Оргпреступность неискоренима

В конце прошлой недели испанская полиция арестовала ряд «авторитетных петербуржцев», среди которых оказались Александр Малышев, Геннадий Петров, Леонид Христофоров и другие. Своими соображениями о шансах испанского обвинения и о том, почему так сложно покончить с организованной преступностью в мире, с "Росбалтом" поделился депутат Законодательного собрания Петербурга, глава комиссии по правопорядку и законности Аркадий Крамарев. Он был начальником ГУВД Петербурга с 1991 по 1994 год и хорошо знаком с авторитетами-эмигрантами, арестованными в Испании.

- Известно, что Малышев и Кумарин в каком-то смысле начинали вместе...

- Малышев, Петров, Барсуков, Кумарин, Костя Могила – все они были известны в России как криминальные авторитеты высокого уровня. По сути, они заправляли криминальной деятельностью в Петербурге. Естественно, они не могли контролировать все, так как в уголовном мире есть и понятие неорганизованной преступности, всегда есть отдельные мелкие группки. Но большие группы «держали» основную часть рынка: если, допустим, они «крышевали» какой-нибудь отель, то платили только им.

- В каких отношениях были Малышев и Кумарин?

- Известно, что у них часто бывали ссоры, а были, наоборот, периоды показного дружелюбия. Но никто никогда не признавал, что между ними есть какая-то вражда. А потом, я помню, Кумарин уехал в Европу. Наблюдать за его последующими перемещениями мне было некогда – в городской сводке происшествий тогда могло быть до 6-8 трупов в день. Такое было время. Связывать арест Кумарина и последовавший за ним арест Малышева я бы не стал. Вообще сомневаюсь, чтобы Кумарину было много известно о малышевских делах за границей.

- Вы лично были знакомы с Малышевым и Кумариным?

- Кумарина привлекали по статье еще в советское время за мордобой (тогда он был боксером), но отсидел недолго. Я говорил с ним неоднократно. Для меня всегда было удивительно, как быстро и бесповоротно его образ обычного простоватого боксера сменился на другой – Кумарин превратился в организатора, руководителя, от которого требовались недюжинные качества, интеллект. Скорее всего, при допросах я просто не до конца разобрался в его личности. Малышев был, как мне показалось, несколько высокомерен, он был замкнутым человеком, что называется, себе на уме. Но ощущение на допросе бывает довольно субъективным.

- Чем можно объяснить сходство сюжетов задержания Кумарина в Петербурге и Малышева в Испании – сотни полицейских, вроде бы, ничем не оправданные меры безопасности?

- Об Испании сказать ничего не могу. Возможно, они имели право на такие крупномасштабные действия. Но в случае с Кумариным все получилось очень уж странно. Он уже давно инвалид, у него нет руки. Кумарин сам пришел бы по повестке туда, куда ему сказали бы. А взяли его в тапочках на пороге собственного дома, причем для этого из Москвы прислали сотни людей. Что хотели этим показать? Что не доверяют питерским оперативникам? Да, они этого достигли - нашей милиции таким образом было выражено полное недоверие. Лучше бы они были в то время в Ингушетии, где вырезались целые семьи русских учителей.

- Верите ли вы, что испанцам удастся посадить в тюрьму русских авторитетов?

- Это вряд ли произойдет. Во-первых, в Испании уже была подобная история с арестами. И чем там все кончилось? Дела развалились, вскоре все задержанные вновь очутились на свободе. Труднее всего собрать доказательную базу против лиц, занимающихся организаторской деятельностью, возглавляющих группу. В этом случае показания можно получить только от их соучастников, а те показания давать не будут, так как в ином случае им через час отрежут головы. Это жестокий мир, который очень хорошо знает слабости человека. Вначале мстить могут даже не самому «расколовшемуся», а его семье, близким людям. Подчас такая месть страшит даже больше, чем угроза собственной жизни. Боюсь, что с этими же проблемами столкнутся наши испанские коллеги. К тому же им будет очень трудно из-за того, что у русских другой менталитет, другие ценности, и они действуют не по тем шаблонам, к которым привыкли испанцы.

- Наши спецслужбы могут как-то помочь испанским коллегам?

- Возможно, наши спецслужбы окажут им содействие в сборе информации. Это могут быть сведения о каких-то банк-операциях в России, любовницах, друзьях. А в то, что их старые российские грехи смогут пополнить объем испанского обвинения, я верю слабо – все разумные сроки уже прошли. Если бы можно было что-то доказать, то это сделали бы давно.

- Говорят, что у тех, кого арестовали испанцы, остался бизнес в России, и они продолжают им управлять?

- Это правда. Период первоначального накопления капитала в виде банального рэкета уже прошел. Теперь все авторитеты имеют вполне легальные активы. У того же Кумарина есть большая доля в ПТК, говорят, что где-то в районе Дворцовой площади у него есть ресторан. С другой стороны, никто не может дать гарантию, что мелкий рэкет не продолжается и сейчас – возможно, кто-нибудь где-нибудь «крышует» ларек или магазин. Но все крупные компании имеют свои службы безопасности, и к ним уже давно не подступиться.

- Можно ли как-то бороться с бизнесом, основанном на преступных доходах?

- Практически невозможно. То, что есть у бывших авторитетов сейчас, наверняка останется с ними. Бизнес может легко «перетекать» из одной сферы в другую, это весьма пластичная штука. Деньги меняются и теряют индивидуальные признаки. То, что получено преступным путем, также теряет преступные признаки. Так и происходит отмывание денег. Все авторитеты тех времен уже давно легализовались, и окончательно этот процесс оформился где-то на стыке 1990-х и 2000-х годов.

- Так происходит только в Росссии или во всем мире?

- Знаете, как-то я спросил американских коллег: «Привлекаете ли вы к ответственности лидеров преступного мира?». И услышал ответ: «Да. За превышение скорости и неуплату налогов». К сожалению, борьба с организованной преступностью, и особенно с ее доходами, не везде идет успешно. В США, например, оргпреступность началась с введением «сухого закона». Этот закон давно отменен, но мафию победить до конца не удалось. В Европе больших успехов в этом плане достигли Франция, Англия, Швеция, хотя в последней никогда особых проблем и не было.

- И все-таки, что можно сделать, чтобы успешнее арестовывать преступные активы и в России, и за рубежом?

- Наша беда в том, что законы о конфискации имущества крайне неэффективны. Последний пример: у Мавроди арестовали библиотеку. И все. А счета никто не нашел и не арестовал. Но даже если счет удастся обнаружить, то его очень сложно арестовать, так как наше законодательство этому препятствует. В законе нужно прописать, что для обеспечения гражданских исков в уголовном деле государство должно использовать все возможности, все связи, все международные договоры. Ведь на самом деле арестовать зарубежный счет реально, но для этого нужно получить положительное решение местного суда.

Но тут встает еще одна проблема – это скверная работа юристов консульских и посольских учреждений. Вспомните хоть один случай, когда они защищали права наших граждан. Как-то раз на английском аукционе «Сотбис» появилась картина, которая была похищена в России. Информация о лице, выставившем картину на аукцион, является конфиденциальной, но английская полиция сумела выяснить, кто это. Картину можно было вернуть в Россию - для этого надо было обратиться в английский суд, но наши юристы по каким-то им одним ведомым причинам это сделать отказались. Слава богу, нашелся один барон с русскими корнями. Он просто купил картину и вернул в Россию. Я думаю, что пример говорит сам за себя.

Беседовал Филипп Мостоцкий