии, позволившие террористам ударить по российской территории (каковой является воздушное судно) и гражданам, тоже никто ответственности не понесет?

- Ну, сняли с должности первого заместителя министра обороны РФ генерала Аркадия Бахина, де-факто признав тем самым, что тактические или стратегические просчеты были... Но, в принципе, у нас такие отставки обычно всегда связаны с соображениями какого-то высшего порядка...

- Ожидаете ли вы какого-то грандиозного ответа на этот теракт от России, как это было после 11 сентября 2001 года, когда США вошли в Афганистан? Тот же Путин заявил, что террористов будут искать по всей планете.

- Сейчас начинаются усиленные удары по «Исламскому государству» (ИГИЛ, организации, запрещенной в РФ — «Росбалт»). Причем уже разворачивается конкуренция, кто первый возьмет Ракку («столицу» ИГИЛ) - сирийский лидер Башар Асад с нашей поддержкой или американцы и французы. Почти как борьба за Берлин в годы Второй мировой войны...

Кроме этого, конечно, будут поиски тех, кто пронес бомбу на российский самолет, и тех, кто им в этом помогал. 50 миллионов долларов (обещанных за информацию о причастных к взрыву на борту А321 - «Росбалт») - достаточно круглая сумма...

- А может это перерасти в полноценную сухопутную операцию Вооруженных сил России в Сирии?

- Скорее всего, это будет спецоперация. Реальную сухопутную операцию по типу афганской я исключаю.

- На ваш взгляд, скажутся ли этот теракт и усиление террористической угрозы в стране на электоральном рейтинге власти?

- В ближайшие год-два они скажутся слабо. Есть такое понятие, как когнитивный диссонанс. Оно, в частности, подразумевает то, что систему ценностей и модель мира, сложившуюся в головах людей, в один момент поменять невозможно. В центре модели мира большинства современных россиян находится Владимир Владимирович Путин. Естественно, что в центре модели мира тех же французов никакой Олланд не находится...

Сейчас очевидно, что некоторые элементы российской модели мира начинают раздражать россиян — падает авторитет губернаторов, может упасть рейтинг «Единой России», негативную реакцию вызывает местная власть, чиновники, но вся модель и ее центральная фигура не меняется. Чтобы она изменилась, нужна альтернативная модель, нужна новая персона, ее представляющая. Тогда начнется переток. Пока же этого нет, обычный человек защищает свое сознание разными способами. Он не замечает новой информации, минимизирует, подменяет ее. Центром нашей модели остается Путин. Все...

- Вы исключили проведение масштабной наземной операции российских войск в Сирии по типу афганской войны, но что тогда подразумевается под словами Путина, что Россия будет руководствоваться предусмотренным в Уставе ООН правом на самооборону? Или это просто фигура речи?

- Кремль уже уточнил, что никакой крупной наземной операции в Сирии не будет. А право на самооборону в данном случае надо трактовать как право на спецоперацию. То есть Россия будет вести себя примерно так, как ведет себя Израиль (в отношении террористов). Вообще я думаю, что у нас есть некоторое восхищение эффективностью израильских спецслужб и ощущение, что мы имеем такое же право на свободу действий в этой сфере, как и Израиль.

Беседовал Александр Желенин