Posted 4 октября 2012,, 10:30

Published 4 октября 2012,, 10:30

Modified 30 января, 11:55

Updated 30 января, 11:55

Россия - не Европа и не Азия?

4 октября 2012, 10:30
Евразия, о которой говорил Лев Гумилев, – это умозрительный конструкт или реальность? О смыслах этого многогранного понятия рассуждает профессор факультета социологии СПбГУ Зинаида Сикевич.

Евразия – это умозрительный конструкт или реальность? Сомнения не вызывает только географический смысл этого понятия, известный любому успевающему школьнику. По-другому обстоит дело, если в него вкладывается цивилизационно-ценностный смысл, который собственно и является сутью евразийства.

На первый взгляд, исходное утверждение: «Россия – не Европа и не Азия, а Евразия» как будто не может вызвать возражения.

Действительно, в целом принадлежность Киевской Руси к европейскому культурному ареалу как государства христианского, с относительно высоким уровнем грамотности, собственным судебником «Русской правдой» не вызывала сомнения ни в Европе, ни в самой Руси, о чем говорят оживленные контакты с Киева со своими западными соседями, брачные союзы киевских княжон с европейскими монархами и многое другое.

Приход Батыя и последующие столетия вассальной зависимости от Орды качнули цивилизационный маятник в сторону Азии, Русь стала азиатской Московией не только в восприятии западного человека, но и в ценностном отношении, о чем, на мой взгляд, в полной мере свидетельствует, в частности, «Домострой», появившийся в то время, когда Европа уже пережила Ренессанс и третье сословие начинало занимать прочные позиции в определении социального развития своих стран.

Попытка Петра втащить Россию в Европу превратило государство, образ жизни и образ мыслей ее населения в некий симбиоз европейскости и азиатчины, которые никак не могли срастись воедино и раскололи ментально единый народ на дворян-европейцев и крестьян–азиатов, только тем и отличавшихся от других азиатских народов, что были христианами. Думается, что как раз эта взвесь и привела первоначально к идее евразийства, которое все как будто объясняло, оправдывало и даже некоторым образом возвышало Россию в силу ее непохожести и уникальности.

Большевистская модернизация стала таковой исключительно в социально-экономическом отношении, что же касается системы ценностей, то далеко не европейские стандарты чинопочитания, доминирования общественного над личным, равенства над свободой не только воспроизводились, но и укреплялись. Азиатское в определенном смысле даже потеснило европейское, хотя идеология, на которую опирались властвующие элиты, пришла из Германии, только советская социальная практика «перелопатила» ее на свой, азиатский лад.

Таким образом, ценностный симбиоз европейского и азиатского начала присутствовал фактически с времен средневековья и пережил все революционные и модернизаторские катаклизмы.

Понимая небесспорность этой мысли, полагаю, что сегодняшнее возрождение православия как обязательного элемента национального самосознания также работает против европейских ценностей и, прежде всего, идеи гражданского открытого общества и приоритета прав человека, - не случайно наша церковь называется на Западе ортодоксальной.

Мне как социологу, предпочитающему конкретику общим рассуждениям, хотелось бы заострить внимание не столько на самой идее евразийства, об этом говорено много, а на наиболее важном, как представляется, аспекте этой проблемы – восприятию евразийской идеи в ее обыденном смысле массовым сознанием россиян. Ибо можно конструировать что угодно, но, если этот конструкт, образно говоря, не будет переварен рядовыми гражданами, подчеркиваю, обычными людьми, а не элитами – реальными и мнимыми, он так и останется пустой декларацией.

Хочу сразу оговориться, я никоим образом не подвергаю сомнению продуктивность экономической и политической составляющей евразийского проекта, а рассуждаю исключительно о социально-психологических последствиях насильственного внедрения этой идеи в умы сограждан.

Как свидетельствуют данные социологических исследований, на уровне массового сознания сохраняется эффект так называемого культурного запаздывания, о котором говорил Эмиль Дюркгейм, а позже, несколько в ином контексте, и родоначальник русской социологии Питирим Сорокин. Эффект этот заключается в том, что политические и экономические изменения, в целом институциональная модернизация нередко опережают ценностную и нормативную готовность людей к этим переменам. Если перенести эту мысль на уровень наших рассуждений, получается, что европейские институциональные стандарты не соответствуют нормам по обычаю, т.е. традиции, которая носит скорее азиатский, чем европейский характер.

Однако это вовсе не значит, что люди готовы себя признать азиатами, а русский человек (я намеренно говорю – русский, а не россиянин, ибо последнее понятие включает, к примеру, и чеченцев и чукчей) каким бы то ни было образом соотносит себя с Евразией и ценностным содержанием этого проекта.

Поделюсь в самом общем виде некоторыми данными исследований, которые проводились под моим руководством на факультете социологии СПбГУ в последние десять лет.

Исследование, приуроченное к 15-летию подписания Беловежских соглашений, охватившее представительную выборку в России, Украине и Белоруссии, убедительно продемонстрировало, что во всех трех странах в старших возрастных группах доминирует ориентация на возрождение СССР.

Что же касается молодого поколения, то в России оно делится примерно надвое в своей установке либо на советскую интеграцию, либо дальнейшее сближение с Европой, в Украине две трети молодежи стремятся войти «в Европу», в Белоруссии – противоположная тенденция – около 60% в качестве оптимальной перспективы видят возрожденный Советский Союз. Ориентация на Азию и в целом на Восток, включая Китай, полностью отсутствует.

В более позднем исследовании 2010 года, проводившемся в Петербурге, где выяснялась предпочтительность вхождения в различные социальные общности (процедура ранжирования) было обнаружено доминирование локальной (петербургской) и этнической идентичности, позиция «я – европеец», хоть и заняло только пятое ранговое место, но даже несколько опередила на 0,2 балла принадлежность к религиозной общине.

И наконец, еще один пример, уже из области социально-психологического тестирования. Авторская модификация известного цветового теста Люшера показала, что понятие «Азия» у петербургской выборки ассоциируется преимущественно с черным и коричневым цветами, что отражает неприятие и тревожность, в то время как понятие «Европа» - в основном с зеленым и оранжевым цветом, выражающим радость, оптимизм, надежду и творческий потенциал.

Примеры можно было бы продолжить, однако, в заключение хотелось бы еще высказать предположение о том, что скептическое отношение к евразийскому проекту рядовых граждан, который воспринимается ими как выбор азиатского пути развития, обусловлен в российских мегаполисах, во всяком случае частично, бытовой неприязнью к трудовым мигрантам – выходцам из стран средней Азии, а в Сибири страхом перед китайской экспансией.

Кроме этого, на уровне массового сознания, судя по данным исследований, бытует уверенность в нашей самодостаточности и самоценности, которой ни Европа, ни Азия – не указ. Поэтому евроазиатский характер существующей системы ценностей, о котором говорилось выше, собственно и считается «русскостью», а ее эклектичность не воспринимается, а потому и не учитывается в мировосприятии и социальной практике.

Зинаида Сикевич

Отметим, что ИА "Росбалт" провел дискуссию "Судьба Евразии в XXI веке" в рамках празднования 100-летия со дня рождения Льва Николаевича Гумилева. Она состоялась в Санкт-Петербургском Доме книги (Санкт-Петербург, Невский проспект, д. 2). В разговоре приняли участие писатель Андрей Столяров, социолог Зинаида Сикевич, писатель Герман Садулаев, психолог Татьяна Чеснокова. Ведущий встречи — Максим Шевченко.

Лев Николаевич Гумилев — выдающийся российский ученый, создатель теории рождения, жизни и гибели этносов, введший в оборот понятие пассионарности. Его взгляд на взаимоотношения между Древней Русью и Степью во многом определил сущность современного евразийства, настаивающего на культурной и исторической особости Евразии и России.

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга