Европейские «грабли» для российской демократии

На саммите Россия-ЕС в Португалии президент РФ Владимир Путин немало удивил европейских лидеров своим предложением основать Российско-европейский институт свободы и демократии, разместив его в Брюсселе или в одной из европейских столиц. Жест российского президента не только стал «нашим ответом Чемберлену» на непрекращающуюся критику России и ее президента за «зажим демократии и свободы слова», как об этом написало большинство комментаторов, но и демонстративно незамеченным в ЕС призывом к диалогу в такой чувствительной области, как демократизация и права человека.

Предложение российского президента изначально могло быть продиктовано, помимо всего прочего, реакцией на готовившуюся накануне саммита резолюцию Европейского парламента. По первоначальному замыслу ее создателей в ней должны были содержаться весьма жесткие слова в адрес действующего президента России. «Авторитарные тенденции – часть беспокоящего тренда, который угрожает демократическому развитию России и легитимности российского руководства внутри и вне страны», - было написано в частности в черновом варианте текста резолюции. Однако в итоге европейские депутаты решили не раздражать лишний раз российского президента. Тем не менее, конечно, намерения европейских парламентариев не остались незамеченными в Москве, как, очевидно, и слова лидера либералов в Европарламенте Грэхема Уотсона, сравнившего Путина с близнецами Качиньскими. «Если бы клонирование человека было бы более развито, то президент Путин, претендовал бы сейчас, наверное, на оба поста сразу – президента и премьер-министра – как братья Качиньские в Польше», - заметил он по поводу непрекращающихся разговоров о грядущем трудоустройстве Путина.

Шутка европарламентария российскому президенту, если ему сообщили о ней, едва ли пришлась по вкусу. Но и предложение Путина ударило в самое больное место европейцев: ведь они считают себя монополистами в том, что касается «демократических ценностей».

По замыслу Путина, Российско-европейский институт свободы и демократии должен заниматься изучением вопросов организации избирательного процесса, мониторинга выборов, положения национальных меньшинств и мигрантов на территории стран Евросоюза и России, а также наблюдать за состоянием свободы слова. Советник президента России по отношениям с ЕС Сергей Ястржембский подчеркнул, что этот институт не станет «совместным предприятием», а его бюджет будет равен величине сумм, которые ЕС тратит на «развитие демократии» в России, что составляет, по некоторым подсчетам, приблизительно 3 млн евро в год.

Показательна реакция в ЕС на предложение российского президента. Хотя португальский премьер-министр Хосе Сократиш приветствовал заявление президента Путина (некоторые издания сразу же заметили, что он не до конца разобрался в сути предложенного, как бы извиняя, таким образом, португальского политика), а также его в чем-то поддержала Еврокомиссия, в целом можно говорить, скорее, об отторжении этой идеи. Популярный европейский сайт EUobserver написал, что «эксперты из области защиты прав человека отвергли эту идею», которую назвали «удивительным предложением». EUobserver цитируют слова Марка Эмерсона, исследователя из Центра изучения европейской политики, заявившего, что «эта идея – еще одна попытка России в рамках того, что выглядит, как невоенное наступление, сказать ЕС, мол, вы тоже не идеальны». Он также выразил удивление, что такое предложение исходит от страны, ограничивающей деятельность НПО и различных исследовательских центров. О бедственном положении неправительственных организаций в России заявил и председатель Amnesty International в ЕС Дик Оостинг. Он сказал, что Amnesty International также столкнулась с такими запретами, и выразил мнение, что в ЕС и так хватает организаций подобных той, о которой говорил президент Путин. Правда, он заметил, что не все их рекомендации осуществляются, что и дает русским основания критиковать ситуацию в странах ЕС.

Интересно, что оба эксперта отмечают, что основания для такой критики есть (Эмерсон упоминает о том, что учреждение такого института не понравится многим в государствах Балтии), однако, тем не менее, все-таки выступают против его организации, исходя из сугубо политических соображений. Что, конечно, не удивительно, особенно, если припомнить недавние комментарии того же Эмерсона о других высказываниях Путина на прошедшем саммите. В интервью одной из польских газет, оценивая сравнение Путина американской ПРО с кубинским кризисом, он назвал его «безумием, глупостью и безотвественностью». То есть предвзятость европейского эксперта на лицо.

Однако несомненная предвзятость, по крайней мере, значительной части экспертов – это только часть проблемы. Другая ее составляющая – политизированность этого вопроса и пресловутые двойные стандарты европейцев. Предложение Путина рассматривается как политический ответ ЕС, и, возможно, во многом оно таким и является. Однако почему же при этом все инициативы такого рода в отношении России, ко многим из которых российское руководство действительно относится не очень благожелательно, рассматриваются только в гуманитарном ключе? То есть почему, если мы говорим о свободе слова в России – то это забота о развитии демократии, а если о правах национальных меньшинств в некоторых странах ЕС – это политическая провокация Путина?

Использование вопросов, касающихся демократии и прав человека в России, в политических целях, как и практика двойных стандартов, играют с европейцами злую шутку: сначала в ЕС политизируют эти проблемы, а затем удивляются, что в России ужесточается законодательство в отношении части НПО. Тем более что в поле зрения представителей ЕС постоянно находятся только вопросы, связанные с политическим развитием России, в то время как в стране масса других серьезнейших проблем: бедность значительной части населения страны, например, или кризис в сферах здравоохранения и образования. Однако в этом отношении в европейских столицах никто не бьет в набат, дискредитируя, таким образом, проявляемую заботу о росте российской демократии.

Есть и еще один любопытный момент, связанный с предложением Путина, который остался незамеченным комментаторами. Определяя главную цель своей идеи, Путин говорил об активизации диалога между Россией и странами ЕС, «диалога представителей общественности, неправительственных структур и экспертов» по упомянутым проблемам. Очевидно, что к такому диалогу в ЕС не готовы. Причина здесь даже не столько в том, что вопросы демократизации – это в значительной степени рычаг политического давления на Россию.

Многое зависит и от того, что возможность такого диалога уничтожит монополию ЕС на «демократические ценности», и как следствие, удобную менторскую позицию, с которой с чувством осознания собственного превосходства можно диктовать любые условия, определяя критерии цивилизованности и демократичности. Можно со всей уверенностью сказать, что пока эта ситуация не изменится, и в ЕС не уяснят необходимости ведения равноправного диалога с Россией, непонимание и противоречия между двумя сторонами будут только расти, усугубляя имеющийся в отношениях между Россией и ЕС кризис.

Алексей Тимофеев