Может ли потерь быть «мало»?

Странная и, по сути, чудовищная вещь: в нашей стране до сих пор не установлена численность потерь в Великой Отечественной войне. А также потерь от сталинских репрессий. И не только точно не установлена, в обществе даже нет примерного согласия по поводу масштабов этих потерь. Разница в оценках погибших заключенных у «сталинистов» и «антисталинистов» - очень велика, чуть ли не на порядок. Разница в оценке военных потерь у «державников» и «либералов» - не на порядок, но тоже порой в разы. Каждый сам решает, кому верить, и каждый «живет в своей истории». На вопросы корреспондента «Росбалта» отвечает ведущий научный сотрудник Института российской истории РАН, доктор исторических наук Виктор Земсков.

- Виктор Николаевич, вы известны своей теорией о том, что наши потери в Великой Отечественной войне на самом деле не «занижены», как считают многие, а наоборот, завышены. Как могло так получиться?

- С потерями в Великой Отечественной войне, действительно, надо разбираться. К сожалению, та официальная статистика, которая время от времени давалась и менялась, - это то, что называется, «директивные установки».

Первые 16 лет после войны официально считалось, что наши потери составляют 7 млн человек – суммарно военные и гражданские. Сталин употребил формулировку «Советский Союз безвозвратно потерял 7 млн человек». Это, конечно, была умышленно заниженная в пропагандистских целях цифра. Чтобы не пугать собственный народ большими потерями и не производить негативного впечатления на мировое общественное мнение.

Хотя, по нашим сведениям, статистики уже тогда назвали Сталину число 15 млн. Но он решил, что это много, и исправил на 7 млн. Появилась эта цифра в феврале 1946 года в журнале «Большевик», причем было особо подчеркнуто, что это суммарно военные и гражданские потери. А 14 марта 1946 года вышел номер газеты «Правда», где Сталин лично давал интервью корреспонденту ТАСС и, среди прочего, так и сказал: «Советский Союз в результате германской агрессии безвозвратно потерял 7 млн человек».

По прошествии времени, 5 ноября 1961 года, уже Хрущев впервые обнародовал, что «минувшая война унесла жизни двух десятков миллионов советских людей». И Сталин, и Хрущев, и Брежнев, и потом Горбачев тщательно избегали слова «погибли». Сталин говорил, что «Советский Союз безвозвратно потерял». Хрущев употребил выражение «война унесла жизни». Потом Брежнев точь-в-точь, как Хрущев, тоже говорил: «война унесла жизни».

И, наконец, 8 мая 1990 года, накануне 45-летия Победы, Горбачев употребил то же выражение: «война унесла жизни», но уже назвал побольше цифру: 27 млн человек. Ему дали сведения на 26,6 млн. Но у него хватило ума округлить, потому что, когда даже в миллионах нет ясности, такой «точности до десятых» уже просто не может быть.

- А как были получены все эти цифры?

- В том-то и дело, что это «шатко» все. Многие люди до сих пор думают, что давно были проведены «настоящие подсчеты». А настоящих подсчетов, как в Германии и Японии или в Англии и Франции, где действительно считали трупы, у нас не было.

- Что же было?

- Историки и статистики взяли материалы переписей населения СССР 1939 года и 1959 года и посчитали разницу между ними, с умозрительными передвижками разных возрастных групп населения. Но речь-то идет о стране, у которой даже территория разная была в 1939 и 1959 гг.

В принципе, если опираться на эти переписи, то можно вывести любую величину в диапазоне от 15 млн до 45 млн. И любая из них будет иметь право на существование как рабочая гипотеза. Официальные на сегодняшний день данные – 27 млн – это одна из рабочих гипотез.

- Откуда же взялись «дополнительные семь миллионов» при Горбачеве?

- Был такой настрой в обществе – была антисталинская кампания, концепция «геноцида собственного народа». Если вы помните, Солженицын со ссылкой на эмигрантского профессора Курганова оценил потери в войне в 44 млн. Но здесь потери пересчитывали специалисты из Госкомстата, которые усредненно сделали «ни нашим, ни вашим» - 27 млн. Ни в коем случае нельзя было насчитать меньше – этого тогда просто никто бы не понял.

Что касается меня, то я согласен с комиссией, которая работала при Горбачеве, в 1989-90 гг., в том, что после войны не было в живых от 37 до 38 млн человек из тех, кто жил в СССР на момент начала войны.

- Даже так – до 38 млн?

- Да. Но мы часто забываем, что во время войны тоже умирали естественным путем – и большинство умерших в эти годы все-таки не на фронте погибли. Возьмем уровень смертности 1940 года, когда, кстати, она была относительно низкой. В 1940 году в СССР умерло 4,2 млн человек. Если эту пропорцию распространить на период с середины 1941 до конца 1945 года, то получается почти 19 млн человек.

- Это люди, умершие от тех же причин, что и в мирное время – и их надо вычесть из общего числа умерших в 37-38 млн?

- В том-то и дело. А специалисты времен «перестройки» пошли на передержку. Конкретного числа умерших в 1940 году они не указали! Иначе бы у них цифры не сошлись.

- Но во время войны ведь наверняка смертность была повышенная, даже и в тылу?

- Да. Я полагаю, что к тем 19 млн надо добавить миллиона три. Но вряд ли больше.

В целом же, мы ведь даже не знаем с точностью, каково было население СССР накануне войны. Разумные оценки варьируются от 193 до 197 млн. Я думаю, что ближе к 193.

Комиссия, которая работала при Горбачеве, исходила из численности довоенного населения СССР в 197 млн (точнее – 196,7 млн). В их расчеты входило, что население новых советских территорий - Западной Украины и Белоруссии, Прибалтики, Бессарабии и Северной Буковины – составляло в общей сложности около 23 млн человек. Но польские историки в один голос утверждают, что на территории Западной Украины, Западной Белоруссии и Виленского края в общей сложности проживало 13 млн человек. Плюс в Прибалтике, Бессарабии и Северной Буковине в общей сложности могло проживать не более 6 млн. Получается, по новейшим исследованиям, что население новоприобретенных в 1939-40 гг. территорий составляло не 23, а 19 млн. На 4 млн меньше. Это значит, что надо, в том числе, из 27 млн потерь вычесть 4 млн.

- Давайте обратимся именно к военным потерям – погибшим на фронте. Они тоже завышены?

- Нет. С военными потерями, что называется, порядка больше. Я беру за основу то, что получила комиссия при Горбачеве. Они насчитали 8 млн 668 тыс. погибших – и их очень критикуют за то, что они мало насчитали. И я согласен, что официальные военные потери занижены. Но насколько? Миллиона на три. По всем имеющимся сегодня данным, как минимум 11, 5 млн из тех людей, которые призывались на военную службу во время войны, к концу войны не было в живых. Возможно, и больше.

- А как быть с теми циклопическими оценками военных потерь, которые дают некоторые радикально-антисоветские историки, как, например, Борис Соколов?

- Бориса Соколова в нашем академическом кругу серьезно никто не воспринимает, хотя в дилетантской среде он популярен. Он оценивает потери в 44 млн – из них 27 млн военные потери и 17 млн гражданские. Что в значительной мере совпадает с той цифрой, которую еще в 1980-е гг. назвал Солженицын со ссылкой на Курганова.

Смотрите, что получается. Число призванных на военную службу в военное время плюс те, кто служил на момент начала войны, составляет 34,5 млн человек. Эта цифра Бориса Соколова не устраивает: чтобы у него сошлись балансы, ему надо хотя бы прибавить млн 12. И он делает заявление, что в эти 34,5 млн не входят 12 млн, по его мнению, призванных полевыми военкоматами. Получается уже 46 млн призванных, и тогда у него более-менее начинают сходиться концы с концами. На самом же деле, призванные полевыми военкоматами входят в указанные 34,5 млн.

Еще ему надо радикально изменить численность населения СССР перед войной. Все разумные научные оценки колеблются в диапазоне от 193 до 198 млн. Борис Соколов заявляет: это все ерунда, это все неправильно! Он считает, что накануне войны население составляло 209 млн человек. Откуда 11 млн виртуальных душ? Он взял динамику роста населения в Хабаровском крае и Молдавии. Но это два нехарактерных региона! И решил, что, если эту динамику приложить ко всему Советскому Союзу, то население будет не 196, а 209 млн. Без таких «статистических открытий» невозможно было «насчитать» 44 млн прямых жертв войны.

- Оставим в покое радикальных антисоветчиков. Что же завысили наши официальные историки и статистики? Потери гражданского населения?

- Да, и притом радикально. У них получается 18 млн прямых гражданских жертв. Но гражданских прямых потерь не могло быть больше, чем военных. В многочисленных братских могилах от Москвы до Берлина покоятся в основном люди в военной форме. Гражданские погибали в концлагерях, это жертвы Холокоста и жертвы карательных акций «за связь с партизанами». Ленинградские блокадники. Жертвы бомбардировок и обстрелов: в прифронтовой полосе во время боевых действий часть гражданского населения неизбежно гибнет.

По моей оценке, прямых гражданских потерь у нас максимально может быть 4,5 млн человек, включая советскую часть Холокоста. Итого: 11,5 млн военных потерь плюс 4,5 млн гражданских – получается 16 млн.

Чтобы получить хотя бы хрущевскую цифру в 20 млн, надо прибавить сюда повышенную смертность от тягот и лишений военного времени. Но тогда Германия и Япония тоже должны к своим потерям кое-что прибавить, потому что они повышенную смертность своего населения в прямые военные потери не включают.

- Виктор Николаевич, но если наши «антисталинские» историки так завысили военные потери, то почему же они не завысили аналогичным образом потери от сталинских репрессий?

- С репрессиями было так. В 1989 году отделение истории Академии Наук СССР поручило члену-корреспонденту Юрию Полякову создать и возглавить комиссию по поиску документов подлинной статистики. В нее вошел и я, и занялся документами НКВД, которые до меня долгие годы не выдавались никому.

По этим документам получается, что в 1937-38 гг. по чисто политическим обвинениям было осуждено 1 млн 345 тыс. человек, и из них 682 тыс. приговорено к расстрелу. А за все годы советской власти, с 1918 по 1990 год, по политическим мотивам было осуждено 3 млн 854 тыс. человек, причем сюда входит и часть осужденных по уголовным статьям, в чьих делах усматривается политическая подоплека. Из них 828 тыс. приговорено к расстрелу.

Потом началась реабилитация. Во времена Хрущева было реабилитировано, между прочим, не так много, как принято думать: 737 тыс. человек из этого числа, или 19%. При Брежневе реабилитировали еще 157 тыс. Потом, при Горбачеве реабилитировали 1 млн 053 тыс. И, наконец, при Ельцине – еще более 500 тыс. К сегодняшнему дню реабилитировано 2 млн 438 тыс. или примерно 63% от вышеуказанного числа осужденных. А 1 млн 416 тыс. остаются нереабилитированными – власовцы, «красновцы» и т.д.

- Но сюда не входят раскулаченные?

- Входят «кулаки первой категории», арестованные и осужденные. Не входят – «кулаки второй группы». Их судьба похожа на политическую ссылку. Надо прибавить все выселенные народы – это этническая чистка. И, наконец, по идее, надо прибавить жертв политических убийств – это очень малые числа, широко пока известен только один Соломон Михоэлс.

В общей сложности я насчитал 9 млн плюс 1 млн рожденных в ссылке и на поселении. Этих людей можно считать пострадавшими от политических репрессий. Мои оценки расходятся с оценками «Мемориала», потому что «Мемориал» включает в это число жертв голода 1932-33 гг. При этом, «Мемориал» не включает сюда жертв голода начала 1920-х годов. Вероятно, потому что к ним Сталин не имел отношения. Существует зацикленность на личности Сталина.

- Но ведь ходят и другие, несравнимо большие цифры. Среди интеллигенции и сейчас многие верят цифрам «комиссии Ольги Шатуновской»: более 19 млн арестованных и 7 млн расстрелянных.

- Ольга Шатуновская не возглавляла комиссию по расследованию репрессий. Она была одним из ее членов – наряду, например, с председателем КГБ Иваном Серовым, который в свое время таких, как она, репрессировал, и который на нее косо смотрел. Цифры же Шатуновской были популярны в ее кругу, где бывал, например, Антон Антонов-Овсеенко, писатель, публицист и сын революционера Антонова-Овсеенко, который эту версию активно отстаивал.

Вот, по их словам, они «от кого-то из ЦК КПСС слышали»: 19 млн 840 тыс. было арестовано в 1935-40 гг. как политические, и 7 млн из них расстреляно. Одно время это имело широкое хождение. Но при знакомстве с документами, эти данные были опровергнуты.

- Но вы не были «монополистом» в допуске к этим документам?

- Нет, конечно. После меня многие устремились в архивы (бывшие спецхраны), и эта часть исторической науки стала бурно развиваться. Со мной согласно немного людей – масштаба, близкого по своему научному уровню, скажем, к Жоресу Алферову. Но большинство людей меня не понимает. За пределами научного круга на меня смотрят подозрительно: что-то маленькие цифры даю, надо больше.

Беседовал Леонид Смирнов