Posted 16 октября 2018,, 08:18

Published 16 октября 2018,, 08:18

Modified 31 января, 21:03

Updated 31 января, 21:03

Как говорить с детьми о войне, репрессиях и 1990-х?

16 октября 2018, 08:18
История, если поглубже копнуть, полна противоречий, и главное — объяснить, что это нормально, считают эксперты.

В Центре Гиляровского обсудили, как говорить с детьми о сложных вопросах истории, особенно в ситуации, когда государство, с одной стороны, пытается унифицировать программу, и внедряет единый учебник, с другой, норовит менять свою точку зрения на события прошлого.

«Я прекрасно помню, как прошлый президент Дмитрий Медведев говорил, что пакт Молотова-Риббентропа — это произвол. Действующий президент Владимир Путин считает, что договор был необходим для обеспечения обороноспособности страны. Два принципиально разных взгляда на то, что произошло в 1939 году», — отметил модератор дискуссии журналист и телеведущий Михаил Фишман.

Если у нас и есть какая-то проблема с преподаванием истории, она заключается в том, кто пришел работать в школу, с каким багажом, а вовсе не в учебниках, считает основатель одной из первых частных школ в России — «Европейской гимназии» — Ирина Боганцева.

«Учитель — сложившийся человек, личность. У него есть определенная точка зрения. И когда звенит звонок, закрывается дверь, учитель остается с классом наедине. В этот момент никакое государство не может ему вменить что-либо или помешать что-либо сделать. Вопрос только в том, что он хочет до детей донести. У государства, конечно, есть мания величия. Правительство думает, что оно нами руководит. Сказал один президент, и мы все преподаем вот так, сказал другой — и мы тут же перестроились, стали думать и говорить по-другому. И кто-то, действительно, так делает. Но дело тут не в учебниках, не в методических пособиях. Кроме них у каждого учителя есть в распоряжении Интернет. И если он хочет накопать что-то к своему уроку — такое или совсем противоположное — он все найдет. Поэтому я очень хладнокровно отношусь к спорам по поводу единого учебника. Я работала в советское время, когда даже мысли не могло быть о том, что учебников несколько, и все — разные. Тем не менее, вариации все же были. Не в очень большом диапазоне. Но не потому, что учителям что-то запрещали, а потому, что они сами так думали.

Я рассказывала про шесть преимуществ социализма, которые я сама же и изобрела, потому что иначе этот материал было не объяснить. Это был учебник, который я не просто ребят не могла заставить прочесть, я сама его не могла воспроизвести. А потом прошло время, и я поняла, что это все чушь собачья. Но это должно было случиться в моей голове», — отметила Боганцева.

«Я тоже начинала работать в советские годы, и до сих пор помню наизусть 10 признаков развитого социализма, которые мы с детьми записывали в тетрадочку, — рассказала учитель истории в школе «Класс-Центр». — А потом советский вождь Константин Черненко заявил, что социализм у нас еще не вполне развитой, ему только предстоит развиться. Тогда я пришла в школу и говорю: открываем конспекты и переписываем. Так тоже работали. И в то же время даже в советские годы я рассказывала о ГУЛАГе, о репрессиях, о большом терроре, об открытых процессах. Директор меня за это ругала, тем не менее, я старалась это делать.

Поэтому я считаю, что проблемы учебника не существует. Абсолютно отвратных учебников сейчас нет. Есть те, которые сглаживают, которые написаны с явно консервативной позиции. Но, будем откровенны, дети не увлекаются чтением учебников. Мы работаем визуальными средствами. Я очень люблю включать в программу отрывки из фильмов — документальных и художественных. Мы проводим дискуссии, круглые столы. Ребята отстаивают две противоположные точки зрения, опираясь на документы, на показания свидетелей и так далее, а зрители решают, кто был более убедителен. Недавно, например, спорили на тему: «Октябрь: великая революция или великая катастрофа».

«В прошлом году я стала работать с музеем истории ГУЛАГа. Сначала мы были на лекции, потом сразу пошли на спектакль «И дольше века длится день». После спектакля было обсуждение: 10-11 классы московских школ. Это было здорово. Тема репрессий легла на эмоциональную почву, и уже никто их не переубедит, что этого не было или это было нормально, и даже полезно. Государство — государством, а мы свой примус починяем», — отметила педагог «Класс-центра».

По словам Боганцевой, история, если поглубже копнуть, полна противоречий, борьбы разных интересов. Это ее естественное состояние. Главное — объяснить детям, что это нормально.

«У Стругацких в «Гадких лебедях» есть такой кусок: волчица учит волчонка — «кусай так же, как я», зайчиха учит зайчонка — «убегай так же, как я». Но когда человек начинает учить своего детеныша — «думай так же, как я», — это преступление. Другое дело, когда мы говорим: «Посмотри, что было, и что из этого вышло. А теперь подумай, как сделать по-другому». И это возможно при любом учебнике», — добавил директор школы «Класс-Центр» Сергей Казарновский.

По его мнению, настоящее образование возникает тогда, когда факт подкрепляется эмоцией. Например, два года назад в «Класс-Центре» параллельно с основной программой по истории шел проект «Поэты после ХХ съезда». Лектор читал детям Вознесенского, Рождественского, Бродского, и даже Жванецкого. За это время таким образом он сумел рассказать ребятам, что такое культ личности, ХХ съезд, карибский кризис. Кто такие Солженицын и Твардовский. Про Новый мир, снятие Хрущева и 1968-й год. «И это были настоящие уроки, потому что здесь факт был связан с образом», — отметил Казарновский.

Кроме того, по словам директора, классическое образование всегда предполагало наличие театра в школе. Это была обязательная вещь, добавил он. И это тоже один из способов говорить с детьми об истории.

«К сожалению, к самым проблемным вопросам российской истории — ХХ веку — дети подходят достаточно поздно, в старшей школе. К этому моменту они уже многое слышали, и почти обо всем составили свое мнение. И с этим приходится работать. Чтобы мы стали единомышленниками, нам нужно находить способы ввести их в мир истории ХХ века раньше — в пятом-шестом классе. Не преподавать, конечно, но познакомить. И мы находим такие способы. Например, есть проект — кочующая выставка-музей Анны Франк. Приезжает команда со всеми материалами, и дети сами делают экспозицию, готовят экскурсии. Такой музей был у нас в школе в прошлом году. Через эти экскурсии прошли все дети и все педагоги.

Каждый год к нам в школу возит свои экспозиции «Мемориал». Недавно была выставка «Папины письма». Это трогательный материал, он непосредственно про детей, но его невозможно предъявить, не погрузившись так или иначе в нашу историю», — отметила Боганцева.

Но, по словам руководителя образовательного центра «Музея ГУЛАГа» Константина Андреева, все педагоги разные. «Есть такие, как Ирина Владимировна (Боганцева — «Росбалт»), но есть и другие, которые отдают нам класс, а сами идут кофе пить», — отметил он.

В результате, по словам ведущего встречи Михаила Фишмана, сейчас все устроено таким образом, что люди получают совершенно разные представления о том, как все было на самом деле. «Есть школьники, которым повезло. У которых хороший учитель истории, который понимает, что можно без учебника, что можно не в лоб, что можно поставить спектакль, поехать в музей. А есть школьники, которым не так повезло», — заметил он. Что остается последним — большой вопрос.

Анна Семенец