«Под землю Москва не провалится»

Массовая истерия, связанная с возможными провалами части городских территорий не оставляет столицу. Таинственные подземные реки и пустоты являются одними из аргументов противников любой стройки. Редакция ИА «Росбалт-Москва» решила отделить «зерна от плевел» и узнать правду. Наш корреспондент обратился к директору НИИ оснований и подземных сооружений НИИОСП имени Н.М. Герсеванова Валерию Петрухину.

Валерий Петрович, знакомы ли вам страхи, которые посещают многих москвичей?

- Да, разумеется. К нам очень часто приезжают жители и просят: «У вас такой знаменитый институт, вы все такие известные и умные, - помогите нам, у нас рядом строят дом. Надо бы так, чтобы его не построили – у нас грунт плохой».

Я на это обычно отвечаю: «Я вам сочувствую, но, боюсь, что мы вам помочь не сможем. Потому что, как показывает мировая и отечественная практика, почти не бывает таких условий, в которых нельзя было бы построить здание, или какое-то подземное сооружение, или даже высотку».

Методы геотехники, - так называется наша наука о подземных сооружениях и фундаментах - позволяют построить любое сооружение в любых грунтовых и гидрогеологических условиях. Другое дело – сколько это вам будет стоить, и как долго вы это будете делать.

А в Москве нормальные средние грунтовые условия. Есть города и территории, где инженерно-геологические и гидрогеологические условия намного сложнее.

- Сначала скажите, где лучше.

- Например, в Чикаго или Нью-Йорке. Там прочные горные породы подходят достаточно близко к поверхности. И все высотные здания ставятся на эту горную породу. Проблем с осадкой, устойчивостью и надежностью там нет.

В Москве немножко сложнее. На той или иной глубине – где 20-30, а где и 50 метров или глубже - в столице залегают прочные известняки. Как правило, это или плотные, или трещиноватые, но достаточно несжимаемые породы. Конечно, подземную часть здания на 40-50 метров никто не делает. Приходится использовать сваи. В частности, в деловом центре «Москва-Сити», в зависимости от этажности, диаметр свай составляет от 1,2 до 1,5 метра, из сплошного бетона с очень прочным армированием. Их доводят до глубины, где залегает известняк, и, в общем, проблема решается.

- А где хуже?

В Санкт-Петербурге гораздо хуже. Там на большую глубину распространяются слабые водонасыщенные грунты, на которые ничего поставить невозможно. И под ними не известняк, а лишь глина. Если в Москве, установив сваи, можно за счет грунта набрать несущую способность, то в Питере по боковой поверхности сваи ничего набрать не возможно, потому что здесь жижа.

- Так, может быть, не надо строить «башню Газпрома»?

- Может быть, и не надо. Хотя, в принципе, и для этой проблемы решения существуют. Однако вернемся в Москву, к ее жителям. У них уровень разговора такой: «Вот, мы узнали, что у нас под домом течет река!» Начинаю спрашивать: «Что за река?» «Да мы вот не знаем, но нам сказали, что под домом река».

Ну, нет никаких «рек». Бывают грунтовые потоки. Один перемещается медленно. Другой – например, в песках, - перемещается быстро. Это обычные грунтовые или подземные воды, они есть во всем мире, и течение их прогнозируется и т.д.

Понимаете, очень легко заработать авторитет у людей, поддакивая им. Людям надо, чтобы рядом не строили. И вот, приходит человек – это может быть просто шарлатан, а может быть и профессор геологии, - который говорит: «Конечно, здесь нельзя строить! Здесь карсты, все провалится!»

- Да, слово «карст» - одно из ключевых…

- Разберемся, что такое карст. Это порода, которая может быть вымыта водой. Но сам карст бывает разного типа. Есть, например, соляной карст: отложения соли. Обычная поваренная соль дождями и водами промывается очень быстро: за годы. Есть гипсовый карст: он тоже относительно быстро «развивается» – десятки или сотни лет. И есть в Москве карст в известняках. В них он «развивается» тысячи и десятки тысяч лет.

Обычно приводят пример обрушившегося дома на Хорошевском шоссе. Такой случай был в 70-е годы. Но это один дом за 200-300-400 лет наблюдения. Но такого не будет, если вы правильно проектируете здание, его фундамент, подземную часть. Есть так называемый расчетный диаметр карстового провала. Если вам геологи правильно определили величину этого карстового провала, то в процессе проектирования фундамента – то ли вы делаете железобетонную плиту, то ли сваи. И даже если под домом произойдет этот провал, что крайне маловероятно в условиях Москвы, то ничего страшного в этом нет.

- Другая вечная тема: подземные воды.

- Да, в Москве есть воды в грунтах, как и во всем мире. Существуют хорошо отработанные методы прогноза изменения уровня подземных вод. Бывает, что вода поднимается и заливает подвалы. А бывает и наоборот: где раньше вода доходила чуть ли не до поверхности, теперь ее нет до глубины 15-20 метров. Значит, рядом или метро построено (сделаны дренажные системы), или стоят какие-то откачивающие скважины. Режим уровня грунтовых вод может меняться.

- А плывуны?

- Что такое плывун? Вот залегает обычный грунт, и если вдруг в него попадает большое количество воды, он из плотного переходит в текучее состояние. Если этого не учесть, плывун может потечь.

Но тут тоже не все так просто. Когда опасен плывун? Где-то рядом должна быть или дырочка, или открытая поверхность, по которой он может вытечь. Если его кругом окружает плотный хороший грунт, то ничего не происходит. Если у фундамент стоит над плывуном, его «проходят сваями». Тогда он может сколько угодно быть в жидком состоянии. Есть понятные принципы работы этого грунта, есть расчеты.

- Но ведь где-то даже метро постоянно замораживают жидким азотом? В районе Дубровки, кажется?

- К сожалению, да, и на Маяковке, когда второй выход делали, это было. Иногда обойти плывун другими способами невозможно.

- Хорошо. Но ведь в Москве провалы-то уже были? На Большой Дмитровке, например?

- Могу рассказать, я почти «автор» этого провала. Там работал наш институт. Под Большой Дмитровкой рыли коммуникационный туннель, шириной в 4 метра. Прокладывали его на 20-метровой глубине, там глина хорошая, в ней безопасно проходить.

Вертикальные скважины, которые определяют уровень залегания глины, других грунтов и подземных вод, по нормам необходимо бурить через каждые 30 метров. Но тогда надо было перекрывать движение по Большой Дмитровке. Нам сказали: «Мы не можем движение перекрыть. Хотите – бурите вот здесь. А вот здесь нельзя, здесь ходит большой начальник». В общем, велели делать скважины через 50-70 метров, и не на проезжей части, а на задворках.

А там, внизу так называемая «древняя палеодолина» – притоки реки Неглинки. Сама Неглинка сейчас течет в трубах параллельно Дмитровке, через Столешников переулок. Но десятки и сотни лет назад, у нее были притоки. Они давно засыпаны и забыты. Эта речка, когда-то - 500, или 1000, или, может, 10 000 лет - назад промыла глину, которую заместило песком. Делали бы скважины через 20 или 30 метров – наткнулись бы на песок. Но этого никто не знал! В пробуренных скважинах мы видели замечательную глину.

Проходческий щит шел под землей, вверх от Театра оперетты. Поскольку он идет в глине, ему никакой защиты не надо, глина не может обрушиться. А когда щит подошел к песку, тот хлынул внутрь механизма, потом назад, по пройденной шахте. К счастью, проходчики оказались хорошими спортсменами, они успели убежать, и никто не погиб. А «щит» был весь засыпан грунтом, его потом не могли найти никакими геофизическими методами.

После этого, естественно, вышло специальное постановление, подписанное Лужковым, где указано, что в центре при прокладке линейного туннеля необходимо делать скважины через 20-30 метров, а не через 50 или 70. Но попробуйте это выдержать! Это город.

А поговорите с диггерами! Начинается разговор: «Вот, там были подземные дырки, там были карсты, там было то, там было се». Не было! Голову на отсечение даю, сам вел эту стройку.

- Да, я помню разговор с лидером диггеров Вадимом Михайловым, года четыре назад, когда началось жилищное строительство на Ходынском поле. Там несчастный случай был, вся пресса съехалась, и Михайлов в каске с фонариком…

- И что, попадало что-нибудь из построенного на Ходынке? Мы вообще не комментируем заявления диггеров и не вступаем в полемику. Это люди, которым по большому счету нечего делать. А мы работой завалены по самые уши. Никто никогда в жизни ни на одну аварию Михайлова не приглашал. Когда случается авария, председателем комиссии, как правило, бывает заместитель Ресина Александр Максименко. Если что где провалилось, то первый звонок он делает мне. А там, на месте уже куча людей, и все эти диггеры. Но реально понимающих ситуацию там человек пять. Через неделю-две составляется серьезный документ.

Вот, год назад был провал на Ленинградском проспекте. Могу рассказать. Одна из основных причин - некачественная работа строителей при возведении так называемой стены в грунте (ограждающей конструкции из бетона, которая держит стенки котлована). Там оказалась огромная дырища, кое-как заделанная бетоном.

А наверху шли трубы, тоже некачественные, как обычно. Текли здесь, текли там. Вода быстренько пошла вверх, ее уровень начал подниматься. «Заплата» не выдержала и сломалась. Грунтовая песчаная масса типа плывуна ушла в котлован. А старые трубы еще больше поломались и просели, и из них вода хлынула. И весь грунт ушел в котлован. Все очень просто.

- То есть, грунты нам не угрожают, но зато нам угрожают нерадивые строители. Есть ли надежда, что строители высоток – солидные фирмы?

- Учитывая, что высотки - очень сложные и ответственные объекты, наш институт ведет их научное и проектно-техническое сопровождение. В частности, и «Москва-Сити». Именно геотехническую подземную часть. На мой взгляд, все фирмы, которые проектируют, - это серьезные фирмы. Все проекты проходят очень серьезную оценку в Мосгосэкспертизе и Главгосэкспертизе. А фундаменты и ограждающие конструкции котлованов проходят экспертизу у нас в институте.

Беседовал Леонид Смирнов