Posted 1 марта 2018,, 14:33

Published 1 марта 2018,, 14:33

Modified 31 января, 18:39

Updated 31 января, 18:39

Разбор пролетов

1 марта 2018, 14:33
Почему в России провалился 30-летний демократический проект выясняли участники конференции в Сахаровском центре, посвященной памяти Бориса Немцова.

В зале Сахаровского собрались те, кто полагает себя потерпевшими поражение. Среди них были и убеленные сединами политики 1990-х — такие, как глава президентской (ельцинской) администрации Сергей Филатов и один из старейших ветеранов партии «Яблоко» Виктор Шейнис.

И хотя на встрече не было кандидатов в президенты РФ от демократических партий, не имеющих реальных шансов на победу на выборах 18 марта, присутствовали первые лица от этих партий. В том числе, председатель партии «Яблоко» Эмилия Слабунова и председатель партии «Гражданская инициатива», от которой баллотируется Ксения Собчак, Андрей Нечаев. А также председатель партии ПАРНАС Михаил Касьянов, премьер первого путинского кабинета начала 2000-х годов, который ныне даже и не баллотируется никуда.

Высокое собрание поставило ребром вопрос: почему в РФ так и не состоялись демократия и правовое государство? В том, что они не состоялись, собравшиеся были убеждены. Ну, а оценка пройденного и неуспешного пути как 30-летнего напрашивалась сама собой, коль скоро именно в 1988 году горбачевская перестройка, можно сказать, перешла в активную фазу и приняла массовый характер. И воспоминания о миллионных маршах за свободу для сегодняшнего демократа горьки, хотя и дают некоторую надежду.

Основные ответы, собственно, дал первый же докладчик — Владимир Рыжков, некогда один из самых молодых демократических политиков, чья фамилия успешно совпадала с цветом волос, ныне тоже поседевший. Ветеран с опытом вице-спикера Госдумы с ходу взял быка за рога.

Современное состояние государства РФ Рыжков обозначил так: «монополизация власти в руках президента и его администрации с опорой на спецслужбы». То есть, после периода незрелой демократии. По его мнению, установилась диктатура. Сюжет, вообще-то, очень старый и широко распространенный.

Причины такого хода событий докладчик перечислил емко и убедительно. Так, «правящие политические элиты», получившие власть в новой постсоветской России, «выбрали управлять не в правовом поле». В 1990-е годы задача построения политической демократии и правового государства даже не ставилась. А ставилась только задача рыночных реформ — но не независимого суда, парламента, местного самоуправления.

В виде иллюстрации Рыжков вспомнил, как в первом и втором созывах Государственной думы виднейший демократический юрист, адвокат Борис Золотухин «бегал с проектом судебной реформы», а его «все посылали». «Частные и корыстные интересы элит противоречили правовому порядку, — резюмировал политик. — Элиты были заинтересованы в серых схемах ведения игры».

Собственно, это и есть главный тезис, объясняющий все. К сему докладчик добавил, что после драматического столкновения элит в 1993 году «победившая сторона закрепила плоды своей победы в Конституции». Которая, хотя и «вполне европейская», и провозглашает основные свободы и права человека, но — «с гипертрофированными полномочиями президента» в ущерб всему остальному: и парламенту, и суду, и федерализму.

При этом если в Польше, Чехии и Восточной Европе одним из главных стимулов к развитию было стремление войти в ЕС и НАТО, то для нашей великой страны, которая «и не собиралась никуда входить», достаточным стимулом это послужить не могло. В самой же России «постсоветский социум атомизирован, с ослабленным гражданским обществом, крайне низким уровнем доверия».

Владимир Рыжков обозначил также «четыре фактора надежды» на будущее. Это, во-первых, «внешние вызовы и давление»: по мнению докладчика, государство в его нынешнем состоянии «не имеет никаких шансов на конкурентоспособность». Во-вторых, собственное образованное население крупных городов, вероятно, все-таки не захочет мириться с архаичной диктатурой.

В-третьих, в сегодняшней России сплошь и рядом возникает потребность в защите частной собственности, которую у кого-то отбирают. «Почему авторитарная Россия не развивается, а авторитарный Китай развивается? — спросил Рыжков и ответил: — В международном рейтинге защиты прав собственности Россия находится на 111-м месте, Китай — на 52-м».

Четвертый «фактор надежды» был сформулирован несколько размыто: «политическая реформа является императивом» для реформы правовой.

Остальные выступавшие по-своему дополняли сказанное выше. Так, помощник первого президента РФ Бориса Ельцина Михаил Краснов считает, что в России как был, так и остался «потестарный» тип государства, основанного не на законе, а на приказе царя. И к этому «массовый человек адаптируется». «Нет запроса на право, — заметил Краснов. — Ценность материального достатка гораздо выше правовой справедливости». А связи между правом и хлебом насущным граждане все еще не видят.

«Российский человек властецентричен, — подтвердила председатель „Яблока“ Эмилия Слабунова. — Обездоленному народу политической нацией стать невозможно».

Михаил Краснов тоже вспомнил о проекте судебной реформы, который возник еще в октябре 1991 года, в самый переломный момент, и до которого с тех пор так и не дошло. Дело еще и в том, по мнению Краснова, что «у правовой реформы не было своего Гайдара».

О том, что в 1991-93 годах были наиболее высокие шансы на построение демократического правового государства, но они не реализовались, потому что «все свели к рынку и приватизации», с горечью говорила известный политолог Татьяна Ворожейкина. «У нас никогда нет времени!» — воскликнула она.

В результате, как напомнила Ворожейкина, «сколь-нибудь существенной трансформации власти не произошло — власть осталась самодовлеющей». «Приватизация не сопровождалась созданием частной собственности», «а затем и свободного рынка не получилось».

За реформаторов «первой волны», естественно, пришлось отдуваться Андрею Нечаеву, который, хотя и не так еще убелен сединами, был министром экономики в молодом правительстве Егора Гайдара. Он напомнил вечный тезис: «мы могли не пережить зимы», голод и разруха похоронили бы любые благородные идеи, и потому, действительно, все силы были брошены на создание хоть сколько-нибудь работающего рынка.

«Жаль, что мы не создали сильной демократической пропрезидентской партии», — заметил Нечаев, объясняя это тем, что «Ельцин хотел быть отцом нации».

Известный социолог, директор «Левада-центра» Лев Гудков отметил, что «момент поддержки масс» был упущен демократами, и «реформы пошли сверху, с сильным разочарованием масс». В настоящее время, по оценке Гудкова, «запрос на правовое государство есть у бизнеса». При этом «70% россиян не имеют собственности и к юристам стараются не обращаться», а «55% считают, что жить, не нарушая закона, невозможно».

Прозвучали на конференции и оптимистические мысли. Профессор права в Высшей школе экономики Елена Лукьянова высказала мнение, что «все-таки сделано гигантски много», и «сейчас не тупик, а виток синусоиды», которая выводит к моменту, когда общество почувствует потребность в демократии и законности.

«Нас в обществе 5%. Мы провалились, и с нас даже не спрашивают, — отметил Михаил Касьянов и тут же предположил: — Но очень скоро мы будем востребованы».

Ну, а 87-летний ветеран «Яблока» Виктор Шейнис напомнил высокому собранию, что 30 лет — не так уж, на самом деле, и много. Так, если отмерить 30 лет с 1789 года — начала Французской революции, мы увидим реставрацию Бурбонов, 30 лет с начала Английской революции XVII века не доведут нас даже до Славной революции Вильгельма Оранского. Ну, а от 1917 года даже и отмерять не стоит, «дабы не залить аудиторию слезами».

В общем, у демократии еще все впереди. Нечаев призвал заниматься просветительством, Шейнис — «готовить организованное меньшинство». К этим призывам, судя по духу собрания, присоединились и остальные.

Леонид Смирнов