«Я против социальных лифтов»

- Мы это все уже проходили. В Советском союзе было элитное высшее образование, только 15% выпускников средних школ получали его. Но дело не в том, что в 90-е годы мы перешли из плановой экономики в рыночную, а в том, что поменялись парадигмы. Если в то время парадигма, была, прежде всего, индустриальная, то сейчас мы перешли к экономике и обществу знаний. Раньше надо было готовить людей к конкретному рабочему месту, и мы говорили о работе по специальности, сейчас же нужно предоставить человеку возможность полностью раскрыть свой потенциал. В таком случае повышение образовательного уровня конкретного человека является благом для общества и всего государства.

Меня спрашивают: «Как так, государство же заплатило за подготовку технолога или еще кого-то, а он не пошел на предприятие»? Но я ничего страшного в этом не вижу. После окончания вуза выпускник может быть сам этого не ощущает, но его уровень капитализации повысился. Не нашел он себе места в данный момент, а через два года он может найти или получить другое образование - трагедии в этом нет. После распада СССР высшее образование у нас качнулась от элитарного в массовое, безусловно, произошли потери, то качество мы потеряли. Поэтому я придерживаюсь концепции, что не нужно сжимать систему высшего образования - необходимо повышать его качество. И это, безусловно, требует вложений.

- Но в таком случае, возможно, стоит увеличить плату за обучение и сделать образование бесплатным только для самых одаренных? На Западе распространены образовательные кредиты.

- Не надо забывать, что более 50% рабочих мест в стране предоставляют государственные организации или предприятия с государственным участием. Конечно, мы отдаем себе отчет в том, что государство не может полностью обеспечить вузы, но и платежеспособность населения в стране не очень высокая. Поэтому такая оплата возможна только через инструменты льготного кредита. Государство, скорее всего, должно полностью компенсировать ставку. Это даст дополнительные финансовые средства университетам и позволит повысить качество подготовки специалистов.

- Сейчас диплом не ценится, высшее образование стало своеобразным способом социализации. Люди получают «корочки», потому что так принято, а потом все равно не могут найти работу.

- Человек - существо социальное, но он не должен говорить только о том, что ему что-то должны. И в школе, и в вузах необходимо воспитывать человека активного, который может сам строить свою жизненную траекторию. А не так: я окончил университет, дайте мне что-то, а я буду смотреть, выбирать, нравится мне это или нет. Человек должен быть активным игроком и в построении своей жизни, и в построении семьи, экономики, государства. Приходя в вуз, вы сами должны выбирать то направление, где вы, с одной стороны, можете раскрыться, а с другой, - будете востребованы. Достаточно ли будет моих знаний на том рынке труда через пять-шесть лет?..

Ни для кого не секрет, что у нас основная часть молодежи стремится попасть в менеджеры, экономисты, управленцы, юристы и так далее. И они идут, и на платные места, а потом вдруг выясняется, что рабочих мест нет - перепроизводство. После этого они идут на биржу труда. Поэтому человек должен думать о траектории сам, а не все время ждать, что кто-то ему на каждом шаге будет подставлять костыли. Я против выражения «высшая школа дает социальный лифт». Потому что социальный лифт хорош для неприспособленных: нажал кнопку и поднялся. А надо 20-30 лет ножками подниматься. Когда вы прикладываете усилия, то у вас несколько иные требования к самому себе, а не просто - сесть и нажать кнопку.

- Но как быть с многими молодыми учеными, которых здесь не ценят и они вынуждены уезжать?

- Вы говорите «многие». Не многие сейчас уезжают. Поверьте мне, в 90-е годы у меня снимались курсы, то есть 90-95% уезжало за рубеж, не находя здесь места работы. Сейчас ситуация несколько иная: да, уезжают, но уезжает, по всем нашим оценкам, не более 10%. Наблюдается и другая картинка, она слабенькая, но мы видим ручеек, который возвращается назад. Эта тенденция проявилась в последние пять лет. Да, сейчас сохранилось не так много научных центров, которые получают результаты на мировом уровне. Сколково пока нет, когда его еще построят. Но если говорить о Петербурге, то я могу перечислить десятки центров, которые сохранили свою научную и научно-педагогическую школу. Конечно, мне хотелось бы видеть больше ученых. Но здесь возникает вопрос о статусе ученого и преподавателя в России. Сейчас, в том числе благодаря СМИ, складывается впечатление, что в науке и высшей школе или идиоты работают, или жулики.

- Вы имеете в виду скандалы, связанные с «липовыми» диссертациями? Это нанесло большой удар по научному сообществу?

- Безусловно, удар колоссальный. И для людей, которые вкладывают все свои силы в науку, в моральном, нравственном аспекте крайне тяжело в такой атмосфере работать. Всю процедуру защит надо резко менять, и не только я так считаю. Убрать эту накипь, которая была, тех, которые покупали, да и продолжают покупать степени. С 14 февраля я являюсь заместителем председателя Высшей аттестационной комиссии, поэтому сейчас будем исправляться. Но когда мы отмоемся, не знаю. Не завтра и не послезавтра - лет 10 надо точно, если не больше. Сейчас нам говорят «вы все там купили», вы неконкурентоспособны, находитесь на задворках прогресса и так далее, но это не так. Много потеряно, и мы могли бы иметь гораздо более весомое положение в мировом научном разделении труда, но надо решать проблемы, а не просто плакать, посыпать голову пеплом и говорить, какие мы убогие. Потихоньку каждый день продвигаться вперед - другого пути я просто не вижу. Или действительно тогда сниматься всем отсюда и уезжать, но это будет трагедией для страны, допустить этого ни в коем случае нельзя.

- Но не СМИ виноваты в низком статусе ученых. У российской власти нет привычки обращаться к экспертам, а если это и делается, то «для галочки».

- Согласен, эта атмосфера создается в том числе и нашей властью. Ученые являются высшим экспертным сообществом, и они могут сказать, принимать решение или не принимать, показать риски. Не олигархи, а учителя, ученые, являются той элитой, на которую надо равняться. Власть должна привлекать экспертов. Но если в 90-х годах были только лозунги, все шло к тому, что все уедут, мне даже в университет не всегда хотелось приходить, потому что кругом были мрачные лица, то сейчас финансирование пошло. Наверное, не в тех масштабах, которых бы нам хотелось, но тем не менее оно действительно есть.

- Еще один болезненный вопрос — ЕГЭ. Уже больше десяти лет его проводят, но проблем меньше не стало. Что нужно изменить?

- Я всегда говорил о крайней опасности одной точки, которая, как ЕГЭ, и проводит оценку ученика, и дает вход в вуз. Качество контольно-измерительных материалов, сам процесс написания - это уже другой вопрос, я говорю о системе. Должно быть понятно, кто приходит в вуз. Сейчас мы человека не видим. Понятно, что от ЕГЭ никто не откажется и не вернется к старой системе. Но необходимо оценивать ученика не по одной точке, а смотреть 9-10-11 класс, следить за динамикой, а также за так называемой социальной, внеучебной подготовкой. Он может быть прекрасный спортсменом, участвовать в школьном театре, в каких-то олимпиадах, творческих конкурсах, волонтерских движениях, помогать бездомным животным - это тоже должно быть прописано и тоже должно влиять на поступление. Для меня как ректора крайне важно, чтобы человек не только получал хорошие оценки по математике с 1 по 11 класс, но и как он вообще себя вел. Если он свободное время тратил на волонтерские движения, я совершенно по-другому буду к нему относиться, понимая, что у него есть активная позиция, и лучше его возьму, пусть у него будут более низкие оценки. Надо дать эту свободу, и тогда все исправится. Называйте это ЕГЭ, да ради бога, но при поступление мы должны учитывать вашу предысторию.

- Но пока-то все без изменений?

- Пока ничего не происходит, абсолютно верно. Никто не слышит. Я об этом даже говорил на какой-то президентской комиссии, мои слова записывали. Но руки я не сложил, продолжаю об этом говорить, хотя многим это не нравится. Все скандалы с ЕГЭ приведут к кризису, а кризис - это не всегда плохо, определенное очищение. Надеюсь, что-либо будет меняться, мы к этому идем.

Записала Софья Мохова