Posted 21 января 2018,, 09:00

Published 21 января 2018,, 09:00

Modified 31 января, 18:12

Updated 31 января, 18:12

Мигранты навсегда

21 января 2018, 09:00
Эксперты констатируют: граждане из ближнего и дальнего зарубежья продолжат массово приезжать в Россию, и никакими визовыми ограничениями ситуацию не изменить.

Тема миграции обсуждалась в последний день Гайдаровского форума-2018. И хотя собравшиеся ученые представляли прогрессивное, можно сказать, «либеральное крыло» общества, и не склонны были «паниковать» перед мигрантским нашествием, проблему они ставили весьма жестко.

Особенно «поддал жару» историк — руководитель Центра исследований общих проблем современного Востока Сергей Панарин. Он напомнил собравшимся, что массовые миграции «приводят к четко фиксированным в исторической перспективе результатам — к смене одного субъекта культуры другим».

«Самый радикальный способ — когда коренное население уничтожалось — является все-таки скорее исключением, — утешил историк. — Куда более распространены два других варианта: либо синтез на основе культур коренного и пришлого населения, либо полная утрата автохтонами (коренным населением — «Росбалт») своей идентичности».

Впрочем Панарин привел такой грандиозный парадокс: одна из величайших в истории «миграционных волн» — завоевание варварами Римской Империи. Эта волна привела-таки к «утрате автохтонами своей идентичности» — древние римляне исчезли, — и современниками воспринималась как полная глобальная катастрофа (да и поныне также воспринимается неравнодушными к истории людьми).

Однако именно в результате этой катастрофы возникла западноевропейская цивилизация, почитаемая многими как величайшая и гуманнейшая. И римское право, казалось бы, утраченное, с XV века распространялось болонскими юристами по всему свету — ну, правда, через тысячелетие с гаком.

Что касается нас, то в России не очень-то склонны скорбеть по поводу утраты «автохтонной идентичности» ряда финно-угорских и балтских народов, которые растворились на территории нынешней РФ и стали полностью русскими.

«Не было бы миграции — не было бы человека современного. Миграция соположена человеку», — отметил Сергей Панарин. Историк напомнил, что человеческая цивилизация началась с гигантских миграций: сначала, в Бронзовом веке — с запада на восток, после — с востока на запад, от истоков Инда.

«Имеет значение также миграция немногочисленных групп людей, для которых это было смыслом жизни — таких как купцы, паломники, странствующие проповедники, ученые, — добавил Панарин. — Эта кросс-культурная миграция в большинстве случаев не была травматической, но имела эффект потрясающей силы. Эти люди подготовили нам то, что теперь называется «глобализацией и сетезацией».

Затем перешли от общего к более частному. Директор Центра региональных исследований и урбанистики РАНХиГС Константин Казенин затронул один из самых болезненных вопросов наших дней — о мигрантской рождаемости.

Ученый счел своим долгом пригасить панику — такую, например, как у одного крупного чиновника, который уверял его, что «во Франции на одного ребенка, рожденного француженкой, приходится четверо рожденных мигрантами», и преподносил этот как всем хорошо известный непреложный факт.

Однако и реальные цифры — «довольно значительном числе» европейских стран доля мигрантских детей в общем пополнении достигает 25-30% — довольно впечатляющи.

«Но рождаемость среди мигрантов во втором поколении довольно резко падает, — рассказал Казенин. — Приехавшее население ассимилируется и усваивает нормы коренного — или рождаемость падает уже в тех странах, откуда они приехали. Для абсолютного большинства стран, откуда идет массовая миграция в Европу, это верно, за исключением некоторых стран к югу от Сахары».

Аналогичная ситуация и у уроженцев Северного Кавказа в Москве и крупных городах РФ: «постепенная ассимиляция рождаемости». «Вступают в игру очень важные культурологические моменты: уровень религиозности, замкнутость в момент брачности, — поведал ученый. — Но общую тенденцию это не меняет».

Под «замкнутостью в момент брачности» подразумевается то, насколько плотно, концентрированно живут мигранты. Естественно, чем плотнее, тем дольше сохраняются традиции малой родины приехавших, и рождаемость, соответственно, выше.

О масштабном британо-российском исследовании среднеазиатских мигрантов в РФ рассказал руководитель Центра научно-аналитической информации Института востоковедения Российской академии наук Николай Плотников. В его устах это выглядело весьма поучительно.

«На Западе распространилось убеждение, что Россия превратилась в центр вербовки мигрантов и их отправки в Сирию и Ирак. Британские партнеры приехали со своим мнением, а через полгода уехали с нашим общим мнением. Сначала совпадение мнений у нас было 1%. По завершении полевых исследований в семи федеральных округах, в 13 крупных регионах, где особенно много трудовых мигрантов, у нас совпадение было 95%».

Всего в течение месяца две интернациональные российско-британские бригады исследователей опросили более 700 человек в возрасте от 18 до 68 лет, включая простых рабочих, бригадиров, лидеров национальных диаспор и мусульманских духовных лиц.

«Основной мотив приезда всех трудовых мигрантов из Узбекистана, Таджикистана и Киргизии — экономический, — отметил Плотников. — В основной массе это законопослушные граждане». При этом какая-то часть мигрантов действительно попадает под влияние вербовщиков запрещенного в России ИГИЛ и прочих экстремистов.

Причины этого просты и очевидны. «Обман со стороны работодателей», «некорректное поведение чиновников органов миграционного контроля и сотрудников полиции», также «проблемы с получением правовой поддержки» от дипломатических представительств родных стран. Вербовщики зорко «выделяют тех, кто попал в затруднительное положение».

Группу риска составляет «неженатая молодежь до 20 лет». Если парень начинает высказывать экстремистские взгляды, бригадиры его стараются отправить на родину и сообщить в его «махаллю» (квартал), чтобы там юношу вразумили.

«Радикализация зарождается на родине. Но из России в Ирак и Сирию выехать легче, — резюмировал Николай Плотников. — Мы здесь задерживать людей с нормально оформленными документами не имеем права. Надо принимать меры в самих странах Центральной Азии: организовывать курсы русского языка и российского миграционного законодательства. Объяснять людям, с какими трудностями они могут столкнуться — и как не попасть под влияние вербовщиков. И куда бежать, если уже попал».

О современном состоянии миграции в России кратко поведали ведущие научные сотрудники Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС Юлия Флоринская и Никита Мкртчян.

«У меня для вас, как водится, две новости — плохая и хорошая, — заметила Флоринская. — Плохая: миграция шла, идет и будет идти — как снег. А хорошая новость: доля международных мигрантов в мировом населении как была, так и есть на уровне 3,5-4%. Пока ничего катастрофического не происходит».

В России, по данным Флоринской, в каждый конкретный момент находится около 9-10 млн иностранных граждан. Этот процент не меняется уже много лет, а в последние три года несколько сократился в связи с устрожением российской политики.

Общее число трудовых мигрантов приблизительно колеблется на уровне 5 млн, из которых порядка 4 млн работают легально, а последний миллион — все те, кто тоже работает, но в миграционной карте указал «иные цели», особенно это свойственно украинцам.

Доля трудовых мигрантов из дальнего зарубежья очень мала — от 100 до 160 тыс. человек. Этот ручеек дают четыре страны: КНР, КНДР, Вьетнам и Турция. Приток из Украины и Молдавии постепенно сокращается, чему способствует «безвизовое пространство с Европой», которое, хотя и не дает официально права на работу, но — как мы все понимаем — «позволяет зацепиться».

Так что «основная сила — Центральная Азия». На узбеках и таджиках, напомнила Флоринская, «зиждутся все платежи в региональные бюджеты, которых за год набегает около 45 млрд руб». Гораздо вольготнее чувствуют себя приезжие из Киргизии, которая состоит с Россией в ЕАЭС (Евразийском экономическом союзе) наряду с Белоруссией, Арменией и Казахстаном. Это очень сильно облегчает жизнь.

Узбеки и таджики в России весьма завидуют киргизам. Как рассказал Николай Плотников, таджики спрашивали у социологов: «Когда наш Рахмон вступит в ЕАЭС?»

Юлия Флоринская высказала сильное сомнение в том, что азиатское присутствие в РФ сократится, если ввести визовый режим со странами Центральной Азии. «В США при визовом режиме уже давно 11 млн нелегальных мигрантов, — напомнила она. — Я видела эту стену, которую воздвигает Трамп: ее строят такие же нелегалы, как те, от кого он хочет отгородиться».

Никита Мкртчян рассказал о внутренней трудовой миграции в РФ. Численность россиян, выезжающих на заработки в другие регионы, Росстат в настоящее время оценивает в 1,7 млн человек, но, по мнению ученых, эта цифра, конечно же, неполна. Даже если к ней сразу прибавить до 400 тыс. тех, кто работает в своем формально регионе, но по факту все равно выезжает на заработки и живет вне дома. В таких гигантских регионах, как Красноярский или Хабаровский край, из конца в конец очень далеко.

В целом, по мнению Никиты Мкртчяна, внутренних трудовых мигрантов никак не менее 3-4 млн. Естественно, прежде всего — это жители села и малых городов, особенно «моногородов», где пришло в упадок единственное предприятие. А таких много.

Мкртчян с коллегами изучали положение в четырех небольших городах — это Вязники Владимирской области, Сатка Челябинской области, Ртищево Саратовской области и Камень-на-Оби Алтайского края. Ситуация везде схожая: порядка 6-7% трудоспособного населения, представляющих до 30% домашних хозяйств, постоянно работает в отъезде.

Понятно, что это не всегда хорошо: особенно, когда, например, одинокая мать уезжает на заработки, оставляя ребенка у бабушки с дедушкой. Но такова жизнь. Во многих малых городах работы нет: в управе-полиции-больничке-школе найти работу может лишь горстка местных жителей.

Серьезная разница между внутренними и иностранными рабочими заключается, например, в том, что иностранцы почти никогда не работают охранниками — а русские, наоборот, очень любят. Ну, и доля женщин среди русских несколько выше (среди иностранцев — до 20%).

На Север, добывать тюменскую нефть и прочие богатства, едут преимущественно россияне — не только русские, хотя по большей части они. Еще одна любопытная тенденция состоит в том, что поработавшие как следует на Севере любят селиться в малых городах (самых разных по географии), и там «северяне» образуют наиболее сплоченное и граждански активное сообщество.

Отвечая на вопросы, ученые весьма скептически отнеслись к тезису — впрочем, своих же коллег-интеллектуалов — о том, что, дескать, привлекать надо только образованных мигрантов, способных двинуть вперед науку, а не азиатских «работяг», чей уровень образования в наше время действительно очень низок. Как напомнили эксперты, «профессоров Сорбонны» в Москве ждать не следует: они и не поедут, да и нужны ли они на самом деле? Нам еще долго будут нужны «простые работяги», роботы их за пару лет не заменят.

Кроме того, эксперты напомнили, что сманивать последнюю интеллигенцию из постсоветских государств, где ее и так очень мало осталось, — политика глупая и недальновидная. России хорошо от этого не будет.

В качестве оживления картинки, ведущая круглого стола, руководитель направления «Политическая экономия и региональное развитие» Института экономической политики имени Егора Гайдара Ирина Стародубровская рассказала недавний случай из жизни. В Барселоне русская дама-экскурсовод поведала ей, что у нее муж — литовец с французским гражданством. А две дочки — ярые сторонницы каталонской независимости, что не на шутку пугает родителей. «Они не имеют права чувствовать себя каталонками!», — полагает мама.

«Стремление сохранить мир в привычных границах понятно, — заметила ведущая. — Но барьеры становятся проницаемыми. Миграция — один из ключевых элементов формирования другого мира».

Леонид Смирнов