Любые Вавилоны исчерпывают себя сами

«Росбалт» продолжает серию интервью на тему «Миссия Москвы». Наш следующий гость – писатель Михаил Веллер, «внемосковский интеллигент». Известнейший прозаик обосновался в столице РФ достаточно недавно, а «сделал себя» вне ее стен, прежде всего, в городе на Неве и в Таллине, и плюс к тому, еще во многих уголках земли, вплоть до Алтая. С Москвой Веллер обошелся довольно жестоко: в своей книге «Б. Вавилонская» подверг столицу-матушку всем казням египетским – бесконечно нарастающая жара, такой же мороз, ураганный ветер, наводнение, извержение вулкана и все такое, вплоть до свободного владения оружием. Жара, к слову сказать, прошлым летом случилась.

- Михаил Иосифович, те мытарства, коим вы подвергли наш мегаполис – это просто злая сатира на наше бытие? Или что-то большее? Может быть, все эти пертурбации с градом и миром – иллюстрация вашей теории «энергоэволюционизма», которой вы посвятили целый четырехтомник, как раз в эти дни увидевший свет?

- Да, проза моя увязывается с моей эстетикой энергоэволюционизма. Как раз в 4-м томе я пишу, что функция художника – реструктуризация информационно-эстетического пространства. Попросту говоря: художник берет то, что он видит или знает, или то, что уже сделано до него, и переиначивает, организует иначе, компоненты этого составляет в какую-то новую композицию. В этой струе и я, когда писал обо всех видах гибели Москвы, не более чем реструктуризировал информационное пространство.

Москва цела, она стоит, она крепчает, она не собирается гибнуть. Но задача художника – придумать про это абсолютно все варианты перемен и переделок, которые ему могут придти в голову. В моих вариантах гибели Москвы не было ничего рационального – это можно считать литературной игрой, потому что писатель должен посмотреть – а что еще с этим можно сделать?

В фантазиях писателя невольно и подсознательно отражаются его ожидания, и отзывается эхо времени. Вот если эхо времени в этом отозвалось – то это помимо меня.

- Но Москва для вас – это Вавилон?

- Да, Москва – это один из Вавилонов нашего времени. Все современные мегаполисы «белого» мира с каждым годом делаются все более космополитичны, все более мультикультурны и разноязыки. В первую очередь, видимо, это относится к Нью-Йорку, Парижу, Лондону, к Риму. Но к Москве это также относится. Такова эпоха на дворе.

- И это хорошо или плохо?

- Хорошо или плохо – всегда следует спрашивать и понимать, относительно чего. Если спрашивать вообще, то вообще хорошо и плохо не существует. Если говорить о сохранении своей культуры традиционной, исторической, в первую очередь русской, в огромной степени православной, - то эта мультикультуризация, разумеется, плоха. Потому что это размывание всех культур, всех языков и всех традиций. Это совершеннейший культурный, технический и этический релятивизм.

Если же говорить о том, что человечество идет к единому народу, единому типу, единой культуре, единому братству и единому правительству, то с этой точки зрения, это хорошо.

- А оно идет, человечество, к единому правительству? Что-то не похоже пока.

- Трудно сказать, будущее покажет.

- С другой стороны, Москва – это Европа? Она в полной мере подвержена тем же процессам, что Париж и т.д.?

Когда задается такой вопрос, он содержит в себе ответ. Никому не придет в голову спросить про Париж, Рим, Лондон или Берлин – Европа это или нет. Про Москву это вопрос естественный и традиционный. Москва – сердце России, и вопрос должен звучать шире: Россия – это Европа или нет? Ответ: нет! Россия сама по себе. Россия в первую очередь лежит в лоне европейской культуры, но она для нее отнюдь не единственная.

- Если все-таки Москва подвержена всем этим процессам «вавилонизации», - то сегодня, пожалуй, ключевой вопрос: а мы сумеем себя защитить от главных опасностей, грозящих сегодня миру европеизированному? От демографической катастрофы, нашествия мигрантов, «варваризации»?

- Любые мегаполисы, любые империи, любые вавилоны исчерпывают себя сами и подтачивают себя сами. Иные народы приходят лишь на пустеющие пространства.

Поскольку в России, также как в европейских странах, продолжается депопуляция, уменьшается основное население, снижается уровень морали, смертность превышает рождаемость, а население требует поддержания и повышения жизненного уровня,- то здесь перед народом и правительством встает вопрос. Или сохранять себя, - но тогда снизить свой материальный уровень и принимать жестокие законодательные меры к повышению рождаемости. Или сохранять верность курсу на процветание и рыночные ценности, но тогда с перспективой в ближайшие 100-200 лет отнести себя к другим народам и другой культуре.

- Что представляется вам наиболее вероятным?

- Я не старик Хоттабыч и не Нострадамус. Этого я не знаю.

- Тогда, если позволите, немного личного. Михаил Иосифович, когда вы сами в Москве поселились?

- Я купил квартиру в Москве в 2004 году. Раньше у меня не было на это денег. С 2004-го я живу в Москве постоянно. А начиная с середины 1990-х, я жил в Москве у друзей, наездами, по две недели, по месяцу.

- Чем вызвано ваше решение переехать сюда?

- Точно тем же, чем у всех, кто приезжает сюда из разнообразных провинций и бывших республик Советского Союза. В Москве делаются все дела, в Москве делается вся политика, в Москве сосредоточен весь человеческий и культурный потенциал России. На регионы остается очень мало.

- А где вам лучше живется – если отбросить деловые мотивы?

- Если бы у нас была западная система литературных агентов и обязательности договоров, то я жил бы в Ленинграде, который стал называться Петербургом, где жило шесть поколений моих предков, и где мне лучше всего на этой планете.

- А в Таллине?

- В Таллине я бы не жил: нельзя жить во всех местах одновременно.

Беседовал Леонид Смирнов