О новых методах лечения мало знают даже врачи

История Софьи Бабич — девушки, попросившей тренажер у президента в ходе «прямой линии» с гражданами — счастливо закончилась в Германии, обнаружив полную беспомощность отечественного здравоохранения. Как получилось, что пациента, с которым специалисты в России работали годами, немцы поставили на ноги за три дня? И почему, вместо того, чтобы совершенствовать систему лечения того же ДЦП, чиновники Минздрава все чаще увлекаются инициативами в духе лечения по Skype?

То, что в Германии Софью Бабич поставили на ноги, сложно назвать чудом. Успех лечения - в развитии медицины, богатом опыте лечения детей с ДЦП, применении доказавших свою эффективность методик, считают эксперты.

На протяжении 20 лет во всем мире для «лечения» спастических форм ДЦП врачи используют баклофеновые помпы. Метод считается «золотым стандартом» лечения тяжелых вариантов повышения мышечного тонуса. Специалисты объясняют: пациентам под кожу в области живота вживляют небольшой диск, от которого в сторону поясничных позвонков идет катетер. По сути, система вводит определенную дозу препарата в спинномозговую жидкость, тем самым снимая спастичность, характерную для ДЦП.

В России подобные операции стали проводить сравнительно недавно - с 2012 года. Первая прошла под руководством нейрохирурга высшей категории, доктора медицинских наук, заведующего отделением нейрохирургии Научно-исследовательского клинического института педиатрии ГБОУ ВПО РНИМУ им. Н.И. Пирогова Дмитрия Зиненко.

«Мы устанавливаем помпы с двух лет: именно с этого возраста начинается необратимое перерождение мышц из-за высокого мышечного тонуса. Кроме того, в этом возрасте дети, как правило, учатся ходить. Спастика в этом смысле формирует неправильный стереотип движения. Переучить их потом весьма сложно», - рассказал нейрохирург.

«За два с половиной года мы провели около 70 операций — примерно столько же, сколько все остальные центры вместе взятые», - заявил он «Росбалту».

В Минздраве статистических данных о количестве проведенных в стране операций не оказалось. Если верить доктору медицинских наук Дмитрию Зиненко, — около 200. Для понимания: количество детей, живущих с диагнозом «детский церебральный паралич», намного больше. По словам Зиненко, ежегодно фиксируется 6 тыс. новых случаев.

Операции проводятся по квотам: в 2012 году — 400, в 2013 — 450. Выходит, даже такой, весьма скромный при исходных данных ресурс, не был использован. Как пояснили в пресс-службе Минздрава России: «диагноз ДЦП – это не основной критерий для показаний к установке помп. Есть прямые показания, которые оценить может только врач. Все пациенты, которым врачи определили показания к операции, были на нее направлены». Врачи соглашаются: действительно, операция показана не всем. «Но даже если из этих 6 тыс. показания есть лишь у 20%, представьте, какая очередь могла сформироваться за два десятилетия», - подчеркнул в свою очередь Зиненко.

Причины невостребованности квот эксперты объясняют сложностями с усвоением всего нового и тем, что о новых технологиях сегодня мало кто знает даже во врачебном сообществе.

Но и этим проблемы не заканчиваются. «Минздрав выделяет деньги на операции, но ведь кроме самой помпы ребенку нужно 2-3 раза в год проводить дозаправку, а у нас в квотах этого не предусмотрено», - отметил собеседник «Росбалта».

«Не представляете, сколько операций делают детям во избежание контрактуры (стягивания) мышц. Хорошо, удлинили сухожилия, но ребенок растет, и через год-полтора опять нужна операция. Представляете, сколько на это уходит сил от семьи и затрат от государства», - заметил нейрохирург. «Помпа же ставится единожды и позволяет такие операции исключить. За границей уже поняли, что это выгодно, и имплантация баклафеновых помп там оплачивается медицинской страховкой», - подчеркнул он.

В России же подобные операции не входят в базовую программу ОМС. «Для пациентов операции бесплатны, - подчеркнули в пресс-службе Минздрава. - Но механизм финансирования довольно сложный: софинансирование, бюджетные трансферты».

К слову, одна операция, по данным ведомства, обходится примерно в 1,2 млн рублей.

Пока за рубежом российских детей ставят на ноги, чиновники от здравоохранения внедряют в отечественную медицину очередные инновации вроде лечения по Skype. Минздрав в лице Вероники Скворцовой обещает довести до каждого населенного пункта оптоволокно, обеспечив тем самым возможность использования телемедицинских технологий.

«Приятно делать закупки за бюджетные деньги. Кроме того, закупки проводятся однократно, а если нанимать специалистов, им нужно платить постоянно. Правильные решения сплошь дороже, чем имитация», - так объяснил тягу Минздрава к телекоммуникациям профессор кафедры Управления и экономики здравоохранения факультета Государственного и муниципального управления ВШЭ, президент «Общества доказательной медицины» Василий Власов.

Однако, по его словам, идеи Минздрава сомнительны не только с точки зрения доступности интернета и умения жителей глубинки пользоваться компьютером, но еще и законодательно.

«Главная проблема лежит в той области, о которой не говорит министр: неготовность нашего законодательства предоставить врачам возможность работать дистанционно. Если какой-то врач решит сделать назначение по Skype, он тем самым поставит себя в уязвимое положение. В законе записано, что врач должен больного осмотреть. Отход от этого правила прямо не нарушает закона, но накладывает на врача определенную ответственность», - заметил собеседник агентства.

Да, в профессиональном сообществе телекоммуникации уместны, но разговор врача с врачом — не то, что врача с пациентом, заметил Власов.

«На западе первичная помощь организована таким образом, что у больных есть постоянный лечащий врач, который их знает. Это позволяет ему давать элементарные консультации дистанционно», - заметил эксперт.

«Но мы же не можем всерьез поверить в то, что можно померить давление, температуру, услышать хрипы в бронхах по видеосвязи, - подчеркнул в свою очередь президент «Лиги защитников пациентов» Александр Саверский. - Осмотр ушибленного пальца, перелом — масса вопросов, которые требуют осмотра, пальпации, измерений. Без диагностики ни один приличный врач (и даже неприличный), просто в силу должностной инструкции не имеет права вообще рот открывать. Идея сама по себе нелепа совершенно».

При этом собеседник агентства признал, что в некотором смысле дистанционные консультации имеют право на жизнь. Так, недавно в столице предложили консультировать пациентов по телефону. «Но здесь ситуация иная — она не предполагает медицинской помощи. Речь идет только о консультировании на уровне организационных вопросов: ходить/не ходить к врачу, если ходить, то к какому. Но когда министр на полном серьезе говорит о возможности медицинских консультаций по видеосвязи, мне реально становится страшно», - заключил Саверский.

Причины появления подобных идей просты, считают эксперты. «В течение предыдущих 15-20 лет у нас сильно была сокращена сеть лечебных организаций на селе. И это только часть айсберга. В действительности, Минздрав вместе с правительством играют в игру минимизации последствий продолжающегося сокращения социальных расходов. Грубо говоря: решили построить еще 40 баллистических ракет - нужны деньги. Откуда? Из здравоохранения», - резюмировал Власов.

Казалось бы: и помпы, и Skype — плоды времени. Однако приоритеты Минздрав расставляет весьма спорные. К чему приведет такой подход, эксперты прогнозировать не решились.

Анна Семенец