Posted 7 декабря 2018,, 18:59

Published 7 декабря 2018,, 18:59

Modified 31 января, 21:34

Updated 31 января, 21:34

Условия игры устанавливал сам

7 декабря 2018, 18:59
Он «был щедр, но небогат, обходился тем, что есть, и любил то, что умел» — в Москве простились с выдающимся писателем Андреем Битовым.

Прощание с выдающимся писателем Андреем Битовым в Центральном доме литераторов прошло в достаточно «камерной обстановке». Количество пришедших было невелико. Зато пришли только те, кому он был нужен: из конъюнктурных соображений к Битову вряд ли кто-то пошел бы.

«Избранных немного», — жестко констатировал ведущий, многолетний друг покойного, знаменитый фотохудожник Юрий Рост. Он отметил, что Битов «был очень избирателен в своих отношениях и привязанностях». «Главная его привязанность — к письменному столу, — подчеркнул Рост. — Он владел словом, как мало кто. Общался со словом, разговаривал и проникал через века к своему другу и человеку, к которому не чувствовал ревности никогда — к Александру Сергеевичу Пушкину».

По определению Юрия Роста, Битов «был человек играющий — просто условия игры устанавливал сам». Так он создал «Пушкин-джаз», где «выступал джазовым инструментом, а поэзия Пушкина была нотами». Идея «Пушкин-джаза» родилась на пароходе, в морском круизе, где плыли Битов, Рост и знаменитый барабанщик Владимир Тарасов.

«Однажды, когда мы проходили между Европой и Африкой, Андрей достал портрет Пушкина и показал Пушкину его прародину. А Тарасов в это время играл на барабане», — рассказал Рост.

По словам художника, Андрей Битов «отправил Пушкина за границу», где тот при жизни не побывал. Вместе со своим грузинским другом, режиссером Резо Габриадзе, они сделали книжки «Пушкин в Испании» и др.

Юрий Рост также рассказал, что Битов «ценил уединение, а получал одиночество», которое «помогало работать, создавая необходимый ему бытовой дискомфорт». Что Битов «был щедр, но небогат, обходился тем, что есть, и любил то, что умел», «старался расширить границы своей любви, обучаясь», и «при неглубоком общении казавшийся надменным, был удивительной красоты».

«Мы десятки лет дружили и помогали друг другу тем, что не мешали, — сказал Рост. — Даже не видя его, я чувствовал его присутствие. Есть фотография, где он голый по пояс около бурильного станка. Это символ его жизни, он в глубине закладывал фундаменты великих произведений».

У бурильного станка Битов, очевидно, сфотографировался в молодости, будучи геологом. На прощании выступил его старый друг-ленинградец и коллега Генрих Штейнберг, кажется, последний, кто с ним говорил по телефону.

«В 1960-е я жил и работал на Камчатке, но появлялся в Ленинграде довольно часто. Мы встречались три-четыре раза в год. Приезжал, звонил Андрею, — рассказал Штейнберг. — Это была особая шкала отношений, как и с Иосифом Бродским… Последний раз я с Андреем разговаривал 3-го числа днем. Позвонил ему, он сказал: «Генрих, я умираю». Я ему говорю: «Андрей, ты же на два года младше меня, тебе еще рано». На этом разговор и прервался».

А дома у Андрея Битова, кроме дочери, последней побывала литератор Анна Бердичевская. Она рассказала, что это было вечером 30 ноября. «Он был слаб, но шутил, читал Пушкина наизусть. Прочел его знаменитый диалог с отцом Филаретом. Медленно, очень внятно. И собственное размышление, с Пушкиным и Филаретом, про жизнь и смерть», — поведала Бердичевская.

Один из самых близких друзей Битова, писатель Евгений Попов, отметил, что Битов «терпеть не мог фальшь напускную», и, конечно, «здесь собрались люди, которые ему цену знают». «Он был уникальной персоной: говорю только сейчас, в его присутствии я бы не осмелился это сказать, — подчеркнул Попов. — Несмотря на полную открытость, он был питерский, не московский. Внутренний мир его был безграничен. Все время писал, как играл, и играл, как писал».

Евгений Попов вспомнил, как Битов, отмечая в прошлом году 80-летие, «с ужасом обнаружил, как его кумиры Василь Быков и Виктор Астафьев не дожили до 80, хотя казались ему глубокими стариками». (Кстати, то, что Астафьев не дожил до 80 лет, действительно, как-то удивляет, он ведь был фронтовик, и прожил-то вроде бы долго. Но время идет…)

«Он хотел очень многого для новой России, считал, что мы — гуманитарная империя, которая дала миру очень много: мораль, богоискательство. Он и книгу назвал «Империя в четырех измерениях», — рассказал известный издатель Владимир Григорьев. — Мы пытались его зарядить новыми заказами, но Бог распорядился иначе. Хотя того, что он выразил, хватит на много поколений. Это жанр, будоражащий мысль».

«Мне очень дорог и памятен молодой Битов начала 1960-х, — сказал литературный критик и экс-министр культуры РФ Евгений Сидоров. — Это был разгар накануне заката оттепели, когда Москва поэтическая имела День поэзии, поэтические митинги на Маяковской площади, голос Евтушенко во Дворце спорта. И Ленинград, который обладал совершено замечательным составом молодых писателей, был немножко «андеграундом». Стоял на своем, был выдержан в точной стилистической оправе, безупречен с точки зрения уважения к себе, но такого размаха там не было».

Сидоров перечислил ряд имен писателей, кто в это время «гулял по Ленинграду» вместе с Битовым. Не все из этих фамилий сегодня знакомы широкому читателю, но среди них и Бродский, и Довлатов, и Василий Аксенов, «степенный Кушнер, распахнутый в разные стороны Глеб Горбовский».

«В Ленинграде Вера Кетлинская своей партийной грудью закрыла этот молодняк, и стал выходить альманах «Молодой Ленинград», вышло всего два или три номера, — рассказал Сидоров. — И там с рассказом «Пенелопа» вышел в свет Андрей Битов».

По оценке Евгения Сидорова, Битов — «один из очень немногих современных авторов, в которых художник и мыслитель слиты воедино», «не «Горе от ума», а «Ум от горя», «выдающийся стилист и чуткий диагност нетвердого, расползающегося времени». А «по времени и герои: летающие, трепетные и безвольные, когда дело доходит до дела».

Художник Борис Мессерер поведал историю из своей дружбы с Битовым. Они вдвоем возвращались из Ленинграда на поезде «Красная стрела» — и только вошли в квартиру Битова у метро «Красносельская», как оказалось, что Мессерер забыл в вагоне рукопись либретто балета. Битов не оставил друга, и они вместе вернулись на вокзал, а потом и отправились в отстойник, вдоволь поползали под составами и, найдя, наконец, свой вагон, стучали в его днище снизу.

Кончилось все хорошо, проводница с улыбкой протянула им рукопись. И они, уже в праздничном настроении, полезли опять под вагоны, вылезли уже близ Рижского вокзала и направились, конечно, пиво пить.

Особая тема — Андрей Битов и Кавказ. Он много лет дружил с Резо Габриадзе и армянским классиком Грантом Матевосяном. Письмо от Габриадзе зачитала Анна Бердичевская: сам Резо тяжело болен, и болен тем же, чем и Битов.

В своем письме Габриадзе сообщает, что с Битовым его связывает уже полувековая дружба. Они познакомились на Высших сценарных курсах в Москве в конце 1960-х. Там в общежитии Резо читал знаменитый роман Битова «Пушкинский дом» в рукописи — и испытал такой шок, что хотел тут же собрать вещи и уехать домой, не чувствуя в себе таланта. Но тут сам Битов, конечно же, успокоил его и уговорил остаться.

«Мы дружили звонками, книгами, путешествиями. Он приезжал в Грузию и говорил с моей мамой, не говорившей по-русски, — пишет Габриадзе. — Без Андрея так пусто вдруг стало, хочу догнать его душу и сказать спасибо за все».

Но Андрей Битов выступал и в защиту абхазского народа. Об этом напомнил посол Абхазии в РФ, и зачитал телеграмму от президента Абхазии Рауля Хаджимбы.

Сын Гранта Матевосяна, кинорежиссер Давид Матевосян, рассказал, как Битов приезжал в 2005 году на могилу его отца, скончавшегося в 2002-м. На могиле лежала маленькая и невзрачная рыжая собачонка. Вспомнив, как «Грант любил всякую Божью тварь», Битов хотел ее погладить, но она огрызнулась и отбежала. Писатель почувствовал себя виноватым. «Я — большая чужая собака, лезу на ее место, — сказал тогда Битов. — Мы не поделили это место, и я ее понял».

Кинорежиссер Вадим Абдрашитов не согласился с распространенной характеристикой Битова как «родоначальника постмодернизма». «Это же некая вторичность, а Битов — абсолютная самостоятельность литературы, человека независимого и абсолютно свободного внутренне, — сказал Абдрашитов. — Он не может быть «пост» чего-то».

«Лет 20 и больше мы общались, встречаясь редко, но хорошо, сущностно, — рассказал Вадим Абдрашитов. — Сверхвыразительно сокращается сейчас пространство культуры, духа, сжимается спектр. Уменьшается палитра творческая, духовная. А когда это еще и персонифицируется уходом таких художников, становится не по себе».

Все же, в кулуарах ЦДЛ Евгений Попов поведал журналистам, что свой 81 год Андрей Битов прожил счастливо: он написал все, что хотел, много путешествовал по свету. Ну и водочки тоже попил.

Так что — печаль светла.

Леонид Смирнов