Posted 22 сентября 2018,, 06:08

Published 22 сентября 2018,, 06:08

Modified 31 января, 20:49

Updated 31 января, 20:49

Научное братство вновь испытают рублем

22 сентября 2018, 06:08
Нацпроект, призванный улучшить положение в отрасли, грешит завышенными ожиданиями и нерациональным распределением финансирования.

За военными и политическими тревожными новостями, кажется, забыли про науку. Уже стало принято думать, что власть махнула на нее рукой, в условиях, когда уровень жизни падает, и «все забирают силовики». Так вот, оказывается, нет, не забыли. «Война войной», а науку, в том числе академическую, планируется развивать изо всех сил (отчасти, конечно, в оборонной сфере, но не только).

Мало того — именно сейчас многие российские ученые резко повышают свое благосостояние. Беда, однако, в том, что среди них начинается сильнейшее «расслоение», какого они не ведали до сих пор. Объясняется оно лишь отчасти рациональными причинами, отчасти — бюрократической логикой.

На круглом столе в президиуме Российской академии наук новые проблемы обсуждались весьма живо, с участием вице-президента РАН Алексея Хохлова, лидеров академического профсоюза и представителей нового Министерства науки и высшего образования РФ, которые, впрочем, почти все время молчали, к неудовольствию профсоюзников.

Войти в пятерку и подтянуть 500 журналов

Для начала академик Хохлов кратко доложил о национальном проекте «Наука» на 2019—2024 годы, который в настоящее время дорабатывается силами правительства и Академии наук, но основные параметры уже определены. На эти шесть лет выделяется — дополнительно к основному финансированию — 300 млрд руб.

Президентом РФ (имя Путина в разговоре не упоминалось, но слово «президент» звучало часто) поставлены три цели:

— присутствие России в числе пяти ведущих стран мира, осуществляющих научно-исследовательские разработки в приоритетных областях;

— привлекательность работы в России для российских и зарубежных, ведущих и молодых перспективных ученых;

— и опережающий рост затрат на науку относительно роста ВВП за счет всех источников, бюджетных и в особенности внебюджетных.

Для выполнения этих целей, планируется создать очень много всего. Новые научные центры мирового уровня: уже в 2019 году — не менее четырех в математической сфере, не менее трех — в сфере генетики, и не менее шести — в остальных сферах, но все на переднем крае науки. В этих центрах должен проходить максимальный обмен между ведущими и молодыми учеными, как можно больше международного сотрудничества, привлечения светил со всего мира. Не менее 4200 человек в год должны пройти обучение у ведущих ученых.

В области прикладных наук, планируется создание не менее 15 научно-образовательных центров. Это консорциумы «на основе интеграции университетов и НИИ и их кооперации с реальным сектором экономики». Плюс 14 «центров компетенции и научно-технической инициативы». К сотрудничеству предполагается привлечь не менее 250 крупных промышленных компаний, которые и должны дать львиную долю финансирования. Обучить не менее 10 тысяч специалистов, подать не менее 1500 заявок на патенты и разработать не менее 140 технологий.

Также намечено обновить не менее половины приборной базы ведущих научных институтов (не всех, а только ведущих! Основная часть работы по отбору ведущих уже проделана, на повестке дня оценка приборной базы).

Большое внимание уделяется кадрам, которые, как известно, решают все. Водится понятие научной аспирантуры, отдельно от аспирантуры педагогической. И для лучших научных аспирантов учреждаются стипендии на уровне средней зарплаты по региону. Число таких стипендий к 2024 году планируется довести до 7 тысяч — только лучшим, по конкурсу. Возможно, даже будет введен такой «пункт», что, если аспирант не защитится, он должен будет вернуть деньги в сумме своих стипендий. (В настоящее время в России защищается всего 14% аспирантов — а должны бы все 100%).

Один из самых важных показателей, на которые требуется выйти, для ученого уха значит колоссально много: удвоить число публикаций в авторитетных научных журналах, индексируемых международной базой данных Web of Science. В настоящее время российские ученые публикуют в год порядка 75 тысяч статей такого уровня — значит, надо, чтобы было 150 тысяч. А заодно планируется поддержка не менее 500 российских научных журналов, дабы они могли в эту международную базу войти.

Все проснулись и публикуются — но этого мало

Все это прозвучало бы блистательно. Если не учитывать того факта, что грандиозных планов продвижения отечественной науки было за последние годы видимо-невидимо. Реорганизовывались Академия наук и министерство, сменилась масса высших чиновников, министр и президент РАН — и ситуация зависла в каком-то не очень определенном состоянии, а энтузиазм порядком подувял.

Так что председатель академического профсоюза Виктор Калинушкин и его заместитель Евгений Онищенко, отдавая дань уважения президиуму РАН и лично академику Хохлову, тянущему гигантскую работу по взаимодействию с правительством в деле научной реформы, предпочли вернуться с неба на грешную землю.

Как напомнил содокладчик Евгений Онищенко, все государственные расходы на науку остаются на уровне 1,1% валового внутреннего продукта, из них на фундаментальные исследования идет лишь 0,2% ВВП. К 2024 году долю расходов на науку планируется довести лишь до 1,6-1,7% ВВП. Между тем, в мире уже 6 ведущих стран расходуют на науку более 3% ВВП. Китай обошел Россию по этому показателю вдвое, Португалия нас догоняет.

Численность научных сотрудников в России за период 2005—2016 годов сократилась на 8%, тогда как в таком «азиатском тигре», как Южная Корея, за это же время она удвоилась, во многих странах — возросла на 30-50%.

Да и сама сумма в 300 млрд руб. на 6 лет, при нынешнем курсе рубля, уже не поражает воображение. Тем более, почти половина этих ассигнований запланирована на два последних года, что не способствует ритмичной работе. Председатель профсоюза Виктор Калинушкин предположил, что финансирование нацпроекта надо увеличить вдвое. Иначе, по его прогнозу, «мы в пятерку не войдем — а так, чем-то отчитаемся, дело нехитрое».

По поводу планируемого роста публикаций в международно признанных журналах, Евгений Онищенко заметил, что в условиях роста научного финансирования с 2012 года и всяческого стимулирования публикаций в Академии наук «все, кто спал, уже проснулись и начали публиковаться». Откуда возьмется желаемое удвоение?

Онищенко скрупулезно и хладнокровно оценил возможности, открываемые нацпроектом «Наука», и дал беспощадный прогноз: все вместе это даст еще 10-15 тысяч статей в год. А надо-то 75 тысяч! «Это фиаско», — резюмировал оратор.

Особый же скепсис вызвали планы доведения 500 отечественных журналов до уровня Web of Science. Онищенко напомнил, что это очень непросто. Далеко не достаточно открыть англоязычный сайт — надо, чтобы статьи из вашего журнала цитировались, и не разово, а систематически, в журналах данного уровня. «Но те, кто успешно работает, уже публикуются в тех журналах, — напомнил оратор. — Откуда пойдет поток качественных статей в российские журналы?»

Академик Хохлов выразил мнение, что поставленную задачу выполнить можно, и сообщил, что по подготовке журналов ведется активная работа с международным научным сообществом.

При этом вице-президент РАН признал, что «некоторые журналы нарушают правила публикационной этики». Мало того: «фальсификация научных данных становится бичом современной науки», не только в нашей стране. Как рассказал Хохлов, не только липовые диссертации и «фейковые хищнические журналы» — распространилось такое явление как «фейковые конференции», которых реально не проводил никто, но тезисы публикуются за деньги.

«Некоторые современные исследования по генетике никто не может проверить», — рассказал Хохлов. Сейчас в РАН создана специальная комиссия по противодействию фальсификации, во главе которой поставлен знаменитый математик Виктор Васильев.

Быть завлабом в России стало окончательно невыгодно

Затем началась самая веселая и шумная часть высокого собрания. По поводу оплаты труда в науке, где ситуация создалась и впрямь нетривиальная.

На протяжении всех 1990-х и первой половины 2000-х годов зарплата в РАН была абсолютно нищенской. Кто ушел, кто остался, кто пришел из молодых, и кто из них вскоре ушел — это сага не на одну статью. С 2006—2007 годов начался некоторый подъем. Тем не менее, «голый оклад» в академии и сейчас очень невелик: примерно от 13 тыс. руб. для начинающих младших научных до 30-35 тыс. руб. для завлабов и главных научных.

Согласно знаменитым «майским указам» президента от 2012 года, оплату труда ученых планировалось очень резко поднять — не за счет оклада, а за счет стимулирующих надбавок за хорошую работу — и довести ее аж до двойной средней зарплаты по региону. Из-за отвлечения внимания на внешнюю политику и неприятностей в экономике «золотой дождь» все откладывался.

И вот теперь — нате вам! В нынешнем году (а кое-где и в прошлом) оплата труда ученых скакнула в разы! В Москве реально появились научные сотрудники с зарплатой в 120 тыс. руб. Правда, их не так много. Ибо, во-первых, надбавки получили не все. Как заметил в данной связи академик Хохлов, «те, кто хорошо работает, должны получать много, а те, кто работает плохо, должны получать голый оклад».

Как сообщил Евгений Онищенко, который работает в ФИАН им. Лебедева, у них в институте надбавки получают около трех четвертей научных сотрудников. Но ФИАН — институт далеко и далеко не рядовой. В разных местах по-разному.

Во-вторых же, в большинстве институтов не оказалось денег на такое увеличение зарплаты: они не получили финансирования на исполнение указа. Во многих местах стали выкручиваться так: переводить сотрудников на полставки, а то и на четверть ставки. При том, что все это унизительно и несолидно, у части сотрудников и тут был праздник. Как отметил Виктор Калинушкин, представим себе ситуацию научного сотрудника, которого перевели на полставки, но зарплату все равно подняли с 20 до 60 тысяч! Да еще дали возможность не перенапрягаться. Вряд ли такой человек пойдет на митинг протеста, заметил профсоюзный лидер.

Главная беда вот в чем. Неожиданный и плохо организованный рост финансирования выявил две колоссальные диспропорции. Это, во-первых, диспропорция между регионами — отталкиваться-то предложено от средней зарплаты по региону. И получается, что в Москве научный сотрудник должен получать 120 тысяч и более (и некоторые получают — или 60 тысяч за полставки). А во многих бедных регионах — так, ничего особенного. Перед соседями по дому можно похвастаться, но не более того.

И во-вторых, что еще хуже — возникло жуткое неравенство между научными и «ненаучными» сотрудниками. В виде анекдота: в списки облагодетельствованных не попали даже завлабы и другие начальники: то есть, финансовые чиновники «читали букву» указа, не понимая, что завлабы и есть самые настоящие ученые. Но для начальников выход находится: например, во многих случаях завлаб пишет заявление о переводе в главные или ведущие научные с сохранением обязанностей по руководству лабораторией. Комедия, но ладно.

Куда хуже положение лаборантов, инженеров и множества иных работников типа знаменитого слесаря Гоши из фильма «Москва слезам не верит». Число таких сотрудников, еще и униженных словом «ненаучные», в институтах вполне сопоставимо с числом научных сотрудников, и без них никакая наука невозможна. Так вот, их-то жалованье остается где-то «на уровне прожиточного минимума». И никаких перспектив тут не видно.

Собственно, на данном круглом столе профсоюзные лидеры и хотели услышать о каких-то перспективах восстановления справедливости от представителей министерства и вице-президента РАН. Но не услышали. Во всяком случае, в рамках нацпроекта «Наука» никаких средств на это не ассигновано. Что делать — непонятно. Профсоюз намерен продолжать борьбу законным средствами, пока без митингов и демонстраций (с участием одних лишь ученых они показали свою неэффективность). А профсоюзы педагогов и медиков, у которых имеются схожие проблемы, по словам коллег из РАН, активности не проявляют.

Леонид Смирнов