«Нашим Джими Хендриксом был Евтушенко»

Какая связь между петербургской авангардной группой и итальянским футболом? Участник дуэта «Буджо» Александр Джурко рассказал «Петербургскому авангарду», почему музыкантов возмущает блокировка «Рутрекера», зачем сотни российских групп пишут песни на английском и почему не стоит строить из себя Юрия Лозу, говоря о Дэвиде Боуи.

— Что такое «Буджо»? Как вообще появилось это слово и стало названием группы?

— Название очень простое, по первым слогам наших фамилий. У моего товарища Сергея фамилия Бурый, у меня — Джурко. «Буджур» как-то не звучало, мы решили, пусть будет «Буджо». Это слово появилось, когда мы учились в школе в Челябинске, классе в пятом или даже в первом, точно не помню. Мы тогда писали мелкие литературные рассказы просто для себя — героя в них звали Саша Джуркович. Потом рассказы потерялись, а название осталось. Когда мы снова встретились в Петербурге, решили делать уже музыкальный проект под этим названием. Оно получилось даже интернациональным: например, если играть в Европе, можно называться «Баджо» с ударением на первый слог. Баджо — великий итальянский футболист. Когда мы вбиваем в поисковой системе «Буджо», а мы постоянно это делаем — в первых строках появляется фамилия Буджоилд. Я не знаю, кто это, но пока мы его не победили. Поэтому у нас есть задача — победить Буджоилда!

— Ваша группа молодая. Где вы делаете записи?

— Пока все наши записи сделаны саунд-продюсером Дмитрием Атаулиным, который работал с командами русского рока. Он склонен к авангардной музыке. Мы как-то скинули Дмитрию свои диктофонные записи, ему понравилось, и он пригласил нас записаться. Барабан у нас пока что электронный, а все остальное (гитару, клавиши и голос) прописываем поканально. Если песня позволяет, иногда записываем сразу гитару и фоно, а потом отдельно голос. Было бы очень интересно покопаться, поискать разные инструменты, но студия не предполагает вариант долгой работы, это очень затратно. Поэтому первый альбом мы записали за два дня, второй — за четыре.

— Кто этот человек на обложке вашего последнего альбома «Лишний»?

— Это Сергей Степанович, можно просто Степаныч. Очень интересный мужик, слегка сумасшедший, приятный во всех отношениях. Он снимался в массовке артхаусных фильмов. Например, в фильме «Дау» Ильи Хржановского. Но при этом Степаныч снимался и в «Ментовских войнах». Он работает курьером в одной со мной организации. Изначально мы хотели снять с ним клип. Сняли, не понравилось, не стали выпускать его в Сеть. Но по ходу дела Степаныча сфотографировали, получилось фактурно, ассоциируется со словом «лишний», потому что он такой загадочный пожилой мужчина. Мы и хотели поставить чье-то лицо на обложку, а Степаныч дал согласие.

— Вы упомянули о работе. А что для вас музыка?

— Музыка — это творческая самореализация, даже больше самовыражение. У нас много интересов, в жизни ведь не только работа и музыка есть. Если проект во что-то вырастет — хорошо. Если нет — тоже ничего страшного. Нам возраст пока позволяет пробовать, экспериментировать, быть в поиске. Зарабатывание денег, большие концерты и прочее для меня не цель. Но хочется, например, записать песню с детским хором. Если получится — будет здорово. И собрать тысячу человек нам тоже будет, конечно, приятно.

— Кстати, о концертах. Что за публика приходит на ваши концерты?

— Первое наше выступление было в формате я, Сережа и бармен — больше никого. Серьезно. Со временем люди начали узнавать нас в Сети, приходить. Мы подружились с командой портала «Хрущевка». Это молодые ребята, которые интересуются современной андеграундной музыкой, стараются сделать в Питере новую рок-тусовку. Они помогают собирать аудиторию на концерты, порядка 100 человек приходит. Это, конечно, не «Космонавт» и не А2, а обычные небольшие клубы. По сути в городе есть два оплота для молодых групп, условно близких к року: «Хрущевка» и Александр Ионов, который организует вечеринки. Они собирают пул артистов. Наверное, это сделано по примеру Москвы, где есть Рубен Казарьян, тусовка Motherland, да и народу собирается побольше. Хорошо, что подобное появилось в Питере. Потому что если неизвестной группе и позволят где-то выступить просто так, есть риск, что никто не придет.

— Продолжая тему о музыке в открытом доступе, у вас есть какая-то позиция на тему пиратства? Про закрытие и блокировку трекеров.

— По поводу «Рутрекера» — отвратительная история с его закрытием. Дело не только в книжках Донцовой. Это крупнейшее хранилище редкого кино, которое никак иначе не найдешь, его нигде нет. На лицензионных дисках эти фильмы у нас не продают. И меня поражает, что закрыли «Рутрекер», у которого есть эта уникальная коллекция, при этом другие трекеры продолжают работать. А музыка должна распространяться бесплатно: зарабатывать артисты могут на концертах.

— Как считаете, сейчас есть разделение на московские и петербургские группы, как это было во времена первых рок-клубов?

— В Петербурге такой единой волны, единой тусовки точно нет. Есть пул условно популярных групп. Среди них есть и коммерческие проекты. Но они не объединены какой-то общей идейной составляющей, как Ленинградский рок-клуб, скорее разобщены. Это особенно контрастно на фоне так называемой волны сибирского пост-панка: «Сруб», «Буерак», «Звезды», «Плохо» и еще очень многих команд. Они успешно ездят по стране с концертами. Их можно выделить в единую идеологическую волну. И в Москве можно найти группы под общим грифом new wave. В Екатеринбурге традиционно развита прогрессивная музыка. Но таких общностей, какие были в советское время, нет. Скорее «выстреливают» отдельные группы.

— Многие российские группы ездят записывать материал за границу, создают песни на английском и на нашего слушателя не ориентируются вообще. Что скажете про такой подход?

— Не буду называть группу, но знаю, что иногда это доходит до идиотизма. Одна группа заплатила за выступление на каком-то фестивале в Англии. Хотелось бы сказать Glastonbury, но это был не Glastonbury, а какой-то совсем местечковый фестиваль. Они еще и за билеты заплатили, и это все, чтобы сыграть где-то далеко и непонятно для кого. Мне такая ориентация на Запад непонятна. Кому из наших это удалось? Motorama, Pompeya — все, наверное. В целом можно набрать примерно пять отечественных англоязычных артистов, добившихся признания. А ведь их у нас больше тысячи. Как коммерческий продукт это, конечно, можно делать, ведь аудитория гораздо шире. Правда, приходится работать с английским языком.

Продолжение интервью читайте на портале "Петербургский авангард".

Беседовала Анастасия Семенович