Posted 8 июня 2012,, 12:55

Published 8 июня 2012,, 12:55

Modified 30 января, 10:07

Updated 30 января, 10:07

Следующая станция - "Площадь Винни-Пуха"

8 июня 2012, 12:55
В соцсетях активно обсуждается переименование улицы Ленина в Варшаве в улицу Винни-Пуха. Что меняют в жизни города топонимические преобразования, и так ли важно для людей жить на Знаменской, а не на Джамбула?

В соцсетях активно обсуждается переименование улицы Ленина в Варшаве в улицу Винни-Пуха (Kubusia Puchatka). Поляки, известное дело, славятся своим чувством юмора. Но и мы, особенно петербуржцы, этим ценным качеством вроде не обделены. Однако до такого легкого решения проблемы не додумались. А как хорошо бы звучало в метро: «Следующая станция – «Площадь Винни-Пуха. Финляндский вокзал».

Когда 25 лет назад перестройка набирала обороты, казалось, что вот вернутся Морские и Конюшенные – и жизнь будет другая, все у нас наладится. Поэтому вопрос о возвращении дореволюционных топонимов был таким же принципиальным, как об отмене 6-й статьи конституции (о руководящей роли КПСС). Нас стращали: переименование дорого обойдется казне, потребуются новые уличные указатели, новые бланки, карты, прочие канцелярские расходы. Но мы дерзко смеялись в ответ на эти отговорки: «Даешь историческую справедливость!»

И тут грянул август 1991-го, и все как бы решилось само собой. Даже то, о чем не смели мечтать, случилось – город вновь стал Санкт-Петербургом. На фоне такого революционного преобразования перевешивание уличных табличек увлекало все меньшее число активных горожан. Были дела поважнее. А еще не стало замечательной Аллы Владимировны Соловьевой, которая в Фонде культуры возглавляла топонимическую комиссию и последовательно, упрямо, умно двигала процесс возвращения старых названий.

Сенатская вернулась, а про Знаменскую забыли, к великому сожалению, не восстановили Рождественские. Петр Лавров и Халтурин исчезли с карты города, а сталинские соколы Дыбенко и Крыленко сохранились - вероятно, потому, что были расстреляны 1938-м, и как-то на репрессированных не поднялась рука, хотя сами они положили народу немерено.

И, как выяснилось при опросе, проблема эта стала далека от народа. Люди, если название плохое, переделывают его на свой лад и живут себе на «большевиках» или на «марата».

И три года, на которые намечен мораторий, все безболезненно переживут. Подумают. Например, когда речь заходит про переулок Джамбула, которому хотят вернуть имя Лештуков, я начинаю думать про русские адреса в Казахстане, про церкви, которым сегодня золотят купола в казахских городах, про множество ленинградцев, которые в годы войны были там в эвакуации или отбывали ссылку, а еще в Казахстан ссылали ингушей и чеченцев, крымских татар и болгар, поволжских немцев, литовцев, корейцев с Дальнего Востока, и все эти репрессированные люди бедовали вместе с соплеменниками Джамбула, не ими обиженные. Это же тоже история.

На моей памяти вернулись чудесные Караванная, Сенная, Английские и прочие, но сильно ли поменялись мы? Боюсь, топонимические преобразования сейчас – это что-то из области "сулит мне новые удачи искусство кройки и шитья".

Елизавета Богословская