Русский национализм подавленно отдыхает

В информационно-аналитическом центра «СОВА» были представлены два доклада — о состоянии движения русских националистов летом-осенью 2018 года и «преступлениях ненависти», совершенных ультраправыми в минувшем году. Общее настроение можно было охарактеризовать следующим образом: «они пока притихли», из чего еще не сделан вывод, будто «нам стало хорошо». Сам центр «СОВА» в настоящее время записан в «иностранные агенты», против чего энергично протестует (это тоже упомянуто в докладах).

Как было отмечено в дискуссии, в сегодняшней России просто нет крупных и значимых русских националистических организаций. Не найти ничего подобного обществу «Память», которое так нагнало страху на интеллигенцию при позднем Горбачеве — и тем паче, организации «Русское национальное единство»*, чьи колонны в черных мундирах нагнали еще большего страху при раннем Ельцине. Формально организация существует по сию пору, но широкой публике ее не видно и не слышно — а мельчайшую группу под названием «Память» надо вообще искать под микроскопом.

Действует же в стране великое множество мелких националистических организаций, чьи названия невозможно запомнить (в основном, они банальны), под руководством таких же, в общем-то, мелких лидеров.

Ну, одна из главных причин упадка русского национализма уже неоднократно называлась: она состоит в том, что многие националистические идеи (наиболее умеренную и здравую их часть) довольно-таки успешно «перехватил» нынешний глава государства. И таких «перехватов» у него было несколько. Последний раз — конечно же, в 2014 году.

«Когда в 2014-15 годах была сильна повестка Новороссии и Крыма, те националисты, которые ее не поддержали, оказались в меньшинстве, — отметила докладчица, Вера Альперович. — А что касается тех, кто поддержал, то их голос потерялся в общем хоре». Сказано, надо признать, кратко и емко.

Но с тех пор уже несколько лет прошло. Определенные «всплески националистической активности» наблюдались в минувшем году — скорее, в первой его половине. В ходе подготовки к мартовским президентским выборам, когда каждый искал чего-то своего.

А что же летом-осенью? В этот период, по словам докладчицы, у националистов «были попытки, более или менее успешные, включения в крупные оппозиционные мероприятия». Выражений недовольства было немало — еще бы, начало пенсионной реформы, ненавистной подавляющему большинству, да плюс еще всякая всячина, вроде подорожания бензина.

Но вот что важно. «Крупные митинги обычно проводят не националисты, а другие, — рассказала Альперович. — Те ультраправые, которые поддержали «Русскую весну», старались включаться в митинги, проводимые левыми — в первую очередь, КПРФ, также Партии пенсионеров и т. д. Осенью были большие митинги КПРФ против повышения пенсионного возраста, и практически на всех митингах в Москве и регионах можно было увидеть группы националистов. В некоторых регионах они становились организаторами или соорганизаторами, но все равно, были очень мало заметны рядом с представителями «титульной идеологии».

Некоторые националисты заигрывали даже с либералами, когда те поднимали голос в духе социального протеста. Здесь то же самое. «На митингах, которые проводили либертарианцы летом и Навальный осенью, эти националисты были, но на несколько тысяч митингующих их набиралось 50-60 человек, — сообщила Вера Альперович. — Некоторые националисты включились в акцию «Бессрочный протест» после митингов Навального в Москве, но и сама эта акция была не очень заметной, и участие националистов в ней тоже».

Единственное уголовное дело по результатам «Бессрочного протеста» было возбуждено как раз против националиста Алексея Климишина, который 13 октября пришел с несколькими либералами к зданию ФСБ на Лубянке. Если либеральные товарищи кидали в двери знаменитого здания яйца, то Климишин зажег и бросил файер, за что был обвинен в хулиганстве.

Осень, конкретно, 4 ноября — уже традиционное время «Русских маршей». И здесь, по оценке «СОВЫ», был установлен печальный для их участников «антирекорд». На один марш, в Люблино, собралось где-то полтораста человек, на другой, у метро «Октябрьское поле» — побольше, за 300. Там уже ораторы стали конфликтовать: как отметили въедливые правозащитники, протоиерей Всеволод Чаплин поругался с представителем так называемой «Истинно-православной церкви», и выступить им не удалось.

В докладе есть ссылка на «голос изнутри»: статью известного националиста Егора Холмогорова «Почему умер Русский марш», опубликованную в ряде СМИ тогда же, 4 ноября. «Открылся тот коридор идеологических возможностей, с которым можно (и нужно) было работать, — писал, в частности, Холмогоров. — К сожалению, большинство националистов занялось чем-то другим. А именно — сперва они вообразили, что сейчас власть придет к ним на поклон и их востребует, затем они страшно обиделись, когда востребование не состоялось». «Русских маршей стало столько, что идти хоть на один из них попросту не хотелось», — беспощадно резюмировал автор.

Другая же причина националистического упадка вполне банальна: националистов начали «давить». За них взялись полиция и суды, по принципу, который докладчица сформулировала так: «Вылез — получаешь по шее». Так, например, выдавлен в эмиграцию известный националистический блогер Вячеслав Мальцев, сильнее всех заигрывавший с либералами-антипутинцами, как и они с ним. Арестован по обвинению в организации экстремистского сообщества и призывы к осуществлению экстремистской деятельности лидер «Черного блока» Владимир Комарницкий (Ратников), после чего его блок самораспустился.

Националистическая активность в массовом порядке переместилась в интернет и блоги. При этом, закрылся самый популярный в этой сфере портал «Спутник и погром». «На националистических сайтах порой до 90% контента посвящено успехам националистов в Европе», — заметила Вера Альперович. Но не забыла добавить, что «тем не менее, более половины наших граждан разделяют ксенофобию в той или иной форме». Так что, возможно, налицо затишье перед бурей.

Второй доклад был посвящен преступности на почве ненависти: здесь тоже подразумевалась деятельность ультраправых. И тоже, как заметила докладчица, Наталья Юдина, «динамика идеологического насилия в 2004—2018 годах выглядит довольно оптимистично: оно снижается с 2007 года, когда фиксировали до 116 убитых в год, до нынешних, куда более скромных цифр».

Так, у «СОВЫ» имеются доказанные данные, что в 2018 году от «расистского и иного идейно мотивированного насилия пострадало как минимум 57 человек, из них не менее четверых погибло, остальные были ранены или избиты». Но, как подчеркнула Юдина, эти цифры — капля в море. Правозащитники собирают информацию из открытых источников и от коллег-общественников, ни полиция, ни суды с ними сотрудничать не рвутся. Как бы там ни было, определенное затишье налицо.

Относительное большинство нападений — 20 — совершено по этническому признаку. В прошлом году убиты двое мигрантов из Средней Азии. Были предприняты (и выложены в интернет) три акции, которые националисты называют «белым вагоном», когда бьют в метро или электричках.

Еще было 14 нападений на «идейных противников» — от демократов у «народного мемориала» Борису Немцову до рэперов и панков. К таким инцидентам правозащитники относят и действия казачьих активистов с нагайками, которые били демонстрантов на протестной акции в Москве 5 мая. В Петербурге зафиксировано два нападения на тех, кто нес украинские флаги.

Также в минувшем году возросло число нападений на бомжей и бездомных: 14, из которых один убит. Зато стало меньше нападений на геев-лесбиянок-трансгендеров: шесть, и тоже одна смерть (весной в Москве был убит артист Евгений Сапаев, изменивший пол).

Правозащитники зафиксировали 34 случая вандализма, наиболее известный из которых — осквернение могилы Иммануила Канта в Калининграде. Среди поврежденных объектов, немало религиозных: еврейских, мусульманских и армянских, но есть и православные. В Новокузнецке намалевали свастику на монументе русско-армянской дружбе, видимо, приняв армянский язык за иврит. Пострадал также офис Ксении Собчак в Петербурге.

От преступлений перешли к наказаниям: в прошлом году было вынесено не менее 11 обвинительных приговоров за убийства, побои и причинение вреда здоровью с дополнительным квалифицирующим признаком «по мотивам ненависти». Всего виновными признаны 45 человек: самый, вероятно, известный из них — лидер организации «Реструкт» Максим Марцинкевич, который получил 10 лет по делу о множественных нападениях на людей под предлогом борьбы с наркоторговлей.

В северной столице был осужден Александр Зенин, скрывавшийся 12 лет по подозрению в организации группового нападения в 2005 году на антифашиста Тимура Качараву, который в результате умер. Однако статья об убийстве из обвинения была исключена, Зенин получил всего полтора года. Правозащитники возражают против этого, как и против условного приговора за избиение женщины-чеченки в Калмыкии, которой выбили зубы и сломали нос.

Печальную тему продолжила содокладчица, активистка движения «Гражданское содействие» Варвара Третяк. Она очень кратко рассказала о нескольких жертвах националистических нападений, которым ее организация по мере сил помогает. В частности, завершено дело о нападении на таджика Сулимона Саидова в 2016 году в вагоне метро. Тогда хулиган по фамилии Царев потребовал у мигранта уступить ему место, а потом выстрелил в упор из травматического пистолета. Саидов потерял глаз и получил тяжелую черепно-мозговую травму, стал инвалидом. Царев же решил настаивать на суде присяжных, но в итоге получил 10 лет.

Варвара Третяк также поведала, что в ходе чемпионата мира по футболу у отечественной полиции был «всплеск толерантности». С болельщиками со всего мира обходились дружественно, не наказывая забывших зарегистрироваться. Потом, однако, обнаружились несколько сот беженцев, которые приехали под видом фанатов и захотели остаться. «Через нас прошло 145 человек, желающих обратиться за убежищем, — сообщила Третяк. — Президент продлил им срок до нового года. А тех, кто не успел, отправили в мигрантский центр в Егорьевске, где они сидят и ждут выдворения».

Леонид Смирнов

* Татарстанское, Рязанское и Омское региональные отделения организации запрещены в России.