Член СПЧ: Обыски в «Росбалте» преследовали цель обойти гарантии, предоставляемые журналистам законом о СМИ

Постоянная комиссия Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) по свободе информации и правам журналистов опубликовала заявление, в котором выражает тревогу в связи с обыском в «Росбалте». Об этом сообщает «Новая газета». Издание также публикует мнение члена комиссии СПЧ, обозревателя «Новой» Леонида Никитинского о том, что может стоять за обысками в «Росбалте».

«Редакция „Росбалта“ передала СПЧ копию постановления об обыске, который был проведен в агентстве 18 апреля, — оно подписано начальником Управления организации дознания ГУ МВД РФ по Москве П.П. Миловановым, — пишет Леонид Никитинский. — Согласно этому документу, обыск проводился по факту распространения в СМИ сведений, порочащих бизнесмена Алишера Усманова, но в связи с какой-то публикацией журналиста Александра Шварева не в „Росбалте“, а где-то в сети Интернет, „в том числе на сайте rucriminal.info“ (сейчас он полностью заблокирован).

„Росбалт“ настаивает, что не публиковал собственных материалов, где упоминалось бы имя Усманова, но за журналиста Шварева агентство поручиться не может — тот имеет право работать и на другие СМИ, в том числе под псевдонимом, а в его досье и черновиках могла оказаться вообще любая информация.

На демонстративность обыска (хотя тут хватило бы и выемки) редакция „Росбалта“ обратила внимание в тот же день, и все это выглядит загадочно, однако нам важно ответить на два вопроса: что именно подчиненные полковника Милованова могли искать в компьютере и в столе Шварева, а также главного редактора агентства Николая Ульянова; с какой целью?

В соответствии со ст. 41 Закона о СМИ „редакция обязана сохранять в тайне источник информации и не вправе называть лицо, предоставившее сведения с условием неразглашения его имени, за исключением случаев, когда соответствующее требование поступило от суда в связи с находящимся в его производстве делом“; такое же правило ст. 49 Закона о СМИ устанавливает и для журналиста. Но и в суде они могут отказаться назвать источник информации — в таком случае журналисту и редакции придется подтверждать ее достоверность иными доказательствами.

Фабула дела о клевете в постановлении об обыске подробно не раскрыта, однако она связана с Усмановым и „делом Шакро Молодого“ (как рассказывают в „Росбалте“, это имя использовалось дознавателями для поиска в компьютерах). Сути истории мы не знаем и лезть в нее не станем, но ясно, что она причиняет кому-то определенное беспокойство. Интересна может быть не только сама информация, которую в том или ином виде искали подчиненные полковника Милованова, но также ее источники и способы получения.

В ноябре 2018 года Усманов обратился в Басманный суд с иском о защите чести и достоинства к некоему А.М. Волкову и с требованием к Роскомнадзору блокировать информацию на сайте rucriminal.info. По данным ГАС „Правосудие“, это дело Усманов выиграл, решение никем не было обжаловано, но его текста в картотеке нет. Однако в суде о защите чести и достоинства, даже если бы настоящий автор заметки туда пришел, он мог бы и не назвать источник своей информации — пусть даже ценой проигрыша дела.

Поэтому, видимо, было решено использовать и уголовно-правовые механизмы. Дело по ч. 2 ст. 128 УК РФ (о клевете в СМИ) теоретически могло быть возбуждено и без заявления потерпевшего, но такая возможность маловероятна. В таком случае операция в „Росбалте“ и дома у Шварева, вероятнее всего, была направлена на изъятие у журналиста тех доказательств, которыми он, возможно, располагает или располагал, — если он заранее не догадался перепрятать опасное досье подальше. Ведь не наркотики же у него искали? (А то бы и „нашли“.)

Резюмируя: спецоперация имела целью не столько привести в трепет журналистов (хотя и такой эффект попутно был достигнут), сколько обойти гарантии, предоставляемые им по Закону о СМИ. И это целиком вписывается в существующие тренды: и наступления на свободу слова, и решения гражданско-правовых споров с помощью Уголовного кодекса».